Прошло уже почти 2 месяца после решения о национализации Сенс Банка на основе соответствующего законопроекта, принятого Верховной Радой. Впрочем, вопросов в этой истории больше, чем ответов. Ведь речь идет о стабильном системном банке, который не был под санкциями США и ЕС и выполнял требования НБУ.
Кроме того, в структуре банка были европейские инвесторы, не имеющие отношения к санкционному процессу вообще – Unicredit S.A. и The Mark Foundation for Cancer Research. В свою очередь, в ABH Holdings заявили о намерении оспорить национализацию в международном арбитраже. Учитывая это, юристы считают, что национализация банка может быть успешно обжалована в международных судах. Юристы высоко оценивают шансы акционеров банка в подобном судебном процессе. В частности, еще в июле об этом писал управляющий партнер в Украине международной юридической компании Wolf Theiss Тарас Думич, который отмечал определенную избирательность в решении о национализации банка и репутационные риски для Украины в связи с принятием этого решения. Сейчас, после того, как государство уже официально является полноценным владельцем банка, юрист в эксклюзивном комментарии подтвердил свои опасения относительно рисков национализации Сенс Банка для государства.
Итак, государство стало владельцем Сенс Банка. Какие могут быть правовые последствия этой национализации, с вашей точки зрения?
Все последствия, которые могут быть, будут в будущем. Вероятным последствием будет спор между акционерами и правительством по возмещению убытков за национализацию банка.
Есть вопросы с Unicredit, которые не находятся под санкциями, но их пакет также попал в национализацию, и фондом The Mark Foundation for Cancer Research. Я так понимаю, что он был основан Петром Авеном, но на самом деле независим.
Понятно, что от акционеров, скорее, будут иски. У меня независимая позиция, я не представляю никого, смотрю со стороны.
А угроза исков Unicredit остается?
Я думаю, что да. В разумном процессе этот вопрос был бы урегулирован путем гарантий, что они получат пропорциональное возмещение за свои акции. Это так бы было в западном мире урегулировано. Потому что иначе не могли бы национализировать этот банк, не стоит питать иллюзий.
Банк национализировали на уровне Украины, а акционерная структура на уровне Люксембурга. Правительство не могло иначе национализировать, чем оно это сделало. Думаю, они сейчас сидят и думают, что им делать, потому что они оказались в одной структуре вместе с акционерами “Альфы”.
Можно ли из-за этого говорить о том, что санкции носят достаточно выборочный характер и недостаточно продуманы?
В этом вопросе существенная часть политики, и в таком случае теряется рациональность. Можно было разные выбирать варианты, можно было пытаться делать акционеров союзниками. Может, и были попытки это сделать, но не получилось, поэтому национализировали банк. Может, было какое-то публичное давление или правительство чувствовало, что одни активы национализируют, другие нет.
Когда я писал свою колонку, на тот момент было много других российских активов, которые не были национализированы. Но после этого (национализации Сенс Банка – ред.) произошла их национализация. Я думаю, правительство понимало факт того, что это может выглядеть избирательно. И они решили этот момент подстраховать.
Национализация требует, чтобы за нее произошла компенсация. И эта компенсация должна быть эффективной, быстрой и учитывать стоимость национализированного имущества. И этот вопрос возмещения останется. Какие-то санкции, национальные или международные, не решают вопрос возмещения.
Актив национализировали – это право правительства так делать, конечно, при условии соблюдения процедуры. Здесь она была, и понятно, что под этот конкретный банк подогнана национализация. Тем не менее, это было на основании закона. Остается процесс возмещения. Нельзя исключать, что в будущем правительство вернет банк тем акционерам в форме возмещения, и они подпишут мировое соглашение.
Каким именно акционерам?
Тем, у кого забрали.
То есть обратно Фридману и Авену?
Да, это тоже может быть вариант.
То есть забрали и потом вернули, да?
А почему вы думаете, что такого не может быть?
Но ведь была аргументация, что деятельность Сенс Банка якобы угрожает национальным интересам.
Ну в тот момент, когда национализировали. А в будущем… Национализация не отменяет возмещение. Конечно, это долгий процесс. Сейчас в Украине бенефициарам, которые являются россиянами, не возмещают. Потому что есть ограничения законом, что, если бенефициар даже над многоэтажной оффшорной структурой является россиянином, то не возмещают.
Поэтому я не очень ожидаю активных действий в ближайшее время. До окончания войны, вряд ли оно будет очень сильно двигаться со стороны акционеров.
Какими могут быть дальнейшие действия акционеров?
Они могут подать уведомление на основании соглашения о защите инвестиций между Люксембургом и Украиной о споре, но сам спор – это очень долгосрочная игра.
Здесь сложное дело. Это не просто национализация какого-то простого имущества. Это национализация бизнеса, который регулируется, имеет разных акционеров. Тем более, есть акционеры, которые под санкциями, есть, которые не под санкциями. У таких акционеров разные интересы. Возможно, Unicredit скажет, мы ничего не будем делать, потому что мы являемся акционерами люксембургской компании. И уже она должна предпринимать какие-то действия в интересах этого акционера, которого задело это действие.
Как вы думаете, насколько юридически обоснованным является подозрение господину Фридману? Какие будут последствия его выдвижения?
Я не знаю деталей этого подозрения, насколько оно обосновано. При этом объеме мероприятий против него (Михаила Фридмана – ред.), против Авена и других акционеров, при такой критической массе одним больше, одним меньше…
Вот у нас НАПК ведет реестр международных спонсоров войны. Но они тоже платят деньги, налоги, финансируют. И к ним надо было бы такие подозрения предъявлять.
Глядя на структуру Альфа-банка и “Альфа-групп”, вряд ли Фридман вовлечен (в деятельность группы Альфа в России – ред.). Я не знаю, является ли он членом наблюдательного совета российского банка. Принимают ли они активное участие или даже опосредованное в принятии решений о финансировании или страховании активов. Если они не принимают, то Украине будет трудно как-то эффективно в Великобритании использовать это подозрение, привлечь британские органы к сотрудничеству.
