Война нанесла огромный удар по экономике и демографии Украины, но если об экономическом ущербе заговорили много и сразу, то о не менее разрушительном ущербе демографическом стали говорить только сейчас. Демографическая ситуация и до полномасштабной войны была сложной, и даже до 2014 года она была далеко не блестящей. По прошествии года с небольшим войны, она стала катастрофической как для экономики, которая сильно зависит от демографии, так для дальнейшего существования Украины в ее нынешнем виде.
К тому же, есть подозрение, что Москва использует войну для решения своих острейших демографических проблем путем вывоза населения оккупированных и разрушенных территорий Украины в депрессивную и вымирающую российскую глубинку. Упор делается, прежде всего, на восполнение стремительно убывающего славянского и православного населения России. Ведь Россия, которую местная идеология и пропаганда возводит в разряд «великой славянско-православной» страны, даже с претензией на цивилизацию, уже фактически уже перестала быть таковой, поскольку в ней все более доминируют другие народы и вероисповедания.
Некоторые общие черты демографического кризиса
Об экономическом ущербе от войны говорилось много, многими и во многих аспектах, в частности в публикации «Катастрофические экономические последствия проклятой путинской войны».
Что касается демографического ущерба, то очевидно, что он вызван массовым выездом за границу граждан, прежде всего трудоспособного возраста, с детьми, которые в будущем должны стать экономико-демографической основой страны. Огромное количество мужчин мобилизационного возраста служат в армии, вырваны из экономической и социальной жизни. Очень многие мужчины немедленно выедут из страны для воссоединения с семьями и/или на заработки, как только откроются границы. Следует помнить о погибших и раненых до состояния инвалидов с частичной или полной утратой трудоспособности, а также с проблемами социализации в мирной жизни.
Даже в сугубо экономическом смысле демографический обвал в Украине чреват необратимыми последствиями. Очевидно, что страну ожидает тяжелое и мучительное восстановление после войны. Для этого, кроме всего прочего, нужны человеческие ресурсы. Причем нужны граждане не просто трудоспособного возраста, а те, которые обладают определенными знаниями и навыками, способны к созидательному труду, вообще готовы трудиться для восстановления страны.
И здесь, кроме собственно численно-демографических потерь, имеют место морально-психологические, как нынче модно говорить, «мотивационные» и иные подобные перекосы. Не вдаваясь в подробности, напомним, что в последние годы численность абитуриентов, подающих документы для поступления на технические специальности вузов, составляет относительно небольшой процент, причем значительная часть из них – это так называемые айтишники. Все остальные – это пресловутые юристы-экономисты, дизайнеры-визажисты, психологи-социологи-политологи и так далее, которые для восстановления страны однозначно не нужны, по крайней мере, в таком количестве, да еще с учетом резкого сокращения населения в связи с массовым выездом на кордон.
Еще хуже перекос в сфере выбора уровней образования. Если в вузы на различные специальности в 2022 году, по словам тогдашнего министра образования, было принято 505 тысяч человек, то на рабочие специальности в училища – только 85 тысяч, причем с учетом парикмахеров-модельеров.
И опять-таки, все это пока об социально-экономическом измерении демографического провала.
Но, кроме этого, война и массовая миграция обостряют экзистенциальную проблему, то есть проблему существования Украины в ее нынешнем понимании, прежде всего, в этно-цивилизационном измерении. Эту сложную тему пока старательно обходят, сводя обычно все к идиотским разборкам на тему языка, мовы, памятников и названий улиц, хотя уже давно надо думать о совершенно других вещах…
Экономическое измерение демографического обвала
Но вернемся пока в сугубо социально-экономическую плоскость как более понятную и очевидную.
Недавно эту тему подняла в своем телеграм-канале народный депутат от порошенковской фрации «Евросолидарность» Нина Южанина, член комитета Верховной Рады по вопросам финансов, налоговой и таможенной политики.
Южанина утверждает, что с 24 февраля прошлого года Украина потеряла больше трудоспособного населения, чем Германия за время Второй Мировой.
По её словам, за год с лишним Украина потеряла 5,5 миллионов трудоспособных граждан, которых до войны насчитывалось 17,4 миллионов. В процентном выражении количество трудоспособного населения в Украине сократилось более чем на 30%.
«Такие потери рабочей силы больше, чем в Германии после Второй мировой войны. Там с 1939 по 1946 годы численность трудоспособного населения сократилась на 4,7 млн, что составило 16% всего количества рабочей силы», – подчеркивает Южанина.
По её словам, к такой потере трудоспособного населения привели несколько факторов. Около миллиона человек было мобилизовано, что означает их вырывание из экономической жизни страны. Ещё 4,6 млн человек пребывают за границей, прежде всего 3,2 миллиона женщин трудоспособного возраста.
Также 1,3 млн трудоспособных граждан остались на неподконтрольных территориях. Не претендуя на достоверность, от себя отметим, что эта цифра вызывает определенные сомнения в смысле ее заниженности.
Южанина обращает к власти следующий посыл: предпринимать решительные действия по возвращению в Украину трудоспособных граждан, выехавших за рубеж. По её словам, 28% уехавших называют условием своего возвращения «наличие высокооплачиваемой работы», а ещё 20% – более высокий уровень жизни в Украине».
Очевидно, что оба условия являются, мягко говоря, трудновыполнимыми, поскольку ни того, ни другого в Украине в ближайшее время не предвидится. Более того, за время войны доходы подавляющего большинства жителей нашей страны упали, то есть банально сократились. К тому же, покупательная способность этих доходов, даже если они остались на прежнем уровне, существенно снизилась из-за инфляции и девальвации национальной валюты.
О настроениях, царящих среди украинских беженцев в Польше, свидетельствует опрос компании по трудоустройству Gremi Personal, проведенный в марте с участием 1270 респондентов. Трудно сказать, насколько результаты этого опроса являются репрезентативными, но других данных все равно нет
Важнейший вывод, который делается на основании этого опроса: за последние полгода количество беженцев в Польше, которые не планируют возвращаться в Украину, выросло вдвое, хотя более половины из них все же ждут возможности вернуться домой.
Согласно опросу, количество тех, кто не планирует возвращаться в Украину, за последние полгода выросло более чем вдвое – с 17% до 38%.
Еще 55% украинцев планируют вернуться в Украину, 7% – переехать из Польши в другую страну. 82% тех, кто планирует возвращаться, собираются сделать это после завершения войны, 8% – весной, 6% – летом, 4% – осенью.
«Это может указывать на ряд факторов. Некоторым людям уже некуда возвращаться, в основном, это люди с Востока и Юга Украины, чьи дома уничтожены российскими оккупантами. Многие люди уже адаптировались в Польше, устроились на работу и отдали детей в польские школы. Некоторые женщины построили отношения с поляками и уже не хотят расставаться», – комментируют приведенные данные в компании Gremi Personal, проводившей опрос.
Кроме того, за последнее время более 10 тысяч украинских компаний открылись в Польше, в связи с чем у украинцев появляется возможность занимать хорошие должности и получать польские зарплаты.
Следует отметить, что Польша приняла больше всего украинцев, которые были вынуждены покинуть дома из-за вторжения России. Более 11 миллионов украинцев пересекли польскую границу за время войны. По последним данным, живут в Польше около 2 миллионов беженцев, 739 тысяч из них уже трудоустроены. 10% украинцев в Польше уже выучили язык в совершенстве, 30% – могут свободно общаться. Еще 50% учат язык, даже если это дается тяжело, и только 10% украинцев не собираются учить польский.
Даже с поправками на репрезентативность этих данных, выглядят они крайне удручающими.
К тому же, между декларированием желания вернуться и собственно возвращением есть большая разница. Особенно, если учесть, что 82% тех, кто планирует возвращаться, собираются сделать это после завершения войны. А когда она завершится – пока неизвестно, время идет, и в жизни многих из тех, кто декларирует стремление вернуться в Украину, могут произойти некие изменения, в связи с которыми желание возвращаться испарится, «як роса на сонці».
Ещё один важный момент, который следует учитывать, – неизбежная новая волна эмиграции из Украины по завершении войны. Её основу могут составить мужчины, которые сейчас остаются в стране исключительно из-за запрета на выезд во время военного положения, а по его завершении наверняка выедут к своим семьям в Европу.
Это далеко не полный перечень демографических факторов, которые являются определяющими для будущего.
Все эти факторы, как нетрудно догадаться, будут оказывать очень существенное влияние на темпы и результативность послевоенного восстановления Украины. При этом обращает внимание заявление министра финансов Сергея Марченко о том, что сейчас экономика Украины обеспечивает потребности страны только наполовину.
Возвращаясь к поднятому депутатом Южаниной вопросу о сокращении количества трудоспособных граждан на 30%, следует еще раз особо подчеркнуть, что проблема не только в общей численности населения после войны, а в доле в нем части трудоспособного возраста.
Хотя даже с этой формально трудоспособной частью не все так просто.
Очевидно, что если в структуре населения послевоенной Украины будет слишком велика доля пенсионеров и людей предпенсионного возраста, а число трудоспособных граждан будет таково, что своими налогами они просто не смогут «прокормить» всех нетрудоспособных, то это чревато не только неспособностью государства поддерживать социальную структуру и неспособностью восстановить страну после войны. Это еще сильнее подстегнет процесс депопуляции и трудовой миграции за границу, то есть проблема будет обостряться.
К тому же, «как шило из мешка», опять вылезают наружу проблемы с образованием и профессиональными навыками трудоспособной части населения, которая все же останется в Украине.
Очевидно, что, по сравнению с довоенным периодом, число рабочих мест для представителей разного рода «престижных профессий» в Украине резко сократится. Иными словами, работы по профилю «юристам-экономистам» и «социологам-политологам» не будет уже хотя бы потому, что экономика не сможет содержать довоенное количество персонала, обслуживающего интересы власти и капитала в условиях резкого сжатия экономики.
Если говорить о том, что одной из базовых отраслей послевоенной экономики будет восстановление разрушенного, то есть строительство, то и здесь нужно ограниченное количество управленческого и инженерно-технического состава. Зато понадобится большое количество рабочих рук, а с желающими работать руками, как сказано выше, имеются большие проблемы. При этом можно прогнозировать проблемы с квалифицированными кадрами рабочих строительных и производственных специальностей, которые будут востребованы за рубежом, и после войны начнется их отток в те страны, где платят больше, и если эта проблема уже существовала до войны, то после нее можно ожидать ее обострения.
Отсутствие работы с адекватной зарплатой будет стимулировать отток человеческих ресурсов за рубеж или заставит переквалифицироваться в чернорабочих с соответствующим снижением дохода и уровня жизни.
Если продолжить предложенное депутатом Южаниной сравнение, то придется вспомнить, что послевоенную Германию восстанавливали специально для занятия ею места «промышленного локомотива Европы» и витрины «свободного западного мира» в противовес советскому блоку. К тому же, известно, что среди западных стран-союзников по антигитлеровской коалиции рассматривались планы по деиндустриализации Германии и превращении ее в аграрную страну, но возобладала все же обратная точка зрения.
Но очевидно, что для Украины хорошие места в международной системе разделения труда едва ли найдутся. Скорее всего, ей уготована роль аграрной державы, экспортирующей зерно, а для этого не нужно большое количество населения с высокими профессиональными знаниями и навыками. Соответственно, высокого уровня жизни и развитой инфраструктуры в такой стране не может быть.
В то же время, Москва и ее агрессивная сущность никуда не денутся. Для того, чтобы противостоять этому, нужна будет мощная боеспособная армия и военно-промышленный комплекс, который был основательно разрушен за 30 лет после развала Союза, а война его окончательно добивает. Чтобы противостоять западному давлению по превращению Украины в аграрный придаток развитого мира, а также для ускоренной реиндустриализации страны, нужен совершенно иной уровень не только власти и элиты, но и трудовых ресурсов вообще, тем более в условиях, когда можно беспроблемно сбежать за кордон, чтобы там жить и хорошо зарабатывать.
Демография Украины: до войны – плохо, после войны – катастрофа?
Дискуссия относительно демографии в Украине все более смещается в сторону попытки ответить на простой вопрос: как поступят миллионы наиболее активных граждан, когда война окончится, и границы окажутся открытыми, и не начнут ли они массово мигрировать за рубеж в поисках лучшей судьбы?
Предельные случаи, когда власть попытается оставить границы закрытыми и после окончания войны, а Европа также закроется на въезд, свернув пресловутый безвиз, рассматривать не будем.
Вместо этого, отбросив примитивную демагогию, которую принято путать с реальным патриотизмом, отметим, что до сих пор нет сколько-нибудь четкого понимания того, как, чем и когда война окончится. А ответы на эти вопросы существенно повлияют на поведение обывателей и последующую демографическую картину.
К тому же, в Украине даже до войны было достаточно сложно говорить предметно с цифрами о демографии. Ведь Украина оставалась единственной страной в Европе, где последняя и единственная с советского конца 1980-х годов перепись населения производилась более 20 лет назад. Даже в мире таких стран не так уж много!
Есть еще один вопрос, который возникает в связи с демографией. Кого, собственно, считать гражданином Украины де факто, а не де-юре? Например, можно ли население, оставшееся после 2014 года в Крыму и ОРДЛО украинскими гражданами, которых следует учитывать в демографических раскладах, в том числе, как человеческие ресурсы, способные участвовать в восстановлении страны после войны? Очевидно, что вопрос более чем дискуссионный…
При этом надо понимать, что население только Крыма до оккупации Москвой превышало 2 млн человек. Что же касается Донбасса, то здесь списочная численность населения была намного больше, но при этом многие граждане оттуда выехали на контролируемые территории, превратившись в так называемых ВПЛ – временно перемещенных лиц, термин, придуманный специально для того, чтобы не давать этим людям статус беженцев, который по международным стандартам предполагает значительное объем прав и льгот.
Кроме того, Украина уже давно славится большим количеством трудовых мигрантов, живущих во многих странах, начиная с Польши, Чехии, Италии, Канады и так далее, оканчивая той же Россией. Формально это люди, имеющие украинское гражданство и паспорт, но реально едва ли их можно сколько-нибудь серьезно рассматривать в качестве человеческого ресурса для восстановления страны. При этом следует учитывать, что многие заробитчане после некоторого времени проживания в приютившей их стране перетаскивали к себе семьи и родственников, углубляя демографический провал.
После войны и с учетом массового выезда преимущественно женского населения в эмиграцию, эти процессы могут только ускориться. Тем более что очень многим просто некуда возвращаться, поскольку война разрушила их города и села, жилье, привычный жизненный уклад. Впрочем, в массовой миграции активно участвуют даже жители тех областей, которые война непосредственно не затронула. Как бы там ни было, но только в Польше по-прежнему остается 1,5-2 миллиона украинских беженцев, а в местных школах учатся 150 тысяч украинских детей, и они с каждым месяцем все больше социализируются к реалиям новой страны.
В целом, вполне логично предположить, что после войны максимальный отток населения из Украины будет иметь место среди молодежи, среди наиболее продвинутых, пробивных и тех, кто сумел устроиться на новом месте, или тех, чьи родные и близкие сумели это сделать. Последнее касается и мужчин, чьи жены или родственники сумели устроиться в другой стране.
Кстати, не следует верить басням о сказочных перспективах, ожидающих за рубежом, тем более что часто очень многое зависит от случая. Ведь очень и очень многие возвращаются, а часто возвращение на родину инициируют дети юношеского возраста, не желающие жить и учиться за границей, и таких случаев очень много, о чем хорошо информированы те, кто соприкасается с жизненными реалиями непосредственно, а не только черпает информацию из интернета.
В то же время, из Украины будут стремиться выехать те, чьи доходы и уровень жизни резко упали в связи с войной, хотя не факт, что на чужбине их может ожидать лучшая судьба. Точно также, из Украины будут стремиться уехать те, не попадет в социальные лифты, а политическую систему будут видеть по-прежнему коррупционной и несвободной, а таких будет очень много, хотя не факт, опять-таки, что за кордоном их будет ожидать что-то лучшее.
Словом, здесь очень много факторов, и непонятно, как демографическая статистика все это учитывает. Собственно, непонятно даже, как все это можно смоделировать и учесть хотя бы в минимальном приближении, дабы понять не только перспективы экономического восстановления страны, но и перспективы Украины остаться таковой.
Украинский экзистенциализм и демографические мотивы путинской агрессии
Итак, кроме сугубо экономико-меркантильных аспектов, обостряющаяся демографическая проблема имеет экзистенциальную сторону, ибо встает вопрос о дальнейшем существовании страны, а также о форме такого существования. Здесь же возникает вопрос о демографических целях московской агрессии и методах достижения этих целей.
Напомним, что в послевоенной Германии проблему нехватки трудоспособного населения решали привлечением низкоквалифицированной рабочей силы из ряда других стран, в основном, из Турции. Сегодня турецкая диаспора является одной из крупнейших в Германии, но её представители, будучи уже в 3-4 поколении обладателями немецкого гражданства, в совершенстве владея языком, зачастую так и не смогли полностью интегрироваться в немецкое общество.
Мысли о том, насколько после войны Украина останется Украиной в ее довоенном понимании, появились давно. Недавно размышления на сей счет совершенно случайно попались в телеграм-канале Алексея Копытько, который, если верить информации из сети, подвизается в ипостаси советника министра обороны, а также ведет блоги на некоторых сетевых платформах. Несмотря на некоторую сумбурность и контраверсийность высказываемых мыслей, в целом они представляются весьма уместными и адекватными ситуации, а потому приводим публикацию А.Копытько с некоторыми сокращениями, не нарушающими суть:
«Бахмут российские войска тотально разрушили. Восстановлению не подлежит. Когда мы освободим эту территорию, нужно будет строить новый город. Это один из десятков населённых пунктов, которые россияне полностью уничтожили…
Тактика выжженной земли с имитацией точечного восстановления (пара домов на уничтоженный микрорайон) лично меня в который раз наталкивает на мысль, что россияне таки имеют вполне победоносный план-минимум.
Он заключается в захвате пригодного для интеграции населения и решения за счёт этого части демографических проблем.
На днях Песков прямым текстом сказал, что «демография – это то, где у нас пока не получается» (пока – это 20 лет).
На тему демографии идёт очень интенсивная рефлексия. Хорошее видео бродит с одним из кадыровских приспешников, который разъяснил, почему русские должны размножаться как народ.
Поэтому сгон населения, тотальное разрушение захваченных территорий с последующим превращением их в зону апокалипсиса – это рабочий вариант для РФ.
Поэтому роль Бахмута – в том числе, не пустить россиян дальше, чтоб они выдохлись и не разрушили ещё несколько городов.
Это одна из причин, почему любая «заморозка» нам категорически не подходит: нам нужна живая земля с людьми, а россиян вполне устроит мёртвая зона без людей, которых они рассредоточат у себя.
Это вполне вписывается в концепт «защитить жителей Донбасса». Вот они, жители, целёхонькие – на Урале, в Поволжье, в разных дырах по всей РФ. Спасены! Не все, правда… А то, что Донбасса больше нет – ну, такое… Под этим соусом можно и войска победоносно вывести, если совсем всё плохо станет…
Неоднократно слышал от товарищей, приезжавших с фронта на лечение/ротацию, мысли примерно такого рода: бьёмся до победы, иначе нас уничтожат; но не хочется умирать бесполезно, ради того, чтобы здесь через 20 лет жили не мои дети-внуки, а мигранты из условного Пакистана.
Тема «кто здесь будет жить» пока не является мейнстримной, но бродит, распространяется органически…
Вопрос сохранения/возвращения наших людей будет всё более цепляющим. Тут поверхностные рецепты из материального мира не помогут. Нужны идеи…
Если брать аналогию с Израилем – туда начался приток населения намного раньше, чем там стало хорошо. Всё, что я читал о становлении Израиля как государства – это о тяжелейшем труде в недружественной среде, которую за 3 поколения успешно преобразовали.
Где взять людей и чем их мотивировать – это тот вопрос, который всё чаще будет возникать при взгляде на руины Мариуполя, Волновахи, Угледара, Попасной, Бахмута, Изюма (вставьте свой город…).
Периодически встречаю реплики многомудрых западных специалистов на тему, а как назвать то, что сейчас творит Россия против Украины? Немалая часть этих замечательных людей, считает, что массовые убийства и похищения детей тысячами – это в целом нехорошо, но это не геноцид.
Хотя ситуация с детьми дословно попадает под определение статьи из конвенции, да и все остальные позиции – хоть по отдельности, хоть в совокупности – доказывают, что Россия творит геноцид.
Но, «не всё так однозначно», «туман войны» и тэ дэ».
Не будем продолжать дискуссию о том, можно ли считать геноцидом то, что путинская Москва творит в Украине, ибо на сей счет специалистов хватает в избытке.
Намного больше волнует вопрос о том, кто и как будет восстанавливать страну, и кто будет в ней жить после войны, в том числе на разрушенных войной территориях. Будут ли страну вообще восстанавливать и в каком виде?
Наконец, будет ли это Украина в том смысле, в каком мы ее до сих пор знали?..