Знаете, в чем главная проблема Крыма? В том, что Украина до сих пор не договорилась, кто живет на полуострове: "наши" или "не наши".
Можно спорить о том, сколько именно крымчан вынуждено было покинуть полуостров и выехать на материк. Оценки разнятся – кто-то говорит о двадцати тысячах, кто-то – о ста. Но, в любом случае, по сравнению с переселенцами из Донбасса, крымчан на материке намного меньше: соотношение примерно 1 к 20.
В этом нет ничего удивительного – из Донецка и Луганска люди уезжали, спасаясь от войны. А полуостров, где никаких боевых действий не велось, покидали, в первую очередь, не по бытовым, а по политическим мотивам. Многие из тех, кто не принял новые флаги, остались жить в Крыму – например, по семейным обстоятельствам.
Но, в любом случае, число переехавших крымчан несравнимо с количеством оставшихся. И Украина сегодня никак не может определиться с тем, как именно относиться к тем, кто продолжает жить на полуострове.
По сути, это главный камень преткновения. Из ответа на этот вопрос рождается целая логическая цепочка. Если в аннексированном Крыму живут “не наши”, то тогда “сами виноваты”, “незачем было ходить на “референдум””, “хотели Россию – получите”. Если в Крыму живут “чужие”, то им не стоит сочувствовать, нет смысла пытаться реинтегрировать и нет резона обращать внимание на их проблемы.
Хотите проверить самих себя – подумайте о том, что крымским абитуриентам нужно помогать поступать в украинские вузы. Или о том, что российская бытовая реальность уступает украинской в вопросе комфорта. Если захочется написать что-то злорадное, то тест вы провалили.
Провалили, потому что Крым можно вернуть только в том случае, если вы считаете его “своим”. Если жители полуострова для вас – это заложники российской агрессии. Если не было никакого “возвращения в родную гавань”, а была аннексия. Если вы понимаете, что без ввода российских войск никакого локального “праздника непослушания” на полуострове даже нельзя было бы представить.
Именно по этой же причине нет никакого смысла обсуждать “референдум”. Нет смысла гадать, сколько людей принимало в нем участие. Просто потому, что Москва проводила его с одной-единственной целью: создать иллюзию, что именно крымчане стали архитекторами операции по смене флагов. Что именно они приняли решение о собственном будущем. И что жители полуострова выбрали в марте российские флаги вместо украинских. И если вы обсуждаете “референдум”, то вы, сами того не желая, играете по правилам Москвы. Той самой, которая не оставила жителям Крыма никакого выбора – ведь даже в бюллетенях предлагалось выбирать между фактической “независимостью Крыма” и его переходом в состав РФ.
Да, в Крыму хватает тех, кто радуется новому гражданству полуострова, но это не повод обобщать. Хотя бы потому, что и на материке, вдали от линии фронта живут украинцы, мечтающие вернуться в Советский Союз. Речь о тех, кто втайне хотел бы, чтобы столицей страны была Москва, а не Киев. Причем, эти люди живут в самых разных областях страны, но это же не дает вам повод выступать за то, чтобы вычеркнуть эти регионы из состава государства.
Крым стал первой жертвой российской агрессии не только потому, что он был главным олицетворением фантомных болей для России, но еще и потому, что его захват был удобен чисто логистически. Потому что там был дислоцирован российский флот. Потому что регион граничил с российскими аэродромами. В конце концов, потому что Крым – это полуостров, который связан с материком узким перешейком – перекрыть и удерживать который куда проще, чем, например, контролировать долгую сухопутную границу между Сумской областью и соседними регионами.
Украина пытается уйти от советского нарратива: переименовывает улицы и убирает на склады памятники. Но принцип коллективной вины – равно как и безответственных обобщений – он ведь тоже оттуда, из советского прошлого, от которого страна пытается сбежать. В конце концов, в каждой советской анкете был пункт о жизни на оккупированных территориях. Советский Союз почил в бозе, а привычка считать, что единственная правильная модель поведения в оккупации – это партизанщина – нет.
И не обращайте внимания на пророссийских активистов с полуострова, пытающихся в соцсетях убедить вас в единодушии крымчан. Просто потому, что эти люди пытаются уберечь свою собственную картину мира, в рамках которой случилась не аннексия, а “добровольное воссоединение”. Голоса проукраинских крымчан сегодня просто не слышны, потому что даже анонимность аккаунта не служит гранатией того, что утром в вашу дверь не постучат оперативники ФСБ. Вместо этого, они предпочитают читать, а не писать, слушать, а не говорить. И всякий раз, когда вы пишете злорадный комментарий по поводу тех, кто живет на полуострове, вы сжигаете у этих людей еще одну надежду на то, что родина о них помнит.
А потому формула проста. Есть почти два с половиной миллиона украинских граждан, вынужденных жить в Крыму под российским флагом. Все они – заложники аннексии, которую устроил Кремль два года назад. Любое публичное несогласие с реальностью чревато для них уголовными делами, а потому они вынуждены хранить молчание, чтобы сказанное не было использовано против них. Среди этих людей есть те, кто нарушил присягу – и рано или поздно их ждет встреча с украинским правосудием. Но сводить весь Крым к Аксенову или Поклонской – все равно, что сводить Украину к Ляшко или Вилкулу.
И если уж на то пошло, то бросать камни могут лишь те, кто уверен наверняка, что его родной регион в условиях оккупации поголовно ушел бы в леса партизанить.
То есть никто.
Павел КАЗАРИН
