В Минске Путину пожертвовали то, чем он никогда не сможет воспользоваться, не остановив войну. А это для его власти в России смерти подобно
Об этом пишет Константин Атоев, эксперт Института кибернетики НАН Украины.
Украинские позиции под Дебальцевом и Мариуполем продолжают обстреливаться, огонь не прекращен, по-прежнему гибнут люди, несмотря на достигнутые в Минске договоренности. Можно ли считать их сорванными, для чего тогда собиралась «Нормандская четверка»?
Садясь за стол с Путиным, Меркель, Олланд и Порошенко, конечно, понимали всю призрачность успеха переговоров. Путин имел свой план и выполнил бы только то, что соответствовало его целям. Ясно, чего он добивался в Минске: задержать ввод новых санкций и передачу Украине высокоточного оружия, внести раскол в антироссийскую коалицию, скомпрометировать украинское руководство в случае принятия условий Кремля. Первой цели он частично достиг, двух других нет. Объединенная Европа решала свою задачу – переложить на Путина всю ответственность за дальнейший ход событий. Украина пошла почти на все ради прекращения огня, скажут Меркель, Олланд и Обама своим избирателям. А Путин сорвал самый первый пункт – огонь не прекращен. Ничего не поделаешь, придется ужесточить санкции и дать Украине оружие.
Порошенко прекрасно понимал, что Россия зашла слишком далеко и не остановится. Не для того обвалился рубль и трещит по швам российский бюджет, не для того потрачено столько материальных ресурсов и жизней, не для того экономика лишилась нефтегазовой подушки безопасности, чтобы так просто взять и отойти, прекратить войну, дать Украине возобновить контроль над границей. С самого начала было понятно, что Россия не выполнит основной пункт, ради которого, собственно, и собирались в Минске – не приостановит огонь. Поэтому Украина и согласилась на ряд близких к троллингу требований Кремля вроде выборов в Донбассе и финансирования этого региона из украинского бюджета, понимая, что до их выполнения дело не дойдет. Понимал это и Путин, так как планировал «дожать» силовой сценарий. Главное для Украины было не перейти красной черты и не попасть в ловушку Путина вроде признания ЛНР и ДНР.
За столом началась своеобразная игра в «я знаю, что ты знаешь, что я лгу». Путин втянулся в эту игру, надеясь, что ему удастся включить в соглашение такие пункты, само появление которых подорвет доверие к Порошенко в Украине. Поэтому он 17 часов торговался за новую конституцию, федерализацию, выборы в Донбассе. В результате российский президент сам попал в ловушку, которую ставил. В Минске Запад разыграл своеобразный антикремлевский гамбит: Путину пожертвовали то, чем он никогда не сможет воспользоваться, не остановив войну, а это для его власти в России смерти подобно. Взамен был получен почти полный европейский консенсус в том, что все шансы Путину сохранить лицо были даны, но он ими не воспользовался, что недоговороспособен и ведет «грязную игру». С этим согласился даже Лукашенко. Понимание, что он терпит поражение из-за того, что считал победой, пришло и к Путину. «Проведя не самую лучшую ночь в своей жизни», наутро он сказал несколько слов, которые с «кремлеяза» можно перевести как «Вы у меня еще попляшете!». Так мог выразиться только очень неудовлетворенный человек.
Так что на результаты саммита в Минске надо смотреть спокойно. Это не победа, но и не поражение. Просто закрылась одна дверь возможностей и открылась другая. Украина избежала ловушек Путина, западные лидеры получили весомый довод для «нейтрализации» друзей России в своих странах. Чем больше Россия будет перекручивать результаты Минска (не обещали, не договаривались, не являемся стороной конфликта), тем больше будет ухудшать свою позицию. Тем быстрее будет спадать пелена с глаз мирового сообщества, тем быстрее оно увидит зловещие задворки Кремля, все более явственно проступающие за его респектабельным фасадом. Что касается выигрыша Путиным отсрочки в передаче оружия Украине, то этот выигрыш кажущийся. Все равно это длительный процесс, включающий в себя переподготовку украинских военных, которая уже начинается. И две-три недели задержки с объявлением решения Обамы можно компенсировать более интенсивным ходом событий позднее.
