Олег Кильницкий, обозреватель отдела «Рынки»
«В атомной энергетике Японии видны технологические трудности и отсутствие организованности. Причины тому — жадность, скрытность, коррупция, низкокачественные технологические методы, бюрократическая некомпетентность и очевидная направленность на максимальное производство электроэнергии в ущерб безопасности и здравого смысла. Плохая подготовка работников и корпоративная культура, поощряющая обход правил ради экономии средств,— вот некоторые неприглядные аспекты японской ядерной промышленности».
Пусть не удивляется читатель, однако приведенная выше цитата появилась на свет задолго до возникновения аварии на японской АЭС «Фукусима-1», и почерпнута она из книги президента Научного совета по глобальным инициативам (SSGI) США, члена наградного комитета Международной энергетической премии «Глобальная энергия» Томаса Блиса, написанной в 2009 г. Сам господин Блис в своих выводах использовал экспертные заключения еще середины двухтысячных. И хотя нелицеприятная критика в адрес ядерной Японии была высказана в привязке к аварии на бридерном реакторе Мондзю (Mohju) в 1996 г., которую японцы в свое время попытались скрыть, сказанные слова, безусловно, относятся к состоянию атомной энергетики страны Восходящего солнца в целом.
Уже после катастрофы на «Фукусиме-1» автору этих строк довелось услышать мнение одного из ведущих украинских ядерных экспертов, высказанное «не для прессы»: «Пока сильные ядерные державы мира после чернобыльской катастрофы уделяли основное внимание Украине, они не заметили, что происходит в их собственном огороде».
В огороде на «Фукусиме-1» оказались устаревшие реакторы первого поколения, расположенные в сейсмически опасной зоне и построенные во времена непонимания человечеством серьезности последствий ядерных аварий, а также незащищенные контайментом хранилища отработавшего ядерного топлива. Примечательно: если бы на месте реакторов «Фукусима-1» оказались наши самые старенькие, с продленным ресурсом энергоблоки №1 и №2 Ровенской АЭС, оснащенные современными пассивными системами безопасности, никакой бы аварии не было.
Безусловно, человечеству еще придется немало проанализировать, осмыслить и переоценить в своей мировой энергетической политике в связи с катастрофой на японской станции. Однако, на мой взгляд, в качестве основного вывода из происшедшего на вооружение можно взять слова того же господина Блиса, написанные задолго до аварии, в 2009 г.
«Когда дело доходит до атомной энергии, ни одно государство в мире не может быть «островом», даже Япония»,— утверждал американский эксперт.
Очевидно, после «Фукусимы-1» стало окончательно ясно: вопросы ядерной безопасности, нераспространения ядерных материалов, утилизации ядерных отходов не могут сохранять свое исключительно внутригосударственное значение.
Первые реакции мирового ядерного сообщества на японскую катастрофу в виде синхронного проведения стресс-тестов на АЭС или активизации принципа «давления равных» (peer pressure) между державами в рамках Конвенции о ядерной безопасности свидетельствуют: проблема безопасного мирного атома окончательно приобретает глобальный интеграционный характер.
