Вице-премьер Владимир Кистион, ответственный за энергетику, экологию и использование недр, рассказал «i» о свалках, атомных электростанциях и линиях электропередачи.
В Украине накопилось много недостроенных мостов (в Киеве, Запорожье). Как решается этот вопрос? Их будут достраивать или заморозят?
По состоянию на апрель 2016 г., когда меня назначили, неэффективно использованные средства, вложенные в объекты дорожной инфраструктуры, строительство которых начато и не завершено, достигали около 20 млрд грн.
Нужно их достраивать?
Конечно, да. Потому что как-то не по-хозяйски будет: раньше был вложен финансовый ресурс, а объект не закончен. То есть эффективность практически равна нулю и средства выброшены «на ветер».
А в какой последовательности надо их достраивать?
Наверное, следует все проанализировать и четко определиться, исходя из Национальной транспортной стратегии, обновлением которой сейчас занимается профильное министерство. Также нужно оценить состояние готовности этих недостроенных объектов. В приоритете должно быть завершение работ, состояние готовности которых достигает 70-80%.
Например, Запорожский мост был запроектирован еще в начале 2001 г. Заказчиком выступал Запорожский городской совет. Затем проект, как трофейный флаг, переходил то к Укравтодору, то снова в городскую коммунальную собственность. В настоящее время он снова под крылом Автодора. И там есть настоятельная необходимость продолжить выполнение работ и завершить хотя бы первый мост, который соединит остров и правобережную часть Запорожья. В прошлом году на это было выделено 250 млн грн, в текущем году предусмотрено финансирование в таком же размере.
К сожалению, в связи с развалом компании, которая должна была этим заниматься, и последующими судебными процессами, в полной мере данный ресурс не удалось использовать. Тем не менее работы все же возобновились. Мы забрали те металлоконструкции, которые были закуплены еще несколько лет назад из Турции (за них уплачены деньги, и они лежали на таможенных складах). На сегодняшний день по этому вопросу рассматривается судебное дело.
А в чем проблема?
Государство рассчиталось с поставщиком, а поставщик, неизвестно по каким причинам, не рассчитался в полном объеме с производителями металлических конструкций.
«Львовский мусор» уже превратился в инфраструктурную проблему или пока это проблема местного уровня? Что делается для решения этого вопроса?
Вообще, на уровне государства должна быть сформирована четкая политика или стратегия обращения с твердыми бытовыми отходами. Также должно быть соответствующее законодательное обеспечение самой системы обращения с такими отходами. Если же говорить о реальных прикладных вещах – строительстве и содержании свалок, то это региональная (коммунальная) проблематика. Там, где мэры и депутаты занимаются данным вопросом, таких проблем, как сейчас во Львове, не существует.
А как решают проблему утилизации мусора в других городах Украины, в частности, в Виннице? Там аналогичные проблемы?
Мне очень хорошо известна проблема, с которой сегодня столкнулся Львов. При желании и соответствующей настойчивости ее можно решить. В первую очередь, нужен диалог с общинами, проживающими вблизи таких свалок, и выполнение определенных обязательств.
Помню, в 2005 г., когда я работал на руководящей должности крупного предприятия и столкнулся с проблематикой свалки Винницы, там все горело и текло годами. И когда жителям эта ситуация надоела, была приостановлена возможность завоза твердых бытовых отходов, которые образовывались на территории Винницы. Сейчас винницкая свалка (полигон возле села Стадница) – одна из лучших в Украине. Она уникальна: там все пересыпано, на полигоне растет трава. Но для того, чтобы все работало, должен быть ответственный исполнитель. Всем комплексом работ (сбор, вывоз, захоронение) должна заниматься определенная структура.
В чем была проблема на винницкой свалке?
Там был десяток перевозчиков, которые расценивали эту работу в первую очередь как коммерческую. А системно вопросом никто не занимался. Поэтому было создано коммунальное предприятие, куда закупили часть специальной техники, была разработана система санитарной очистки города, отработана соответствующая логистика. С тех пор стало понятно, когда вывозится мусор на контейнерные площадки и кто за это отвечает. Конечно, технических ресурсов в рамках коммунального предприятия оказалось недостаточно. Поэтому привлекли соответствующих частных перевозчиков, которые работали по спецсистеме.
Мы начали системно собирать, вывозить и правильно захоронять мусор. Чтобы не возникало проблем, построили скважины и провели соответствующие исследования. Ведь если не проводить мероприятия по дегазации полигона, то уберечь его (даже при правильной технологии захоронения) невозможно. Потому что образуется метан – свалочный газ, который может вспыхнуть и от спички, и от солнца. А остановить пожар на свалке крайне непросто.
Поэтому в 2013 г. мы сделали двенадцать скважин, поставили систему сбора этого газа и факел, где сжигали метан. Дополнительно установили конвекционную установку, которая позволила использовать собранный газ для производства электроэнергии. Параллельно восстановили мусоросортировочную станцию, которая десятки лет не эксплуатировалась. То есть в рамках спецработ мы остановили горение мусора и возможность проникновения фильтрата.
А вы лично были на львовской свалке?
Да. И тамошняя ситуация намного лучше, чем раньше была в Виннице. Но во Львове нет диалога и доверия общества к городской власти. Потому что, наверное, давались определенные обещания и ничего не выполнялось. Я убежден, что сразу проблематику с Грибовичской свалкой решить невозможно, но есть ряд срочных мер, которые следует предпринять.
На данный момент часть из них уже выполнена при поддержке правительства. Проведены работы по укреплению дамбы на озере, возобновлена работа насосной станции, которая должна очищать и откачивать фильтрат. Также поставлена задача срочно увеличить ее мощность, и это частично уже сделано. Сейчас почти завершены проектные работы по укреплению склона, который сполз. Параллельно есть договор Львова с французской компанией, по которому будет разрабатываться проект рекультивации и строительства завода.
Недавно был подписан Меморандум о сотрудничестве между Львовской облгосадминистрацией, Львовским областным советом, Львовским городским советом и органами местного самоуправления, на территории которых расположены полигоны или свалки захоронения твердых бытовых отходов. Этот документ должен обеспечить взаимодействие и дает возможность вывозить львовский мусор на полигоны городов области.
Какие еще украинские города могут столкнуться с такой же проблемой, которую переживает Львов?
Надеюсь, что нынешние мэры на примере львовской проблематики поняли, что вопросами захоронения мусора нужно заниматься сегодня и на перспективу, а не откладывать на потом.
Мусорная проблема может возникнуть в любом городе, в частности, где проживает не менее 400 тыс. жителей. И столкнуться с такой ситуацией, как во Львове, могут все. Ведь последние 25 лет новые полигоны по захоронению или утилизации твердых бытовых отходов в Украине не строились. То есть сегодня есть объекты, которые возводились еще в советское время, когда более системно подходили к этому важному вопросу. Сегодня существует множество технологических решений относительно мусора на различных территориях, но их необходимо отбирать, исходя из специфики и возможностей города.
А как Вы прокомментируете идею киевского мэра Виталия Кличко по вывозу столичного мусора в чернобыльскую зону отчуждения?
Я воздержусь от комментариев относительно идей киевского мэра. Тот, кто генерирует такие идеи, должен их и комментировать, и представлять соответствующие аргументы. А вообще, если речь идет только о том, чтобы захоронить его в чернобыльской зоне с соблюдением всех требований, то я не исключаю, что такие варианты можно рассматривать. Но для этого нужно серьезно подготовить инфраструктуру, соответствующие технологии – гидронепроницаемые основы, систему сбора фильтрата и дегазации и т.д.
Кстати, а есть ли какая-то перспектива достройки атомных блоков на Хмельницкой атомной электростанции (ХАЭС)? Или это уже мертвый проект?
Данный проект состоит из двух частей. Сначала это восстановление работы воздушной линии, повышение эффективности работы генерации самих энергоблоков, работающих на ХАЭС. Надеюсь, что когда мы запустим в перспективе этот проект, он обязательно будет прибыльным, и часть финансового ресурса, который будет нарабатываться уже в рамках основного проекта, будет непосредственно привлекаться на достройку III и IV энергоблоков, строительство которых начато на ХАЭС. Если сказать точнее: ІІІ блок сейчас построен почти на 70% (от проектных требований), IV – выполнен только в общестроительных работах.
При старом режиме было много разговоров о необходимости строить дополнительные ЛЭП, чтобы иметь возможности транспортировать энергию с ХАЭС и РАЭС в центральную Украину. Сейчас есть шансы реализовать этот проект?
В декабре 2015 г. была введена в эксплуатацию линия 750 кВ Ровенская АЭС – Киевская. В прошлом году на Киевскую подстанцию была перезаведена линия Хмельницкая АЭС – ЧАЭС, а также введены в работу заходы линии Северная – Новокиевская. Реализация этого проекта позволила дополнительно выдать 1000 МВт мощности.
А сильно ли Украина зависит от инфраструктуры (ЛЭП, дороги, водопроводы), которая оказалась в ОРДЛО? Что можно сделать, чтобы избавиться от зависимости? И сколько это может стоить?
Режим работы объединенной энергетической системы Украины не зависит от состояния сети, находящейся на территории ОРДЛО. Но из-за повреждения ряда линий, находящихся в «серой» зоне, режим работы восточной и северной части энергосистемы Украины несколько ухудшился. Для улучшения ситуации разрабатывается проект строительства новой подстанции и ЛЭП.
В целом, повлияла ли блокада ОРДЛО на функционирование стратегической инфраструктуры?
После блокады с украинской стороны в этом году мы создали ситуацию, когда Украина и наш бизнес потеряли основные крупные предприятия, которые были де-факто расположены на неподконтрольной территории, и использовать недра украинского государства для обеспечения потребностей нашей страны. В настоящее время мы стоим перед проблемой замещения угля, добываемого только в Донбассе, из других источников.
Но здесь не только проблема замещения, но и проблема цены …
Мы хорошо осознаем, что оно вдвое дороже, если сравнивать со стоимостью добычи на Донбассе. И кому мы принесли выгоду? Украинским гражданам, которые должны в два раза больше платить за уголь, используемый для энергетики? Наверное, это неправильно.
Другой момент: предприятия Донбасса вели производственную деятельность и платили минимум 35 млрд. грн. в государственный бюджет, которые использовались на выплаты зарплат бюджетникам и повышение боеспособности украинской армии. Так кому мы сделали хуже?
Далее: украинская металлургия очень долго завоевывала мировые рынки (кокс, руда и т.д.), а сейчас ряд украинских металлургических предприятий, по сути, остановился. То есть, мы открыли нишу для возможностей мероприятия конкурентов из других стран мира. А вернуться на мировые рынки и вновь завоевать свое «место под солнцем» не так легко. Так кому мы наносим удар? Украинцы украинском?
Если я правильно поняла, Вы считаете, что государство не должно позволять блокировать транспортные магистрали?
Да, государство не должно было позволять блокировать транспортные магистрали. Но в то же время произошел захват украинских предприятий, расположенных на неподконтрольной территории. Конечно, мы должны принять ряд мер и шагов, чтобы собственность, захваченную боевиками из неподконтрольных территорий, вернуть обратно в государство. Поэтому решение СНБО о прекращении передвижения грузов после захвата украинских предприятий в Донбассе я считаю абсолютно адекватным и нужным. Однако, мы сами спровоцировали эту ситуацию. И то, что было изначально, я категорически не поддерживаю.
Интервью было записано 9 июня 2017 г.
