Детей-сирот в ОРДЛО используют как живой щит, обучают снайперскому и минному делу в кадетских корпусах, продают в публичные дома, используют в трудовых лагерях. Россия – центр международного киднеппинга.
Грани войны. Не устаю раскрывать их и писать о них. Сколько их? Иногда становится страшно, а вижу ли я их все. А видят ли их люди?
Зачем это мне? Я беженка, я одна из этих граней. Чтобы победить и в будущем не допустить повторения, войну нужно разбирать на атомы, вскрывая, препарируя, раскрывая ее. Наверное, это один из мотивов, которые ведут меня по войне, заставляют думать, анализировать, собирать судьбы, истории, факты, данные, рассказывать о ней людям.
Для обывателя война – это стреляют, не более. Оружие. Военные. Когда начинаешь раскрывать грань за гранью, оказывается, что война намного шире, больше и глобальнее, чем политические закулисные игры, дипломатия и линия фронта.
Война – это люди, их мысли, ошибки, заблуждения, это их вера и любовь, ненависть, желания, это их слабость и их сила.
Но если взрослые люди сами могут отвечать за свои поступки и нести наказание, то дети нет. А война – это еще и дети.
Дети войны. Оставшихся там, в оккупации, заложниками возраста, взрослых и событий или ставшие беженцами и разделившие с родителями их путь, страх, лишения и слезы, или не дождавшиеся с фронта папу. Еще одна грань, правда? Но если здесь, в мирной части Украины, мы можем хоть как-то их согреть, помочь, разделить с ними их войну, то дети, оставшиеся в оккупации, это терра инкогнита. Так как мы о них ничего не знаем.
Дети в ОРДЛО – лакомый кусочек для террористов и оккупантов. Ведь из них можно взрастить следующее поколение ненависти, следующее поколение солдат.
Поэтому с 2016 года большая часть пропаганды падает на их неокрепшие плечи и психику: клятвы молодогвардейцев, “новороссов”, клятва кровью, охрана памятников, стрельбы, тир, блокпосты, военно-патриотические лагеря, “не забудем, не простим, если нужно, отомстим”, слезливые рассказы “ополченцев”. Взрослые для пропагандистов стали менее интересны, русские готовятся к реваншу, чувствуя проигрыш, закладывая в детские мысли бомбу замедленного действия – месть!
А еще дети войны – это товар. Обычный ресурс и товар на войне, не более. Их можно продать оккупанту, показав, сколько будущего у войны, получить на них финансирование, для тех же лагерей и пропаганды. Сделать пиар-картинку для СМИ, как делала это, вывозя в неизвестность детей-инвалидов из Луганской области, россиянка “доктор Лиза”.
Ну, это фигуральный товар. А ведь есть еще и обычный, обыденный.
Дети выгодны, так как на них платят помощь и дают гуманитарку, поэтому в оккупации резко возросло количество опекунов. Да, сироты в ОРДиЛО это еще одна грань войны.
Взрослые в оккупации выживают за счет детей. Опекунство, я это подчеркиваю, как работа, не несет ничего плохого, это обычная работа воспитателя, которую стоит уважать, если бы, не… Если бы целью людей с обнуленной моралью не ставилось получение гуманитарки, а не обеспечение ребенка заботой и любовью.
Получить информацию о тех, кто остался там, мы можем только из ресурсов террористов, поэтому толерантно это или нет, но ссылаюсь на них. Так, по информации “министерства социальной политики” ОРЛО, на оккупированной территории Луганской области в настоящее время проживает 2111 сирот и детей, оставшихся без опеки родителей. 88% детей проживают в приёмных семьях или под опекой, а именно в 76 приёмных семьях воспитываются 119 детей, в 12 детских домах семейного типа – 59 человек, под опекой находится 1643 ребёнка и временно проживают в семьях физических лиц – 30 детей.
В ОРДО с июля 2015 года были усыновлены 134 ребенка-сироты. На 2017 год информация отсутствует. Не востребованы лишь дети-инвалиды из специальных интернатов для детей с ограниченными возможностями.
Хотелось бы верить, что эти дети не в семьях террористов-убийц, наркоманов с покалеченной психикой и посттравматическим синдромом, не получают долю насилия, унижений и пропаганды.
Опять же, рассматривая вопрос опекунства в ОРДиЛО, мы подходим к законодательной плоскости, как, впрочем, в 90% случаях препарирования войны.
Хорошо, если ребенок попал в любящую ответственную семью, и счастлив, что избежал детдома. Но опекунство оформлено по законодательству непризнанной “республики”, при возвращении украинской государственности на оккупированные территории, что будет с этими детьми?
Знаете, меня поразил факт того, что проблема сирот, оставшихся в ОРДиЛО, проблемы опекунства по законам террористических формирований, участие детей в войне, военно-патриотические лагеря и вывоз детей по документам, выданных террористами, в Россию, как-то не поднимается ни СМИ, ни уполномоченным по правам ребенка. А мониторится ли вообще? – задала я себе вопрос и не нашла ответа.
Детей-сирот в ОРДиЛО используют, как живой щит, обучают снайперскому и минному делу в кадетских корпусах, продают в публичные дома, используют в трудовых лагерях. Например, погибший в июне 2017 года воспитанник кадетского корпуса имени “Святого Георгия Победоносца” в Ровеньках Супонин Александр Андреевич 1999 года рождения, был использован русским офицером-разведчиком в качестве живого щита.
Пересечение неконтролируемого участка украино-российской границы происходит по документам, выданным террористическими формированиями. То есть, мы не знаем, сколько и куда выезжает несовершеннолетних, проживающих в зоне оккупации. Что говорить о сиротах.
С 2014 года в соцсетях постоянно формировался вопрос об усыновлении сирот, граждан Украины, находящихся на оккупированной территории, гражданами Российской Федерации.
“Как усыновить ребенка из л-днр” – распознаваемый в Гугле и Яндексе вопрос.
Это самый страшный вопрос для меня. Куда увезут наших детей?
Знаете, все эти русские слезливые истории о “сердобольной докторе Лизе”, которая “спасала” детей Донбасса, – всего лишь яркая мишура. Русским нужна эмпатия. Им важно покрасоваться, важна красивая картинка на камеру. Я задавала вопрос защитникам доктора Смерть о месте нахождения вывезенных ею детей. Об их судьбах. Где они? Куда их вывезла “доктор Лиза”, есть ли документы усыновления, где живут дети, счастливы ли? Странно, но для русской либерально-пацифической тусовки эти вопросы оказались неугодными и раздражающими. “Она их вывезла, совершила подвиг, что не понятно”, – агрессивно реагировали русские. Понятное дело, вывезла, но что стало с этими детьми? Может быть, их продали в бордели Ростова, сдали на опыты, бросили в детских домах или они обрели семьи и стали счастливы? Вряд ли мы получим информацию от страны ихтамнетии. Вряд ли кто-то будет искать вывезенных с Донбасса “доктором Лизой” детей.
В этом году в ОРЛО приняли постановление, разрешающее усыновление детей, в том числе, и иностранными гражданами. То есть, дети-сироты ОРЛО разъедутся в неизвестных направлениях, и их судьба не будет интересовать ни нас, ни террористов, так?
И вот первый результат. Мой город. Свердловск (Должанск), Луганская область. Оккупация. Согласно сообщению террористов, семья из Подмосковья удочерила девочку из Свердловска.
“Органы опеки “лнр” и России организовали процедуру удочерения 13-летней девочки из Свердловска в семью россиян, которые ждали положительного решения в течение полутора лет,-сообщается на сайте террористов. – Внеплановое заседание комиссии прошло 20 июля 2017 года, и все её участники приняли единогласное решение, которое позволило девочке обрести новую семью.
“Для нашего города это первое мероприятие подобного рода. И очень хочется верить, что именно эта 13-летняя девочка станет ещё одним связующим звеном между нашей республикой и дружественной Россией”, – сказал глава администрации Свердловска Андрей Сухачев.
Хочется верить в лучшую судьбу для ребенка. Но…
Опять вернусь к морали и закону. Знает ли об этом случае Уполномоченный по правам ребенка при Президенте Украины? Что было сделано Украиной для защиты прав несовершеннолетнего гражданина нашей страны, пусть ее и оккупированной части? Протесты там, ноты? Будем ли мы следить за судьбой этой девочки? Волнует ли она нас? Или больший информповод дает красивая картинка рыдающей ихтамнетки, приехавшей выпрашивать своего сына, который просто, как солдат, стрелял в солдат на территории чужой страны?!
Согласно законодательству Украины, это, скорее, киднеппинг, чем усыновление. Причем киднеппинг международного уровня. Ведь законы, принятые террористическими формированиями, не должны признаваться Россией, если она не признает террористов и их недореспублики. Однако Россия поспособствовала, в очередной раз поспособствовала вывозу из Украины, гражданки Украины незаконным документам, выданным террористическими формированиями. Промолчим? Но тогда кто мы, если не сообщники? Согласно закону Украины, усыновление не состоялось. Россия нагло, цинично нарушила ряд законодательных актов, фактически, выкрав несовершеннолетнюю гражданку Украины. Остановим ли международного террориста хоть на этом фронте? Будет ли реакция официальных лиц Украины на это, я не знаю. Реакция Европы? Шутите? Это же просто один (или несколько) детей Донбасса, не более.
Сколько сломанных судеб оставит после себя война, а сколько их будет после деоккупации.
Ведь если ребенок приживется в семье, и правда, станет членом семьи, любимым и желанным, что тогда? Примем принятые террористами ОРДиЛо решения об усыновлении и опеке, оставим счастливые семьи жить дальше или разрушим их, отменив эти решения? Но это внутри Украины, думаю, здесь мы сумеем поступить правильно и разумно.
А что делать с вывезенными из зоны оккупации детьми? Будем их искать? Бросим? Примем эти решения о пересечении границы или все же назовем это своими именами – похищение, незаконное пересечение границы, киднеппинг, международный терроризм?
А если и они найдут своих пап и мам?
А если усыновленные россиянами дети будут убиты, как убиты сотни детей России, взятых россиянами под опеку?
Поисковики Гугл и Яндекс также знают ответ на этот вопрос. Только за этот год в одной Ростовской области произошло 5 убийств опекунами взятых под опеку детей.
Сложные вопросы, да? Сложная грань войны! И если о ней не говорят, это не значит, что ее нет.
А как живут сироты России, я даже писать не хочу. Следственный комитет РФ в прошлом году открывал ряд уголовных дел по факту массовой смерти детей в детских домах. Голод!
Дети войны, как ее грань! Хотим мы того или нет, но вот она, горит, режет, заставляет думать. Война -это не только оружие, война – это, прежде всего, люди!
