Вице-президент Westinghouse Майкл Керст рассказал «i», как и почему Украине стоит избавляться от российской зависимости и в атомной сфере.
Вопрос: В апреле Энергоатом и Westinghouse продлили контракт на поставку ядерного топлива до 2020 г. Были ли внесены какие-то изменения в контракт? Например, относительно объемов поставок или чего-то еще.
Ответ: Я особо не могу разглашать условия контракта, неразглашение параметров является его частью. Но могу сказать, что наши обязательства по объему поставляемого топлива уменьшились. В конечном итоге, правда, поставки увеличатся до прежних объемов. То есть, сейчас речь идет о загрузке двух реакторов, но впоследствии это число вырастет до трех, как было предусмотрено первоначальным контрактом, подписанном в 2008 г.
В: В Украине есть и другие станции, на которых установлены реакторы того же типа (ВВЭР-1000). Обсуждаются ли планы расширения поставок на эти станции?
О: В Запорожье и Хмельницкий? Мы надеемся, что это предстоит. Мы бы хотели стать полноценным альтернативным поставщиком ядерного топлива в Украину. Конструкция наших сборок позволяет это сделать. Украинский профильный регулятор (Государственная инспекция ядерного регулирования — Авт.) подтвердил, что наше топливо полностью соответствует требованиям, что позволяет нам в перспективе расширить поставки. На данный момент, мы поставляем топливо в течение уже восьми лет, но пока что только на Южно-Украинскую АЭС.
В: Какова доля Украины в ваших продажах? Если это не коммерческая тайна, конечно.
О: При обслуживании двух реакторов небольшая, около 2%. Что, с другой стороны, не так и мало, учитывая, что Westinghouse является самым крупным поставщиком ядерного топлива в мире. Мы доминируем в США, являемся самым крупным поставщиком в Европе, и вторым по величине — в Азии.
Мы работам с Украиной в рамках сотрудничества между украинским и американским правительствами, которые попросили нас сделать то, что никто раньше у нас не просил — топливо советского образца. Украина — не такая уж большая часть нашего бизнеса, и вряд ли ситуация особо изменится в обозримом будущем.
В: В ходе тестирования вашего топлива на ЮУАЭС возникли некоторые проблемы. Мы можете рассказать, в чем их суть, и как их можно преодолеть?
О: Как я уже упоминал, ваш регулятор уже установил, что наше топливо можно поставлять на любую АЭС в Украине. Такое решение было принято после проверок, в результате которых было установлено, что не наше топливо вызывает проблемы, а российское. В российских сборках были особенности механического свойства, которые вызывали повреждения наших сборок. Иными словами, оказалось, что виновато российское топливо, тогда как ранее ответственность возлагали на нас.
Поскольку россияне не собираются менять конструкцию своих сборок, мы внесли незначительные изменения (схема которых уже утверждена вашим регулятором) в свои, чтобы впредь таких проблем не возникало. Но даже без таких изменений, нашим топливом можно пользоваться, если использовать только его, не смешивая с российским.
В: Кто финансирует осуществление этих изменений в конструкцию?
О: Пока что изменения произведены за наш счет, но эти расходы будут включены в стоимость поставляемого топлива, чтобы мы со временем отбили их. В любом случае, мы не особо зарабатываем здесь, хотя надеемся, что со временем будем получать прибыль. Основная цель нашего прихода на украинский рынок — чтобы Украина имела выбор между двумя поставщиками.
В: Предыдущее украинское правительство, по слухам, даже собиралось судиться с Westinghouse в связи с ущербом, нанесенным вашим топливом нашим реакторам. Нынешнее продолжает настаивать, или ситуация улажена?
О: Спасибо, что подняли эту тему. Да, был такой слух, однако по факту судебного иска не было. Мы направили властям письмо, в котором сообщили, что если бы такой иск был, у них не было оснований для подобных обвинений. И они, с учетом результатов всех проведенных проверок, знали это. А учитывая, что дальше слуха разговор не пошел, а впоследствии контракт было продлен, очевидно, что вопрос закрыт. Понятно, что тогда у подобных намерений была политическая мотивация.
В: Некоторые считают, что у продления контракта в апреле уже нынешним правительством — тоже….
О: Это не так. Несмотря на эти слухи об иске, мы начали переговоры о продлении контракта еще при Януковиче, в июне 2013 г. Более того, это произошло по инициативе украинской стороны. Она хотела, чтобы Westinghouse и впредь была поставщиком ядерного топлива в Украину. Таким образом, подписание контракта уже при новой власти — не более чем совпадение.
В: Существует ли потенциальный рынок для модифицированных сборок за пределами Украины? У некоторых других государств Восточной Европы также есть реакторы типа ВВЭР-1000.
О: Это топливо также могло бы быть использовано в Чешской республике и в Болгарии. Однако там всего четыре таких реактора, тогда как в Украине — 13. Таким образом, ваша страна в любом случае остается самым большим рынком для данного типа топлива.
Дело в том, что большинство других АЭС Восточной Европы используют другой, более старый советский тип реактора — ВВЭР-440. В Украине таких всего два (на Ровенской АЭС), против 16 в ЕС. Кстати, мы можем делать топливо и для них, и работа в этом направлении уже ведется, поскольку согласно директиве ЕС, эти страны должны приступить к диверсификации поставок ядерного топлива.
В: Сейчас их поставщик, очевидно — тоже ТВЭЛ?
О: Да, конечно. Это монополия. По иронии судьбы, Украина начала диверсификацию поставок ядерного топлива до остальных стран Европы.
В: Насколько сложно конкурировать с ТВЭЛом?
О: Очень сложно.
В: Конкуренция носит ценовой характер?
О: Нет. Я часто слышу, что российское топливо дешевле. Это не так. Наше топливо дешевле по отношению к мощности, поскольку оно выделяет больше энергии. К тому же, чем больше мы будем поставлять, тем дешевле будут сборки. Пока мы обслуживаем только два реактора, нам сложно агрессивно играться с ценой.
В: Получается, что Украина — первый положительный пример вашей конкуренции с ТВЭЛом?
О: Нет, у нас есть положительные примеры в сфере строительства самих станций. Кроме того, мы производим топливо для ВВЭР-440, которое поставляем в Финляндию. Были планы таких поставок в Венгрию, но там дело застопорилось. Ядерное топливо стало элементом договоренности с Россией по поставкам природного газа, и тот пакет оказался для Будапешта более привлекательным.
Таким образом, мы конкурируем не обязательно продуктами как таковыми. Часто это лишь элемент более широких взаимоотношений между странами.
В: Не являются ли, на ваш взгляд, элементами такой конкуренции и протесты, которые были организованы в Киеве накануне продления контракта Энергоатома с Westinghouse?
О: Все задают мне этот вопрос, но я не могу комментировать эту тему (смеется).
В: Но все же, неужели вы никак не реагируете? Не собираетесь как-то успокаивать публику, объяснять, что ваше топливо является безопасным?
О: Хорошо, я попытаюсь ответить. С точки зрения бизнеса, такие протесты на наносят нам ущерба. Мы предлагаем хороший продукт по хорошей цене. Однако распространение слухов, что мы продаем топливо, способное вызвать новый Чернобыль — это совершенно безответственно. Причем по отношению не только к нам, но и к отрасли в целом.
Подобные слухи создают у людей впечатление, что Чернобыль возможен, а это не так. Мы в принципе не поставляем топливо, которое способно вызвать какие-то повреждения. Не говоря уже о том, что катастрофа стала возможной, потому что вокруг реактора не было герметической оболочки. Так что новый Чернобыль физически невозможен.
Таким образом, подобная пропаганда — недальновидное поведение, которое может нанести ущерб в том числе бизнесу тех, кто распространяет эти слухи. Впрочем, никто в международном профессиональном сообществе не воспринимает их серьезно.
В: Но уже после Чернобыля случилась Фукусима. В свете этой аварии, какие сейчас настроения по поводу строительства новых станций?
О: Здесь у Киева есть несколько приоритетов. Первый — все же получения альтернативного источника топлива, и пока мы поставляем сборки только для двух реакторов, цель и близко не достигнута. И только следующим шагом мы бы рекомендовали диверсификацию технологий. Это, помимо прочего, дало бы Украине возможность самой стать игроком на мировом рынке, учитывая наличия большого количества квалифицированных кадров и таланта.
В: Идут ли какие-то хотя бы предварительные переговоры на эту тему?
О: Нет. Насколько я знаю, есть интерес к достройке реактора ХАЭС-3, однако это строительство было начато русскими, так что нашего интереса там нет. На самом деле, построив современные реакторы, можно получить, помимо повышенной надежности и эффективности, срок службы в 60-80 лет. Со временем Украине придется заменить действующие реакторы. Если строить реакторы российского типа, вы будете привязаны и к поставкам их топлива, и к их академической среде. Мне кажется, сейчас хорошая возможность все же выйти на мировой уровень.
В: Учитывая текущую политическую ситуацию, очевидно, у наших властей просто нет другого выбора.
О: На самом деле, это стоило бы сделать независимо от политической ситуации. Мировой рынок конкурентный. Кроме нас, на рынке работают компании из Франции, Южной Кореи, Японии, США (General Electric).
В: Наша страна обладает весьма неплохими запасами урана. Мы можем как-то участвовать в мировом производстве топлива? У нас есть совместный проект с Россией, но кто знает, что с ним будет дальше…
О: По иронии судьбы, именно Westinghouse была первой компанией, которая предложила Киеву подобный проект. Многие уже забыли об этом, но мы предлагали его еще шесть лет назад. Однако наше предложение не приняли, и контракт получил российский консорциум. На данный момент проект не продвинулся дальше той точки, в которой он находился шесть лет назад. Мы бы не отказались принять участие в подобных проектах в будущем.
В: Обращались ли вы к правительству с такой инициативой?
О: Нет. Пока мы поставляем топливо только для двух реакторов, это не имеет смысла, но по мере возможного расширения наших поставок, мы могли бы рассмотреть возможность переноса производства в Украину.
В: А где эти сборки производятся сейчас?
О: Топливо, поставляемое в Украину, производится в Швеции. Инженеры сидят в США, оттуда также поставляются некоторые компоненты. Сборки же мы делаем в Швеции.
В: А чей уран вы используете?
О: Российский.
В: ???!!!
О: К счастью, в отличие от топливных сборок, который являются высокотехнологичным продуктом, уран — это сырье. Вы можете купить обогащенный уран где угодно. Более того, после Фукусимы он дешев, как никогда. После той аварии японские АЭС были закрыты или остановлены, спрос упал, цены обвалились. Так что у Украины сейчас хорошие возможности по закупке обогащенного урана по очень выгодной цене.
В: Но ведь у нас есть свой собственный уран.
О: Да, но обогащается он в России. А ведь можно выйти и на мировой рынок.
В: Можем ли мы обогащать уран сами?
О: Нет. Обогащать вам никто не позволит в свете проблематики распространения ядерного оружия. К тому же, это совершенно другие объемы инвестиций. Обогатительная фабрика обойдется более чем в $1 млрд. Учитывая количество реакторов в Украине, такие инвестиции не имеют смысла. Каждая действующая фабрика обслуживают сотни реакторов. Их не так много в мире.
Речь идет только о производстве топливных сборок в Украине. Это уже имеет смысл, особенно если можно будет экспортировать продукцию. Завод полного цикла, впрочем, тоже обойдется в немалую сумму, около $500 млн. Мы же предлагали украинским властям промежуточный вариант — окончательную сборку топливных элементов. Требуемые инвестиции в этом случае — около $150 млн. При меньших затратах этот вариант решает основную задачу диверсификации — он обеспечит производство сборок. Все остальное можно купить на открытом рынке.
