Россияне действительно не рассчитывали встретить сколько-нибудь серьезного сопротивления. Сработал исконный российский принцип: "Мы шли работать, убивать, но никак не предполагали, что убивать будут нас".
Сегодня мы решили устроить промежуточный финиш темы разгрома российской ударной группировки в районе сирийского города Дэр эз Зор. Промежуточным этот финиш будем считать потому, что тема эта еще будет обсуждаться достаточно долго, ибо это было чуть ли не первое в истории боевое столкновение регулярной армии США и практически такой же армии РФ.
Поскольку Кремль избрал тактику гибридных войн, мгновенно отказываясь от своих военных, если они попадают в неприятности, то имеется две стороны таких действий. Москва может объявлять, что это не ее люди, а мы можем плевать на эти объявления и считать регулярной армией все то, что подчиняется российскому руководству, вооружено оружием и боеприпасами с армейских складов и которое осуществляет свои операции во взаимодействии с теми же ВВС РФ, которые получают разведданные от соответствующих военных органов разведки, которые снабжаются за счет армейской логистики и которые потом попадают в армейские госпиталя и морги. То, что они не приписаны к какой-то конкретной воинской части, ни о чем не говорит.
Те тактические группы десантников, которые заходили на нашу территорию, тоже были некой сборной из военнослужащих различных дивизий, а на месте были сведены в виртуальное воинское подразделение, без конкретного наименования и без места постоянной дислокации. Когда же бойцы этих групп стали попадать в плен, то и вовсе оказалось, что они – уволены позавчера. Кроме того, в составе группировки, уничтоженной 7 февраля, были не стройбатовцы или военнослужащие (пусть и временно уволенные) железнодорожно-подводно-конных войск, а спецназовцы ВДВ, ГРУ и прочих отнюдь не пацифистских организаций.
Так что столкновение это было, как ни крути, между российскими и американскими военными. Так что тема будет еще долго актуальной, хоть уже в плане отдаленных и долгосрочных последствий. С другой стороны, промежуточный финиш можно проводить в связи с тем, что свое первое мнение на сей счет высказали как очевидцы этих событий, так и люди, занимающие ответственные должности в военной иерархии обеих сторон. Кроме того, свои соображения высказали наблюдатели, которые имеют возможность получать информацию из первых рук, систематизируя и обобщая ее.
В этой связи информация, идущая со стороны военных РФ, скорее эмоциональна, чем содержательна. В самом деле, там до сих пор никто не может назвать количественные характеристики потерь. Даже по числу убитых, расхождения составляют 300%, а по раненым – вообще нет даже опорных цифр. Известно, что несколько дней подряд из Сирии шли борты ВТА с останками и ранеными. Трупы и наборы запчастей, везли в Ростов, а раненых – в три госпиталя Москвы и Питера, соответственно. О количестве раненых есть только сравнительные данные. В госпиталях говорят о том, что такого наплыва раненых они не помнят с августа 2014 года, а характер повреждений намного более жесткий.
Участники событий, чудом выжившие в мясорубке, до сих пор пребывают в шоке и рассказывают о тех событиях в стиле людей с тяжелым посттравматическим синдромом. Они помнят какие-то эпизоды, но рассказывают лишь самые безобидные из них. Все равно, даже “лайт” версия описаний выглядит как тотальное побоище. Лишь немногие уходят в описание деталей, которые могут представлять хоть какой-то интерес. Например, был такой рассказ от бойца, который понял, что их расстреливают, как в тире, потому что и с земли, и с воздуха их видят, как на ладони, в тепловизоры. Поскольку дело было ночью, то операция задумывалась под прикрытием темноты. Как оказалась, современная регулярная армия уже не видит в ночное времени суток элемента прикрытия, даже наоборот. По этой причине, чтобы выжить, некоторые бойцы прикрывались трупами товарищей, чтобы в тепловизор не было видно их свечения.
Но более интересно даже не это, а то, что группировка не была обеспечена ни воздушным прикрытием, ни развернутой системой полевой медицины, с эвакуационными командами, полевыми госпиталями и прочим. Отсюда следует, что россияне действительно не рассчитывали встретить сколько-нибудь серьезного сопротивления. Сработал исконный российский принцип: “Мы шли работать, убивать, но никак не предполагали, что убивать будут нас”. Причем, в данном случае речь шла не о единичных потерях, а о тотальном уничтожении всей группировки.
Россияне в шоке от того, что после уничтожения всей техники в течение 3-5 минут боя, когда они уже стали драпать пешком и своими спинами, обращенными к противнику показали, что бой окончен, для них началось самое интересное. Американцы начали отрабатывать ситуацию ровно так, как они поступали с ИГИЛ, Талибаном и прочими. То есть, после разгрома самой группировки, дальше шел методичный отстрел разбегающихся воинов. Как правило, операция заканчивалась тогда, когда на земле уже никто не подавал признаков жизни, а тепловизор показывал остывающие тела или части тел.
Мало того, был установлен пункт управления и связи, расположенный на берегу Евфрата, на сирийско-российском плацдарме. Туда тоже прилетело, так как и в другие места, и разнесено в хлам. В связи с этим, россияне удивляются, почему не былы заготовлены резервы и почему не появились подводно-космические войска в образе не имеющих аналогов истребителей. То есть, впечатления россиян свелись к следующим впечатлениям: “шок, трепет, отчаянье и удивление”.
