Есть три сценария, при реализации которых возможен ядерный конфликт России и Запада. В то же время, существуют пути, которыми США могут остановить Владимира Путина, несмотря на его паранойю. Об этом пишет Джошуа Ровнер, почетный председатель центра политических исследований John Goodwin Tower, эксперт по вопросам международной политики и национальной безопасности в статье для издания The Week.
Путин — плохой стратег: он не понимает связи между военным насилием и политическими целями. В последние два года он практически погубил свое стремление вернуть Россию в ряды великих держав. Его неуклюжая аннексия Крыма, наряду с очевидной поддержкой сепаратистов в непрекращающейся войне на востоке Украины — все это стало катастрофой для интересов РФ. Авантюризм Путина привел к хаосу на фондовом рынке, крупному валютному кризису, шокирующему уровню оттока капитала из России, и все это усугубило падение цен на нефть. Финансовые потери наносят урон военной мощи России. Между тем, Путин вдохнул новую жизнь в НАТО — альянс, который искал общие цели и ослаб под тяжестью войны в Афганистане.
Путин, похоже, не в состоянии признать серьезность своих промахов. Вместо того, чтобы пересмотреть целесообразность своего подхода, он пошел ва-банк в своих украинских злоключениях. Один из признаков компетентного стратега – способность осознавать поражения и менять курс по мере необходимости. Судя по всему, Путин не может оценивать успехи и неудачи, он не способен вносить корректировки. Вместо того, чтобы способствовать серьезным стратегическим дебатам в Москве, он создал идеологическую эхокамеру, основанную на идее собственной непреклонности в отношении “хищного Запада”, стремящегося уничтожить Россию. Этот старомодный агитпроп помог ему консолидировать власть в стране, однако значительно ослабил позиции России за рубежом.
Достойный стратег мог бы достигнуть значительно большего и не платить за это такую высокую цену. Ошибки Путина в руководстве российской экономикой берут начало в эксцентричной идее, что он может сделать страну великой державой за счет ее статуса сырьевого экспортера. Растущие цены на нефть в течение первого десятилетия правления Путина, по всей видимости, подпитывали эту иллюзию, в результате чего правительство РФ сосредоточилось над контролем в сфере энергетики и перестало работать в части диверсификации российской экономики. Некоторые аналитики также считают, что это повлекло за собой большие риски и агрессию. Теперь, когда рынок нефти рухнул, Россия страдает из-за недальновидности Путина.
Дипломатия выдержки могла бы вызвать больше симпатий в Европе, усугубив раскол между членами НАТО, многие из которых не очень то стремились к совместной борьбе после нескольких лет разочарований в Афганистане. Здесь сработали бы настойчивые стремления интегрировать Россию в европейскую экономику, одновременно разобщая европейское сообщество. Все это обеспечило бы более прочную основу для военной модернизации России, постепенно уничтожив скрытых конкурентов РФ на ее периферии. Вместо этого Путин напугал Европу, пригрозив отключить газ, а потом усугубил ситуацию, перекроив карту Украину и постоянно говоря ложь на эту тему. Энтузиазм России в отношении нового Евразийского экономического союза — разношерстной толпы бывших советских республик — навел некоторых на мысль о том, что Путин активно пытается возродить советский режим в регионе. Вряд ли это было хорошим способом умерить страхи в отношении российских намерений.
В некотором смысле тот факт, что Путин оказался плохим стратегом — хорошая новость для Соединенных Штатов. Его пораженческая стратегия ослабляет мощь России и оставляет ее в изоляции. Это даст Вашингтону возможность сосредоточиться на других частях мира. США не нужны решительные меры, чтобы укрепить свои гигантские преимущества по сравнению с Россией. Нужно всего лишь, чтобы Путин продолжал ошибаться. США также не придется участвовать в дорогостоящей гонке вооружений, учитывая сомнения в том, что Россия свободна достигнуть каких-то целей в части модернизации военной отрасли.
Некомпетентность Путина создает новые риски. Его неспособность учиться на примере Украины, например, может говорить о том, что он может быть готов применить ту же стратегию в странах Балтии под предлогом “защиты” этнических русских. Путин может поверить в то, что он способен совершить переворот в этих государствах при помощи доверенных лиц и поддержки сепаратистов, одновременно публично отрицая свою причастность к этому. Он также может начать открытые маневры вблизи эстонской или латвийской границы, молчаливо угрожая российской интервенцией. Осуществление этой угрозы, однако, может грозить конфликтом с США, которые будут обязаны встать на защиту своих союзников по НАТО.
Что произошло бы, если бы альянс направил свои обычные вооруженные силы, чтобы противостоять российской активности в странах Балтии? Некоторые аналитики точно подметили — наряду с тем, что НАТО владеет подавляющим совокупным преимуществом, локально численное превосходство — не в его пользу. Это означает, что Россия может быстро закрепиться на каком-то кусочке территории стран Балтии еще до того, как США отреагируют. Альянсу потребуется некоторое время, чтобы прибыть на поле боя с ресурсами, достаточными для того, чтобы противостоять российским войскам, изгнать которые потом будет очень непросто. Кроме того, помимо обычных боевых действий, это грозило бы обменом ядерными ударами. В то время как эскалация не является неизбежной, стратегическая некомпетентность Путина делает ее более вероятной.
Если рассуждать отвлеченно, есть психологические, политические и военные причины, которые могут привести к ядерной эскалации. Во-первых, глубокий психологический стресс на фоне военных действий может привести тому, что лидеры стран-соперников неправильно воспримут обоюдные сигналы, станут преувеличивать расходы и опасность боевых действий и примут это риск. Во-вторых, параноидальные лидеры могут прийти к мнению, что цена проигрыша — смена режима. Если они придут к выводу, что пребывание у власти требует решительной победы даже в борьбе с условным противником, который значительно превосходит в силах, они могут рискнуть ради большого куша и пересечь ядерный порог. В-третьих, главы государств могут решиться применить ядерное оружие в ходе случайной эскалации. Они могут обоснованно истолковать атаки против их системы управления и контроля, например, как часть кампании, нацеленной на то, чтобы нейтрализовать их силы сдерживания. В этом случае они могут руководствоваться принципом “пан или пропал”, даже если их противник не имеет намерения нанести урон их ядерному потенциалу.
И хотя каждый из этих трех сценариев может быть реализован во время обычного конфликта между Россией и НАТО, стратегическая близорукость Путина вселяет особую тревогу. Неспособность признавать свои ошибки может вселить в него ложную уверенность насчет шансов России против сил НАТО, особенно потому, что РФ изначально может иметь численное превосходство в гипотетической войне. Это долго не продлится. В последние 30 лет Соединенные Штаты продемонстрировали незаурядную изобретательность в преодолении обороны противника с помощью комбинации быстрого маневра, радиоэлектронной борьбы, подавления ПВО противника и грубой силы. Успешное контрнаступление против российских войск, особенно удары по российским установкам ПВО, шокируют лидеров этой страны. В таком случае могут сыграть роль психологические патологии, что повергнет Путина в гнев и разочарование, но никак не заставит его искать возможность минимизировать ущерб.
Существуют также основания полагать, что Путин может расценивать проигрыш в борьбе НАТО равносильным самоубийству своего режима. Популярность Путина среди его соотечественников опирается на его же собственную риторику о том, что России угрожают лживые и враждебные государства, и что лишь Путин — достаточно сильный лидер, способный противостоять им. Неспособность президента РФ признавать свои неудачи, вероятно, стимулирует это заблуждение. К сожалению, в контексте такого мировоззрения отступать — просто неприемлемо, поскольку это свидетельствовало бы о слабости России и вызвало бы большую агрессию со стороны Запада. Вместо того, чтобы признать свое поражение, Путин может сделать выбор в пользу ядерного оружия, чтобы остаться при власти. Вместо того, чтобы стремиться достигнуть мира в малочисленном конфликте, он может быть готовым взять на себя риск новой эскалации с тем, чтобы заставить НАТО принять свои условия. И признаки того, что российские стратеги готовятся к такому повороту событий, уже есть – ядерная доктрина России с 2000 года включает в себя варианты не тему так называемых “деэскалационных ударов”.
Таким образом, стратеги США сталкиваются с двумя отдельными, но взаимосвязанными проблемами. Первая заключается в дефиците сил на местах в случае, если понадобится прийти на помощь крошечным союзникам по НАТО. Вторая — как победить Россию, не вызвав ядерного возмездия. Иными словами, они должны решить, как укрепить стратегическую стабильность, лишив Россию возможности нанести удар первой. Это особенно трудно в отношении врага, который не может реально оценить успех и провал сражения или точно интерпретировать сдерживающие сигналы военного времени.
Некоторые американские аналитики в сфере обороны уверены, что лучший способ сохранить стабильность — это развертывание обычных и ядерных сил в качестве однозначных сигналов о решимости США. Это включает в себя отправку тактического ядерного оружия нового поколения в Европу, воздушных судов двойного назначения в Польшу, и построение тактической ПРО, которая подорвет убойную силу большого арсенала российских баллистических и крылатых ракет. Такое развертывание позволит НАТО уравновесить российскую эскалацию без пустых угроз массовым поражением вместо того, чтобы отвечать на российские ядерные атаки лишь посредством обычных вооружений. Как утверждают аналитики, Вашингтон должен четко дать понять, что Путин не может выиграть локальный конфликт, и что Соединенные Штаты готовы реагировать на российские ядерные атаки. Видимые демонстрации доминирования США — лучший способ препятствовать российской агрессии, а в случае войны — упредить применение Россией ядерного оружия. Как минимум, Соединенные Штаты и НАТО должны серьезно подумать о том, как реинтегрировать ядерное оружие в планирование войны с применением обычных вооружений.
Этот аргумент имеет смысл для противника, способного интерпретировать сигналы и осознавать последствия боя, но Путин не продемонстрировал ни того, ни другого. Его модель поведения предполагает обратное. Он, наоборот, склонен к искаженному восприятию и к ошибкам. И если, все же, он примет реальность (что маловероятно), страх смены режима, скорее всего, заставит его атаковать, а не отступать. Кроме того, развертывание ядерных сил может оказаться контрпродуктивным, если это подрывает единство НАТО. Небольшой запас бомб B61 (термоядерных бомб для стратегических бомбардировщиков, – “Апостроф”) в Европе сегодня уже является источником разногласий внутри альянса. Развитие событий может обострить противостояние. По словам Стивена Пайфера, который работал в Госдепартаменте в 1980-х годах, “размещение ядерного оружия в непосредственной близости от России — чрезвычайно провокационный акт. Многие союзники считают такой поступок погранично безрассудным”.
Каким же образом тогда Соединенные Штаты могут снизить угрозу ядерной эскалации?
Первый шаг заключается в переоценке российской стратегии. Аналитики были впечатлены российской версией гибридной войны, которая сочетает в себе тайные операции и поддержку доверенных групп (таких, как боевики на Донбассе, – “Апостроф”), наряду с обычными угрозами, применяемыми, чтобы сдержать местных конкурентов, и ядерными угрозами для сдерживания внешнего вмешательства. Это сочетание проявилось в Украине в прошлом году, когда Россия быстро и без борьбы аннексировала Крым. Американские наблюдатели были обеспокоены как из-за очевидной эффективности гибридной войны, так и потому, что не было серьезной реакции на это. Поскольку гибридная война основывается на тайных операциях и двуличии на государственном уровне, не так просто объявить о нарушении суверенитета государства-члена НАТО и прийти ему на помощь. Кроме того, неясно, какая реакция будет уместной в отношении России, особенно учитывая то, что Москва полагается на якобы независимые доверенные группы. Одним словом, развязывание Россией гибридной войны, похоже, предвещает конфликт с Западом, который лежит за пределами правовой базы НАТО и сводит на нет обычные преимущества альянса.
Но гибридная война — не новинка, и ее российская версия — не слишком гениальна. Обстоятельства в Крыму были уникальными: российские военные в форме без опознавательных знаков — так называемые “зеленые человечки” — работали в очень выгодных условиях; в Крыму много этнических русских, и они преимущественно поддерживали захват полуострова Россией; российская военная база в Севастополе была готовым источником человеческого ресурса; а украинское правительство, которое переживало разгар кризиса, не имело никакой возможности дать отпор. Сейчас повторение крымского опыта — маловероятно. Для примера, действия России на востоке Украины оказались значительно менее успешными.
Таким образом, вместо того, готовить общий ответ на российскую гибридную войну, НАТО должен сделать совсем немного. Путин может верить, что ему удалось определить беспроигрышную формулу, но то, что он действительно сделал — это план, который сработал в одном месте ввиду стечения обстоятельств. В том факте, что он уверен в этом методе, нет ничего удивительного, учитывая то, насколько плохо он осознает последствия действий России.
Чтобы было понятно — Россия, безусловно, может нанести урон странам Балтии посредством гибридной тактики, усложнив, таким образом, жизнь Литвы, Латвии и Эстонии. В то же время, подобная тактика будет вызывать враждебную реакцию со стороны местного населения, незаинтересованного во вступлении Российскую Федерацию. Кроме того, стремление России снять с себя ответственность почти наверняка не воспримут в Европе и Северной Америке. Россия, скорее всего, ввяжется в новый конфликт в то время, как ее экономика и военные силы — уже в невыгодном положении. Она окажется еще более изолированной от мира и навсегда лишит себя надежды на реинтеграцию в мировые рынки. А так как страны Балтии являются членами НАТО, Соединенные Штаты могли бы предоставить летальное вооружение этим странам без национальных дебатов, как это было в отношении Украины. Такая помощь будет способствовать тому, что цена для России возрастет без рисков крупномасштабной операции, которая увеличила бы угрозу большой эскалации.
Балтийские государства будут просить большего. В случае, если они столкнутся с боевиками, поддерживаемыми Россией, они почти наверняка потребуют, чтобы союзники по НАТО выполнили свои обязательства касательно коллективной безопасности и осуществили прямое военное вмешательство. Когда они это сделают, руководство США должно быть готово откровенно говорить о размерах поддержки, которую оно может предоставить, а не развивать ложный оптимизм. Обеспечение коллективной безопасности НАТО (статья V Североатлантического договора) не призывает всех его членов автоматически направлять военные силы на помощь государству-члену, на которого напали. Вместо этого, данная статья предусматривает то, что нападение на любого члена альянса воспринимается как нападение на всех них, и они должны определить, какая помощь необходима. Руководство США может заверить своих балтийских коллег, что Вашингтон окажет помощь, но не такую, которая может вызвать ядерный удар Кремля в ответ. Лучшей реакцией будет усиление санкций в отношении России за вмешательство, без предоставления возможности для эскалации. Нет сомнений в том, что это возмутит балтийских лидеров, но они точно выиграют от честности Запада. Правда, в том, что никто не знает, будут ли США или другие члены НАТО рисковать вероятностью ядерного обмена ударами с Россией из-за спорной территории в Восточной Европе. Гораздо более надежным будет обещание поддержки низкого уровня, которая сохранит суверенитет стран Балтии, повысит потери России и снизит риск эскалации.
Суть этого подхода заключается в обеспечении того, чтобы Россия и впредь осуществляла заведомо проигрышную политику, но без риска повышения опасности ядерной эскалации. Иными словами, сценарий, который был описан для стран Балтии, будет имитировать политику США в отношении России за последние год-полтора. Этот подход явно не устраивает некоторых должностных лиц в министерстве обороны США, которые считают, что администрация “слишком робкая”. Эти критики опасаются, что Белый дом не воспринимает российскую угрозу всерьез и избегает смелых действий, необходимых для того, чтобы успокоить союзников по НАТО и сдерживать Россию. Но действия администрации основываются не на каком-то скептическом отношении к Москве, а на признании того, что стратегия России работает против ее же интересов. Ошибки Путина нивелируют его стремление возродить Россию в качестве великой державы, потому разумно позволить ему действовать подобным образом. Переформатирование американской стратегии и концепция направлений строительства ВС, ориентированная на то, чтобы чтобы не отставать от неумелого противника, является ненужным риском. Как заявил президент Обама “по крайней мере, за пределами России, некоторые люди думают, что Путин поступил не слишком умно”.
