Военный корреспондент Андрей Цаплиенко рассказал, какую игру ведет Путин на Донбассе
Андрей Цаплиенко сообщает, что сегодняшнее обострение на Донбассе — часть более глобальной российской игры
“Называть произошедшее «наступлением» не совсем корректно. Да, это попытка продвижения войск противника в сторону позиций двух наших бригад — 72-й и 93-й, но это не наступление в полном смысле этого слова. Они действительно пытались захватить наши опорные пункты, и, насколько я знаю, один из пунктов наши военные вынуждены были оставить в силу того, что он был очень сильно разрушен — украинской артиллерии из-за близости соприкосновения украинских военных и боевиков пришлось наносить удары очень близко к этому опорному пункту.
Мне кажется, что обострение связано с общей ситуацией, в которой оказались Россия и Украина. То, что происходит у нас на Донбассе, не стоит рассматривать в отрыве от всего, что происходит по дальнему и ближнему периметру России, например, в Сирии и других регионах, включая ситуации, которые напрямую не влияют на войну.
Россия сейчас оказалась в очень сложной ситуации в связи с невозможностью достроить Северный поток-2 и из-за того, что россияне достаточно сильно испортили свои отношения с Турцией в Сирии. С учетом того, что Россия параноидально воспринимает остальной мир как враждебный, я не исключаю, что-то, что произошло сегодня в Золотом — это их попытка ответить на том участке, где они чувствуют за собой больше силы. Но российская агрессия присутствует не только на узком участке украинского фронта, но и в Европе, и в мире.
Обострение — это часть более глобальной российской игры, а с учетом того, что россияне никогда не преследуют одну цель, а сразу несколько целей своими акциями, то полагаю, здесь есть еще какие-то цели и задачи, о которых пока неизвестно. Не исключен и некоторый символизм. Символизм можно найти в чем угодно, но, возможно, он все-таки есть в том, что они решили провести свою акцию как раз в тот день, когда украинские силы пять лет назад вышли из Дебальцево. Может, они таким образом решили показать, что сильнее нас, но на самом деле мы понимаем, что за этими прокси-силами, которые воюют на Донбассе с той стороны фронта, стоит Россия. Находящийся там 2-й армейский корпус — это фактически часть российской армии.
Мне кажется, что конкретно этот боевой эпизод не повлияет на нормандский формат. Переговоры в нормандском формате — это не мирные переговоры, Россия же не признает себя участницей конфликта. Она пытается нас усадить за стол переговоров напрямую с боевиками, что в конечном итоге будет означать снятие санкций с России. Мне кажется, что он состоится, если как минимум трое из четырех лидеров стран решат собраться, тогда четвертого по фамилии Путин просто вынудят сесть за стол переговоров. Кроме нескольких заявлений никакой подготовки ко встрече в нормандском формате не было, поэтому, мне кажется, сложно повлиять на проведение какого-то мероприятия, если оно фактически не подготовлено.
Совместный контроль над границей сложно представить. Во-первых, Россия сразу сказала, что патрулировать не будет — идите, мол, в Л/ДНР, что в очередной раз говорит нам о том, что Россия желает усадить нас за один стол переговоров со своими марионетками.
Во-вторых, нам все время говорят о некоем хорватском сценарии, но на самом деле назвать «хорватским сценарием» можно что угодно. Дьявол, как правило, кроется в деталях, так вот — для патрулирования в Хорватии, а точнее в Славонии, была создана полиция, которая подчинялась миссии ООН. В этих полицейских подразделениях с одной стороны присутствовал этнический хорват, а с другой стороны — этнический серб и представитель миссии ООН, при этом полиция подчинялась не Сербии, не правительству Хорватии, а ООН — это была международная полиция. Фактически она была создана по принципу миротворческих сил. И серб, и хорват, которые находились в патруле, подчинялись человеку, назначенному на эту должность со стороны ООН — иностранцу. Сербы и хорваты, которые находились в патруле, не были участниками вооруженных формирований ни с той, ни с другой стороны.
Что же нам предлагают в этом случае? Кто будет входить в состав патруля? Как этот патруль будет выглядеть? Какую роль в этих патрулях будет играть ОБСЕ — наблюдателя или же будет руководить патрулем? На каком основании ОБСЕ будет руководить некой полицией переходного времени, какую роль в этом будет играть украинское Министерство внутренних дел? Как все это будет выглядеть? Нам сказали «хорватский сценарий», и не объяснили, что подразумевается, поэтому мне кажется, что в том виде, в котором это предлагается”, – пишет Андрей Цаплиенко
