Бывает так, что некоторые процессы идут со своей, положенной им скоростью, но в связи с тем, что мы бы хотели для них стремительного развития, скорость эта почти незаметна и потому мы считаем, что ничего не меняется.
Нечто подобное происходит в РФ, после введения тех или иных санкций. Как бы там бодро не рассказывали о том, что после введенных санкций они только крепчают, на самом деле, все обстоит несколько иначе. Потихоньку останавливаются крупные оборонные и промышленные программы, часть из которых приходится полностью закрывать.
Другую же часть пытаются спасти замещением узлов, агрегатов и прочего у Китая, что в конце концов, отражается на качестве конечного изделия и на его свойствах. Оно и понятно, Китаю не нужен конкурент в тех областях, где он сам может выпускать и продавать однотипную продукцию, поэтому РФ получает не то, что китайцы применяют в своих изделиях.
Но куда интереснее услышать оценку работы санкций от самих российских денежных мешков. Самые матерые из них уже давно прошли стадию первичного накопления капитала, когда его источники могут быть крайне подозрительными, а капиталы – откровенно грязными и безусловно, вошли в стадию респектабельных бизнесменов.
Они привыкли к большим деньгам и к их главному свойству – умению открывать все двери. К такому привыкают очень быстро и эта привычка меняет психологию обладателя миллиардного состояния. Он привыкает чувствовать себя совершенно особенным человеком на вершине общественно-политической пирамиды или полубогом. Более того, он уже не представляет себя в прежнем качестве и не желает возвращаться в исходное состояние.
Так случилось и с владельцем группы “Ренова” Виктором Вексельбергом, давним другом Путина, участником того самого озерного кооператива и мультимиллиардером, который раскинул свой бизнес по всему миру, в том числе, и в США. Он был, что называется, “вхож” во многие высокотехнологичные компании США и строил свой бизнес, исходя из такого своего нового положения.
Но вот год назад он попал в санкционный список и очень быстро почувствовал, что “все нажитое непосильным трудом” стало причиной множества неприятностей и ограничений, которые резко изменили его жизнь. Он одним из первых миллиардеров попытался в суде оспорить санкции. При этом он цветасто рассказывал американской прессе о том, что лично не имеет отношения ни к аннексии Крыма, ни к агрессии против Украины, а единственная его вина – близкое знакомство с Путиным. Вот его прямая речь:
“Я россиянин. Я богат. И я знаком с Путиным. Сегодня этого достаточно” и еще “Полнейший кризис всей жизни. Это не про деньги и не про бизнес — а лично про меня. Для меня были открыты все возможности в мире — а что я могу сейчас? Всю жизнь я был человеком мира, перевез всю семью в США и теперь не могу ее посещать”.
Конечно, это еще не знаменитое “Жё но манж па сис жур”, но уже и не бодрые или небрежные заявления подобных деятелей в самом начале санкционной эпопее.
На санкциях он потерял около трех миллиардов долларов, и чтобы не утопить свое детище “Ренова”, потерял пакеты акций и ведущую роль в управлении. Но даже эти маневры придали его деньгам и его компаниям тухловатый запах, который уже практически нельзя вывести.
В общем, процесс идет, пусть и не так быстро, как того хотелось бы, но вот и из Венесуэлы начали выходить российские военные специалисты, чего мало кто ожидал после резких заявлений Трампа. Просто это не очень заметно, и если бы Вексельберг не дал обширное интервью американскому изданию “Financial Times”, то впечатление о том, что санкции не работают, оставалось бы и сейчас.
