Важной особенностью этих 15 лет стало разделение демократических стран на демократии ценностей и демократии имитаций. Там, где были насильственным путем или путем прекращения экономической поддержки свергнуты авторитарные режимы, сами общества нередко думают, что демократия – это не ценность, а просто инструмент для обеспечения благосостояния.
Накануне событий 11 сентября 2001 года в мире были весьма популярны взгляды американского философа Фрэнсиса Фукуямы, наивно рассказывавшего о “конце истории”. Фукуяма был искренне уверен, что главным конфликтом ХХ века был конфликт между демократией и тоталитарными идеологиями. И считал, что после исчезновения последнего оплота тоталитаризма – Советского Союза – места для “истории” просто не остается, – пишет Виталий Портников для 7 дней. – Одна демократия. Тенденции, которые происходили в мире в конце ХХ века, казалось бы, только подтверждали его взгляды. Не только Советский Союз, но и социалистический лагерь рассыпались, как карточные домики. Завершилась эпоха военных диктатур в Латинской Америке. Практически прекратились военные перевороты в Африке. Демократические правительства пришли к власти во многих странах Азии.
Отказался от крайнего догматизма и приступил к экономическим реформам Китай. Что это, как не торжество демократии и рыночной экономики? В начале 90-х – в особенности если смотреть на мир незамутненным взглядом американского эксперта – могло показаться, что демократия торжествует сама по себе с помощью одних только экономических механизмов, что уже вскоре ее преимущества поймут даже те, кто привык жить при самых отвратительных авторитарных режимах, что ценность свободы доказана самим ходом человеческого развития и больше не требует ни дополнительных доказательств, ни даже защиты – потому что теперь защищать ее мы будем все вместе, а тот, кто не захочет к нам присоединиться, окажется на обочине стремительно развивающейся цивилизации. После 1991 года было ясно – история одного из самых впечатляющих противостояний, грозивших тотальной гибелью человечества, благополучно завершена. Завершена с крахом авторитарного режима, а не демократических государств.
Фукуяма не понял самого главного: тоталитарная практика куда важнее и привлекательнее идеологии авторитаризма и совершенно не важно, в какие одежды она рядится. К концу своего существования Советский Союз был очень условно коммунистическим государством – его сутью была диктатура номенклатуры. И эта диктатура – в новой, чуть более мягкой, но от этого в не менее безумной форме была восстановлена в России спустя всего десятилетие после публикации нашумевшей статьи Фукуямы о “конце истории”, а спустя еще несколько лет эта новая номенклатурная диктатура уже была готова к войне. Северная Корея, которая как раз на 11 сентября устроила ядерные испытания, тоже очень условно коммунистическое государство. Красные флаги не должны никого обманывать – это просто страна, в которой установлена диктатура семейства Кимов. И это семейство защищает именно свою власть, а никакой не социализм и не идеологию “чучхе”.
Появление радикального исламизма многие очень любят объяснять идеологическими установками Корана. Кажется совершенно естественным, что люди, которые верят в мракобесие, сами по себе являются мракобесами, террористами и убийцами, а тот, кто их не поддерживает и при этом является верующим мусульманином – на самом деле просто притворяется. Со времени 11 сентября подобные взгляды высказывались так часто, что стали общим местом. Но никакого отношения к реальности эти взгляды, конечно же, не имеют. Потому что при буквальном прочтении любой священной книги древний текст из гуманистической проповеди немедленно обращается в пропаганду насилия. Именно поэтому такой ужас у просвещенной публики вызывают христианские или иудейские богословы, которые обращаются к такому дословному трактованию.
Секрет здесь прост: все мировые религии создавались в догуманистическую эпоху и сами по себе были попыткой ограничения насилия и поиска принципов самосохранения для конкретной общины. Но именно этот поиск привел к братоубийственным религиозным войнам, репрессиям против иноверцев и инакомыслящим, борьбе со знаниями, триумфу мракобесия – и в этом смысле история неисламского мира ничем от истории мира исламского не отличается. Интересно то, что когда религия стала отступать, теснимая наукой и прогрессом, она уступила не столько демократии, сколько новому тоталитаризму. Холокост, в конце концов, произошел именно в эпоху тотального отступления религии, а не при Священной Инквизиции.
Из этого можно было сделать один очень простой вывод, который является отрицанием “конца истории”. Когда вначале нацизм, а затем коммунизм начали отступать, их место естественным путем стали занимать новые тоталитарные практики, на этот раз щедро замешанные на религии или шовинизме. Там, где торжествуют “Братья-мусульмане” и вербует своих сторонников “Исламское государство”, еще недавно были популярны приверженцы ближневосточной вариации нацистских и коммунистических взглядов и в этом смысле Партия арабского социалистического возрождения, лидером которой в Ираке был Саддам Хусейн и главой которой в Сирии остается Башар Асад – нечто среднее между НСДАП и КПСС. Но нацизм и коммунизм показали свою несостоятельность именно потому, что проиграли историческое соревнование и общества, не созревшие до собственной ответственности за свое будущее, начали поиск новой спасительной программы в радикальном исламизме, который до той поры находился на политической периферии и жестоко преследовался авторитарными режимами.
Еще одной важной особенностью этих 15 лет стало разделение демократических стран на демократии ценностей и демократии имитаций. Там, где были насильственным путем или путем прекращения экономической поддержки свергнуты авторитарные режимы – в погонах или без – нередко оказывалось, что сами общества думают, что демократия – это не ценность, а просто инструмент для обеспечения благосостояния. Что важны деньги, а не правила. В таких странах демократические институты и процедуры внешне напоминают институции и процедуры, бытующие в западных странах, но на самом деле не имеют к ним никакого отношения.
И российский термин “управляемой демократии” – это просто честное описание того, что происходит отнюдь не только в России. Поэтому отнюдь не случайно появления Владимира Путина или Уго Чавеса, Виктора Януковича или Виктора Орбана, латиноамериканских или африканских политиков-популистов. Более того, практика имитации в бывших социалистических странах или государствах с многолетним авторитарным правлением начинает разъедать и сам западный мир, героями которого все чаще становятся политики-популисты, делающие акцент не столько на свободе и ценностях, сколько на благосостоянии, ради которого можно пожертвовать ценностями. И “Брекзит”, и нынешние президентские выборы в США – великолепная иллюстрация того, что гниение уже началось, и цивилизованному миру, возможно, скоро понадобится медицинская помощь. И разве это – конец истории? Нет, это только начало.
11 сентября было не просто сигналом того, что начинается новое тысячелетие с его вызовами и проблемами – и эти вызовы и проблемы могут быть совсем не похожи на те, с которыми человечество сталкивалось еще совсем недавно. Главный сигнал 11 сентября – это как раз то, что история, смысл которой еще древние теологи всех религий и культов восприняли как бесконечную борьбу добра со злом, тьмы и света, лучшего и худшего в человеческой природе, на самом деле не заканчивается.
