Расчет на то, что мягкотелый трусливый Запад простит России аннексию Крыма так же, как простил вторжение в Грузию, не оправдался. Ответ оказался неожиданно жестким. За считанные месяцы Россия вылетела из Большой восьмерки, потеряла право голоса в ПАСЕ и оказалась под санкциями. Вместо граждан Сверхдержавы россияне стали гражданами государства-изгоя.
21 июня «РИА Новости» опубликовало заметку об итогах очередного опроса о доверии Путину. Но на этот раз опрос был несколько неожиданным. Нет, результаты были как раз ожидаемыми. Неожиданным было то, что его проводил не ВЦИОМ, не ФОМ и даже не «Левада-Центр», а, как написано на сайте РИА, «авторитетный экспертный центр Pew Research Center». Российским социологическим службам авторитета уже, видимо, не хватает.
Специалисты Pew Research Center выяснили, что 87% россиян «доверяют лидеру государства в решении глобальных проблем и принятии правильных решений в международных делах». А 59% опрошенных считают, что «Россия играет более важную роль в мире, чем десять лет назад». Большинство также уверено, что Путин правильно строит отношения с США, ЕС, Китаем и Украиной.
Доверие к лидерству Путина в международных делах несколько упало по сравнению с 2015 годом, но держится на очень высоком уровне. Отрадная картина для власти.
Портит ее лишь небольшое замечание в конце заметки: «Опрос проводился с 18 февраля по 3 апреля».
Период с 18 февраля по 3 апреля был хорошим временем для Путина. Не таким хорошим, как декабрь 2016-го — январь 2017-го, но все равно очень и очень неплохим. Ле Пен еще лидировала по опросам во Франции, партия Меркель проваливалась в опросах в Германии, Пальмиру снова отбили у ИГ. Медовый месяц с президентом США уже закончился, но реальные проблемы еще не начались.
Они начались тремя днями позже — после удара американскими «Томагавками» по сирийскому аэродрому.
А еще через полтора месяца Путин стоял на трибуне в Версале. Вид у него был абсолютно несчастный. И было с чего.
Популярная легенда гласит, что Путин то ли давным-давно умер, то ли где-то прячется, а человек, которого мы видим в телевизоре и газетах — на «Уралвагонзаводе», на встрече с главой Киргизстана, на «Прямой линии» — двойник. Точнее, несколько двойников, каждый для особого случая. В сентябре 2015 года кто-то даже составил список всех Путиных. Их получилось семь: Оригинал, Говорун, Удмурт, Кучма, Дипломат, Банкетный, Синяк. В понедельник 29 мая 2017 года на совместной пресс-конференции с Макроном мы увидели еще одного, восьмого Путина. Он кусал губы, краснел, переминался с ноги на ногу, опускал глаза в пол. Этого Путина смело можно было назвать «Бедняжка».
Так, как Макрон, с Путиным не разговаривал еще, кажется, никто. Свежеизбранный французский президент сообщил, что Путин обещал исправить ситуацию с правами геев в Чечне и отчитаться о проделанной работе, провел перед президентом РФ аж две красные линии по Сирии и жестко отчитал за ложь российские государственные СМИ RT и Sputnik. Путин не возразил на все это ни слова.
До встречи многие гадали, зачем Макрон вообще пригласил Путина в гости. Говорят, Кремль настойчиво этого добивался, но всегда же можно отказаться, как отказался в свое время Олланд. Макрон отказываться не стал. И после пресс-конференции стало совершенно ясно почему. Вероятно, Путин ехал в Париж, надеясь на то, что юного и неопытного французского президента удастся очаровать и «завербовать», как в свое время Шредера, Берлускони и Саркози. Но у Макрона были другие планы.
У юного французского президента, похоже, очень большие амбиции. Он рассчитывает править не Францией, а Европой: сначала в тандеме с Меркель, а потом, когда та выйдет на пенсию, и самолично. Чтобы этого добиться, ему нужно доказать, что он не какой-то там бухгалтер-молокосос, а самый крутой парень на районе. И Макрон, надо отдать ему должное, доказывает — так же, как это делают те, кто хотят стать королями дворовой шпаны, – задирая тех, кто кажется сильнее.
Многих удивило решение Макрона выйти на дебаты с Марин Ле Пен перед вторым туром выборов. В этом не было необходимости: победа по всем опросам и так была у Макрона в кармане. Жак Ширак в подобной ситуации не стал дискутировать с отцом Марин — и уверенно выиграл выборы. Но Макрон пошел на дебаты, чтобы доказать, что он не боится открытого столкновения один на один, — и выиграл их нокаутом, продемонстрировав, что он не просто «Кто угодно, только не Ле Пен», а серьезный претендент на пост главы государства. Из тех же соображений Макрон не упускает ни единого случая позадирать Трампа: то попытается сломать ему руку при рукопожатии, то демонстративно пройдет мимо, не поприветствовав. Это не проявление искренней неприязни, а рационально просчитанная стратегия, призванная продемонстрировать остальным европейским лидерам, что в их стае появился новый альфа-самец. И Путин был нужен Макрону не для переговоров, а в качестве мальчика для битья.
У Макрона все получилось. Le Monde написала, что Макрон не боялся называть вещи своими именами и навязал Путину тон разговора. Le Figaro — что Макрон был властным, уверенным в себе и вел разговор с позиции силы. Немецкий телеканал n-tv — что пресс-конференция стала для Макрона демонстрацией силы, а немецкая газета Die Welt и вовсе озаглавила статью «Секрет естественной силы Макрона». Американский телеканал ABC рассказал, что 39-летний новичок в большой политике показал себя уверенным политиком, готовым занять твердую позицию по самым неудобным вопросам. Дальше всех пошел Vox, заявив, что Макрон сегодня кажется самым крутым политиком в мире, за исключением разве что Меркель.
Именно этот имидж Макрон и пытался создать. Путин против собственной воли ему подыграл, блестяще исполнив навязанную роль. То, что его просто цинично использовали, наверняка не улучшило Путину настроение. Но еще хуже было то, что российский президент понимал: этот эпизод не просто стал последней жирной точкой в череде российских внешнеполитических неудач пяти последних месяцев. Он похоронил надежды России на прорыв трансатлантической блокады. То, что надежд на снятие санкций у него больше нет, Путин сам признал в тот же день в интервью газете Le Figarо, рассказав, как бюрократия не позволила главной российской надежде Дональду Трампу изменить американскую политику в отношении России: «[П]резиденты приходят и уходят, а политика не меняется. Знаете почему? Потому что очень сильна власть бюрократии. Человека избрали, он приходит с одними идеями, к нему приходят люди с кейсами, хорошо одетые и в темных, как у меня, костюмах, но только не с красным галстуком, а с черным или с темно-синим, и начинают объяснять, как нужно делать, – и все сразу меняется». Картина мира у российского президента специфическая: «бюрократы» на самом деле являются конгрессменами, то есть выбранной народом властью. Но одно он ухватил верно: западная демократия работает так, что один человек при всем желании не в силах развернуть курс страны. Санкции и международная изоляция — это всерьез и надолго, и российская власть ничего не может с этим поделать.
А значит, Путин не выполнил свой контракт с народом.
Больше всего люди ненавидят тех, кто обманывает их ожидания. Это действует как в семейной жизни (нет в мире больших врагов, чем со скандалом разошедшиеся супруги), так и в политике. Что общего у либерального интеллектуала Чубайса и туповатого гопника Януковича? То, что их обоих ненавидят за невыполненные обещания. Чубайс поманил россиян сказками о том, что на ваучер можно будет приобрести две «Волги». На самом деле подавляющее большинство смогло приобрести на него букет цветов или бутылку водки. В результате Чубайс стал самым ненавидимым человеком в России. В отличие от Егора Гайдара и прочно забытого сегодня Валентина Павлова, действительно лишивших людей многолетних сбережений, Чубайс ни у кого ничего не отнимал, кроме глупой надежды на быстрое обогащение. Но ненавидят его куда сильнее, чем этих двоих, вместе взятых. Янукович обещал, что Украина войдет в Европу, — и довольно уверенно смотрел в будущее, выигрывая по всем прогнозам следующие выборы. Стоило ему под давлением Путина взять назад это обещание, и его смело волной народного гнева. Он тоже, как Чубайс, не отнял у людей ничего из того, что у них уже было. Он просто поманил их мечтой, а потом показал кукиш. И получил революцию.
Вопрос о том, почему людей так бесит, когда им не дают обещанного, еще ждет своего исследователя. А может, уже и дождался: возможно, где-то в стопках журналов по социальной психологии затерялась статья, которая все объясняет. Но факт остается фактом: лучше не лишать ребенка обещанного мороженого, взрослого — обещанной «Волги», а народ — обещанной ассоциации с ЕС. Последствия могут быть самые печальные.
Но именно это и сделал Путин в первые месяцы этого года: лишил народ того, чем сам его поманил.
Горбачев и Ельцин дали гражданам России свободу, но отняли у них статус подданных Великой Державы, а у очень многих — и повседневное благополучие. Советская, а потом и российская экономика падала беспрецедентно долго: с 1989 по 1998 год. Для сравнения, ВВП Польши и Чехии в 1989 году тоже упали, но польский снова начал расти уже в 1992-м, а чешский — в 1993-м. Обмен колбасы и величия страны на свободу большинству населения не понравился. Поэтому, когда Путин, придя к власти, предложил стране новый договор: «Свобода в обмен на колбасу», россияне с радостью согласились.
Однако в 2014 году этот договор был разорван. Путин отнял у людей качественные продукты и обрушил рубль. Уровень жизни в России откатился на многие годы назад. Взамен «Свободы в обмен на колбасу» людям предложили новый договор: «Свобода и колбаса в обмен на Великую Державу» — пообещали, по сути, возвращение в СССР.
И этот договор поначалу был встречен с энтузиазмом. Но быстро оказалось, что с ним есть одна маленькая загвоздка. Колбасу у народа отобрали почти сразу, а вот с выполнением второй части договора у власти что-то не заладилось.
Путин надеялся на то, что аннексия Крыма покажет Западу, что Россия — уже не побирушка из 90-х, а мощная уверенная в себе страна, которая берет то, что ей принадлежит, не спрашивая ничьего разрешения. На то, что Запад поймет, что без спросу лезть в Ближнее зарубежье, расширять НАТО и свергать авторитарные режимы больше не прокатит — на любые подобные действия придется просить согласия России или смириться с «адекватным ответом». Эта политика началась не в 2014 году, а в августе 2008-го, и тогда она себя, как казалось, полностью оправдала.
Но расчет на то, что мягкотелый трусливый Запад простит России аннексию Крыма так же, как простил вторжение в Грузию, не оправдался. Ответ оказался неожиданно жестким. За считанные месяцы Россия вылетела из Большой восьмерки, потеряла право голоса в ПАСЕ и оказалась под санкциями. Вместо граждан Сверхдержавы россияне стали гражданами государства-изгоя.
Власти обещали, что нужно чуть-чуть потерпеть и Запад сломается. И чтобы сломать его побыстрее, ввели антисанкции и полезли в Сирию. И какое-то время казалось, что они действительно правы. Французы заговорили о том, что надо бы сотрудничать с Россией против ИГИЛ. Венгры, греки и итальянцы — о том, что санкции ни к чему не приводят и хорошо бы их отменить. Всюду — и в Америке, и в Европе — набирали популярность антисистемные политики, желавшие развала ЕС и дружбы с Россией. В конце 2016-го казалось, что победа уже в кармане. В США — неожиданно даже для кремлевских — президентом стал «прагматик» Трамп, не только готовый наладить отношения с Путиным, но и намекавший на снятие санкций и признание аннексии Крыма. В Германии национал-популисты из AfD вышли по опросам на твердое третье место, быстро сокращали отставание от Социал-демократов и могли стать второй крупнейшей партией в новом составе парламента. В Голландии — стране, где ведется два самых чувствительных для России судебных разбирательства — по сбитому Боингу и по банкротству ЮКОСа, — за три месяца до выборов национал-популисты по опросам не просто лидировали, а опережали следующих за ними либералов аж в полтора с лишним раза. В Италии премьер-министр проиграл референдум и подал в отставку, и все ожидали досрочных выборов, на которых должно было победить пророссийское популистское движение «5 звезд». И наконец, во Франции правые праймериз выиграл приятель Путина и враг Америки Франсуа Фийон. Если кто-то и мог помешать ему стать президентом, то лишь еще более пропутинская Марин Ле Пен.
Мечты на глазах становились явью.
Но уже через месяц все это счастье начало разваливаться на части. Сначала выяснилось, что досрочных выборов в Италии не будет, а значит, «5 звезд» не придут к власти и не заблокируют антироссийские санкции. Затем Трамп стал президентом, и вскоре оказалось, что санкции с России он снять то ли не хочет, то ли не может, а уж признать аннексию Крыма — тем более, и даже если он попытается, Конгресс ему просто не даст. Потом полетели с постов его пророссийские советники. Потом без пяти минут президент Франсуа Фийон вляпался в коррупционный скандал и его рейтинг стал быстро падать. На первое место по опросам вышел Эммануэль Макрон — единственный из серьезных кандидатов, не горевший желанием снимать санкции с России. Наконец, в марте национал-популисты Вилдерса проиграли выборы в Голландии, а их единомышленники из AfD потеряли половину сторонников в Германии.
Когда 14 мая Макрон стал президентом, огонек надежды скукожился до крошечной блеклой точки, подмигнул новостью о визите Путина в Париж и — на пресс-конференции в Версале — окончательно погас.
Стало ясно, что ни о какой Великой России в ближайшие годы мечтать не приходится. Да что там, больше не приходится мечтать даже о статусе младшего члена клуба на испытательном сроке, потерянном весной 2014 года. «Наши так называемые западные партнеры» не собираются снова пускать Россию в приличное общество, пока та оккупирует Крым. А Крым, хоть он уже никому и не нужен, Путин не может вернуть без потери лица. Потеря лица, в свою очередь, чревата потерей власти, так что на возврат Крыма Путин пойти не может.
Страна оказалась в цугцванге. О международной изоляции заговорили даже дикторы центральных телеканалов.
К началу июня 2017 года стало понятно, что у людей отняли и свободу, и колбасу, не дав взамен ничего. Ощущение «Путин обманул» разлито в воздухе. Большинство россиян пока не готово открыто это признать, поэтому опросы вряд ли что-то покажут. Да если и покажут, такие опросы не опубликуют. К тому же это понимание должно еще дойти, отлежаться и закрепиться. Но политическая ситуация в России уже изменилась. Теперь население и элиты будут поддерживать президента не из любви и не из уважения, а только из страха. Акела промахнулся на охоте. Вожак уже не может сделать свою стаю сытой и грозной. Теперь по закону джунглей, по которому всегда и жила Россия, он сам должен стать, как говорят американцы, fair game – законным объектом охоты. Он еще наверняка поборется и, вполне возможно, победит в этой борьбе, но ему придется защищать свое место когтями и зубами. Навальный — лишь первый из тех, кто бросил вызов показавшему слабость вожаку. И чем больше ран нанесет он Путину в этой борьбе, тем смелее станут другие, в том числе и из ближнего круга. Возможно, мы увидим, как кто-то из них неожиданно бросится Путину на загривок.
Запасайтесь попкорном: нас ждут интересные времена. Не забудьте, впрочем, пополнить запасы соли и спичек. В интересные времена жить непросто. У Путина, чтобы сохранить власть, осталось одно оружие — гайки. Владимир Владимирович — не Мао Цзэдун, он не способен признать ошибки и резко развернуть курс, даже чисто в тактических целях. Значит, либо курс развернет кто-то другой, либо Путин будет идти прежней дорогой, но с утроенным рвением. В людях, раскусивших обман, больше злости и меньше страха. Чтобы они боялись, придется больше сажать. Скорее всего, так и будет. Главный вопрос — удастся ли посадить столько, чтобы страх оказался сильнее злого азарта. Не только оппозиция чувствует, что ослабевшему вожаку пора уже освободить свое место. Чем ближе к верхушке Скалы Совета, тем это ощущение сильнее.
