Читатели нередко тем или иным способом выражают своё несогласие с тем, что я равняю г-на Путина с Гитлером. Нет, мол, не Гитлер, он — другой!
Резонов — и «против», и «за» — немало. Я постараюсь разобрать главнейшие. Сначала, как водится, «против». Резон нулевой, фенотипически- физиологический. Г-н Путин — лысоватый блондин без усов с глазами скорее водянистыми, г-н Гитлер — усатый брюнет с характерной стрижкой и «магнетическими» густо-синими глазами. Современники то в ужасе сравнивали их с цветом «гнилого мяса», то в восторге — с «грозовым горизонтом». Кому как больше нравится, знаете ли. Несмотря на моё глубокое соматическое отвращение к г-ну Путину, я, тем не менее, понимаю, что г-н Путин и г-н Гитлер (Adolf Hitler) — это разные существа примерно одинакового роста: как минимум, один из них всё ещё жив, а другой — несомненно, мёртв. По крайней мере, пока не доказано обратное.
Но — шутки в сторону.
Резон первый, историко-экономический. Путин, конечно, не Гитлер — прежде всего, в его распоряжении нет научно-технологического и промышленного потенциала, коим располагал «Усатик». В этом смысле г-ну Путину до г-на Гитлера, конечно, как до Китая пешком. У г-на Путина нет демографического резерва Германии 30-х гг. ХХ в., нет полуоткрытой финансовой системы, созданной Ялмаром Шахтом и обеспечившей возгонку германской экономики за считанные годы, да и финансового гения схожего масштаба у г-на Путина нет. По уровню технологической недисциплинированности, свирепости меркантилизма, сословно-вертикальной лживости и отсталости, клерикально-фундаменталистского угара и тотальной зависимости от внешних акторов прогресса путинский режим далеко позади даже СССР середины прошлого века, не говоря уже о Германии г-на Гитлера. Некем, что называется, взять. Так что тут мои оппоненты безусловно правы.
Правы они ещё и потому, что у режима г-на Путина нет чудовищно похожего на него псевдо-антипода, консолидирующего и одновременно разоруживающего врага, вроде такого, каким был для гитлеровской «тысячелетней империи» сталинский СССР («Союз советских социалистических республик: четыре слова, из них — ни одного правдивого»). Такого, чтобы можно было, пусть и без всякого на то основания, но склониться к выбору «лучше этот, чем тот». Картонный «халифат» на эту роль не годится совершенно, хотя очень старается вытянуться, устраивая массовые изнасилования и показательные казни, а «китайская угроза», вовсю педалируемая отдельными кликушами, даже при самом поверхностном рассмотрении оказывается пустой.
Резон второй, подсознательно-атавистический. Для одних читателей Гитлер и нацистский режим — всего-навсего кинематографический образ, намертво впечатавшийся в мозг во времена самоварно-золотого советского детства. О том, что представлял из себя этот режим на самом деле, они не знают и знать не хотят: это разрушает картину их пионэрского восхищения элегантной чёрной формой с серебряными позументами и аксельбантами, шикарным блеском начищенных сапог, торжественно-прекрасным римским приветствием, «Jawohl, mein Führer!» и прочими проявлениями нордического духа. (Сравнивать всё это с мятыми петлицами на ватниках советских командиров, которым даже офицерами нельзя было зваться, и «есть, товарищ комиссар», как-то вообще невместно — никакого сравнения, чего уж там. Особенно это бессмысленное «есть» вместо старорежимного «слушаюсь»: что ты будешь есть, сталинский холоп, — американскую тушёнку с галетами и американским же яичным порошком?) Для других он — некая метафора сопротивления советизации Европы, картина Рагнарёка, в которой горстка безупречно благородных арийских Eisenritter‘ов с ледяной самоотверженной улыбкой останавливает грудью нашествие кровожадных орочьих орд с Востока. Всё это соотносится с реальностью с точностью до абсолютного нуля, но им-то какое дело?! Понятно, что в это мрачно-волшебное, апокалиптическое батальное полотно г-на Путина с его пошлыми гоп-казарменными хохмами не вбить даже и коленом. Опять мои оппоненты на коне.
Резон третий, шкурный. Возмущённые читатели, несомненно, полностью отдают себе отчёт в том, что у г-на Гитлера очень плохая репутация. «Великий вождь арийской нации», записной жидоборец-олигархоненавистник заигрался и всё продул. Продул настолько очевидно и впечатляюще, что поражение гитлеризма и гитлеровцев ни у кого, даже у самых рьяных поклонников в диапазоне от восторженных апологетов до тайных симпатизантов, сомнений не вызывает. В сравнении Путина с Гитлером они прозревают опасность магического переноса — да попросту страшатся того, что Путин и его подтанцовочка закончат ровно так же, как закончил Гитлер со своей камарильей: кто в петле, кто в яме, нафаршированный свинцом, кто в бегах с изуродованной пластическими хирургами харей. Это, конечно, пренеприятнейшая история, так что и тут моих оппонентов можно понять: кто же из радетелей «русского мира», будь он, сей «мир», Российской Империей от Карпат до Хингана или СССР от Брест-Литовска до Дальнего (ещё до сдачи последнего Хрущёвым), желает себе геополитической катастрофы с неотвратимо последующим Екатеринбургским процессом и тому подобными прелестями.
Ну, а теперь остановлюсь на моментах очевидного сходства.
Во-первых, г-н Путин, как и г-н Гитлер — типичный хам-недоучка, выкидыш традиционного жизненного уклада, «культуры» исключительно в биологическом смысле, брошенный в каменные джунгли индустриального молоха разваливающейся империи и насквозь протравленный её дурными соками — мздоимством, местничеством, презрением к личности и ненавистью к свободе, — любой свободе, хоть экономической, хоть интеллектуальной, хоть гражданской. Оба они выросли сиротами на подачки сердобольных людей, оба не получили систематического образования, оба пробивались к вершинам власти, снедаемые жаждой реванша за полуголодное детство и нищую, серую юность. Их глубоко роднит мистическое восприятие действительности, представление о том, что миром правят невидимые и неведомые «отцы», и правят исключительно несправедливо, и потому им необходимо бросить вызов, даже если в битве с этими неуловимыми и безнаказанными злодеями не суждено победить.
Во-вторых, и тот, и другой, действуя по псевдодемократическому принципу «один человек — один голос — один раз» создали режимы, выворачивающие человеческое естество наизнанку, заставляющие подданных (не граждан — сама суть гражданства в них уничтожена) проявлять наиболее отвратительные свойства как личного, так и народного характера. Оба они поднимают самую густую муть с самого тёмного дна людской души. Обе химеры — и путинская, и гитлеровская — развратили общество, подкупая его объедками со стола пирующих у престола, насаждая воинственную истерию, присваивая себе возвышенный образ крепости, осаждённой оскаленными врагами, преследующими невообразимо отвратительные цели. Оба режима внушают своим подданным чувство ложного превосходства над всеми прочими, что делает их поражение неотвратимым. Оба эксплуатируют жажду «простого человека», сиречь рефлексоида-обывателя, к «порядку», пытаются огородиться от современности, возглавить судорожное сопротивление непонятной и оттого пугающей новизне, в чём бы эта новизна не воплощалась — от признания людьми евреев и женщин до признания людьми сторонников однополой любви.
В-третьих, оба режима, каждый — по-своему и каждый — в свою эпоху, претендуют на безраздельное, не терпящее конкуренции владычество пьедесталом мирового зла, и чем громче они вопят (и вопили) о своём добре и невинности, тем ярче видна эта претензия. О частных случаях конгруэнтности, таких, как в риторике о «несправедливом послевоенном устройстве», «разделённом народе» и опоре на захваты якобы «исконных» территорий, я и вовсе молчу — не видеть этой соосности может лишь негодяй, ослепивший сам себя.
В-четвёртых, оба этих гнуснопрославленных господина полагали себя необычайно умными, хитрыми и дальновидными историческими фигурами планетарного масштаба, способными равно утаить свои замыслы от противников и с лёгкостью разоблачить бессильные вражеские козни. Когда-то Гитлер, а теперь — Путин, своей «непредсказуемостью» надеются запугать и дезориентировать правительства и народы цивилизованного мира, подвергая сомнению самые основы истории и цивилизации. Оба до зубовного скрежета ненавидят цивилизацию и до зубовного стука её боятся: цивилизация как путь человечества через познание к уменьшению страданий лишает их возможности растлевать и властвовать.
Наконец, Путин, точь-в-точь, как и Гитлер, никакой не «вождь» и не «лидер», а всего лишь ставленник групп и кланов, обманом и соблазном захвативших власть в целой стране, одновременно и компромиссная фигура, и заложник их имущественных интересов. Оба оказали на соучастников своих военно-политических авантюр гипнотическое влияние отчаянной наглостью, свойственной невеждам и мерзавцам, и столь часто — гораздо чаще, чем она того заслуживает — принимаемой за сверхъестественную прозорливость или, паче того, за правоту. Затеянная обоими «национализация элит», подаваемая под соусом радения о национальных интересах — всего-навсего способ укрепления личной власти и придания своей персоне непреходящей значимости, попытка занять вакантное место «верховного арбитра» над схваткой разных интерессантов. Как некогда попытка Гитлера не удалась, так провалилась и путинская «операция «Механический апельсин». Потуги сплотить вокруг себя противоборствующие клики, объявив «последний поход на Запад», закончатся для него так же, как закончился поход войной на Запад для Гитлера.
«Не три, а пять, но кто считает?» Поэтому, с позволения читателей или без, я продолжу видеть в Путине Гитлера. Больше того: если подобное «reductio ad Hitlerium» поможет кому-то встать на сторону цивилизации в борьбе с хаосом, не утихающей ни на минуту и не заканчивающейся никогда, если иному оно придаст недостающего мужества, чтобы сделать выбор, единственно возможный для человека, как существа разумного и стремящегося к добру — валите всё на меня.
Я обвиняю: Путин — это Гитлер сегодня.
