Капитан Роман Засуха больше месяца провел в плену у лидера горловских сепаратистов Игоря Безлера
Почти все это время рядом с ним была жена, которая по собственному желанию приехала к мужу в Горловку.
В конце июля Засуху и еще 16 человек обменяли, супруги вернулись из Горловки домой в небольшой городок под Киевом, где их ждала девятилетняя дочь и родители.
Заместитель командира третьего механизированного батальона 72-й бригады Роман Засуха по профессии – учитель истории.
Он надеется, что 1 сентября сможет вернуться в гимназию, где работает уже более 10 лет, “если эта война закончится”.
Роман, за плечами которого лишь военная кафедра университета, мобилизировался добровольно в первую волну призыва еще в марте, а в начале мая попал в зону АТО.
Он должен был приехать домой еще в конце июня, получив 10 дней отпуска после службы на границе.
Засуха и пятеро его товарищей без оружия ехали в увольнение, когда ночью заблудились в пути и наткнулись на блокпост боевиков “Русской православной армии”. Связь с ними оборвалась на несколько дней.
Жена Оксана увидела допрос своего сильно избитого мужа на видео с российских телеканалов и сразу решила ехать его спасать.
В дороге она узнала, что Романа держат в Горловке, и она может к нему приехать, Безлер обещал безопасность.
Заложников держали в помещении горловского отделения Управления по борьбе с организованной преступностью.
Роман и Оксана жили в кабинете на втором этаже УБОПа. Окна зарешеченные, наполовину заложены мешками с песком с небольшими отверстиями для бойниц.
Под окном – матрас с бельем, в другом конце комнаты – стол.
Роман говорит, что боевики негативно относятся к тому, что их называют сепаратистами или повстанцами, сами себя называют “ополченцы”. В нашем разговоре он так их и называл.
Рассказывает, что его ступня, которую прострелили в первые дни плена в Макеевке, почти зажила.
Считает, что ему повезло, потому что пуля не пробила ни кость, ни сухожилия. По его словам, тот кто стрелял в него во время допроса, не целился.
В репортажах на российском телевидении говорили, что Засуха “был ранен при попытке побега”.
Также Засуха считает, что ему повезло, поскольку мобильный телефон при задержании кто-то из сепаратистов забрал себе. Поэтому другие не увидели его фотографий с Майдана, за что могли еще сильнее пытать.
Засуха надеется, что бронежилет, который он оставил в расположении батальона, спас жизнь кому-то из его товарищей.
Оксана рассказывает: “Мой муж исчез, с ним не было связи сутки. Мы дома начали волноваться и звонить руководству. На следующее утро нам сказали, что они будто бы в плену, и в интернете есть какое-то видео. Мы нашли эту запись, увидели, какой он там избитый. Я очень испугалась за него. Села со своим братом в машину – и поехали. Надо было его найти, чтобы он не пропал без вести”.
“Уже когда мы были в Днепропетровской области, Роман позвонил и сказал, что его держат в Горловке. Он пытался меня отговорить, был против того, чтобы я приезжала. Но я сказала, что уже близко и что обратно без него не поеду”, – рассказывает жена.
“На второй день утром позвонил сам Игорь Николаевич [Безлер]. И дал мне слово, что со мной все будет нормально, если я приеду. Бойцы Безлера встретили меня на вокзале в Донецке и привезли к мужу. Ко мне там относились нормально, даже с уважением. Мой поступок их всех поразил, называли “женой комбата”, – продолжает Оксана.
“Кроме меня, там еще было две матери пленных военных из 25-й бригады. Мы вместе работали на кухне, помогали кухаркам, которых наняли сепаратисты. Я работала на смене с пяти вечера до полуночи, иногда дольше”, – делится подробностями жена капитана Засухи.
“Безлер говорил, что мы не в плену, а у него в гостях. Я несколько раз выходила в магазин через дорогу – и сразу назад. Мне говорили, я могу уехать в любое время, но вокруг начались активные боевые действия, и я оставалась там до конца”, – дополняет картину Оксана.
“Наши родители в это время стучали во все двери – и в Минобороны, и в СБУ, и в штаб, и к депутатам. Несколько раз нам говорили, что вот-вот нас обменяют. Уже в первую неделю плена нас обещали обменять. Но обмен не состоялся, с каждым днем ситуация становилась все более напряженной. Два последних дня мы прожили в подвале УБОПа”, – говорит она.
“Мы чувствовали, что Горловку берут в кольцо. По городу начали стрелять “Грады”. Это было очень страшно”, – рассказывает жена капитана Засухи.
Роман: “Мы попали в плен в ночь на 24 июня, когда ехали в отпуск. Нас было шестеро, все из нашего батальона. Ополченцы думали, что мы диверсионная группа, которая едет в качестве подкрепления в донецкий аэропорт, который тогда был в окружении сепаратистов. Мы подходили по составу: я – старший офицер, заместитель начальника штаба, водитель-механик, стрелки и снайпер. Судьба последнего – Василия Клименко – мне не известна. Боевики нам заявили, что застрелили его только за то, что в военном билете написано “снайпер”. Однако тела я не видел и выстрела не слышал”.
По словам Засухи, документы об отпуске не произвели особого впечатления на этих ополченцев.
“Нас задержали бойцы из “Русской православной армии”, привезли в Макеевку. Нас били всю ночь и день. Во второй половине дня с нами записали первое интервью. Нам никто не представлялся, а у нас не тот был статус, чтобы спрашивать. Было несколько человек с камерами, и вместе с ними – человек, который сказал, что мы должны подтвердить, что нам командование давало приказ стрелять по мирным гражданам. Когда меня это спросили, я сказал: нет, такого приказа не было. После этого мне прострелили ногу “, – рассказывает Роман.
“Исаак, командир православной армии, выстрелил и сказал, что следующая пуля будет в колено, а затем – в голову. Он предупредил, что если я хочу сохранить свою жизнь и жизнь своих бойцов, я должен говорить то, что нужно. После этого зашли медики, вкололи мне вещество для свертывания крови, перевязали ногу, и интервью продолжилось”, – продолжает он.
“На второй раз я пытался открутиться от этого вопроса, и мне удалось, потому что больше не пытали. Я сказал, что “получил приказ стрелять в случае возникновения опасности для личного состава”. Потом нас передали бойцам “Оплота”. Я раньше слышал, что “Оплот” – это очень жестокая организация. Но они к нам отнеслись нормально”, – добавляет Роман.
“Я думаю, все зависело от того, к какому полевому командиру попасть. Мы были у Грека, такой бородатый здоровяк. Он сделал мне перевязку на ноге, вколол антибиотик. Его бойцы еще к нему имели претензии, почему он нас лечит. Грек на них накричал и объяснил, что мы – задержанные солдаты, военнопленные”, – говорит Засуха.
“Я в плену почти каждый день общался с российскими журналистами. Но интервью эти были под дулом автомата. Им можно было признаться, что ты папа римский, а перед этим ты убил папу римского, чтобы стать папой римским. Очень своеобразные интервью”, – дополняет он картину.
“Кстати, на последних курсах повышения квалификации, я как учитель прошел курс по гуманитарному праву: нам рассказывали о правилах ведения войны. Я еще тогда спрашивал людей, которые проводили это обучение, не исчезают все эти женевские конвенции после первого выстрела. Теперь я сам убедился, что эти конвенции не действуют”, – рассказывает Роман.
“Среди нас были офицеры, поэтому ополченцы передали нас в руки Безлера. Он хотел собрать у себя как можно более весомых пленных, чтобы потом проводить обмен. Бес, как он сам себя называет, имел у ополченцев безоговорочный авторитет, с его приказами не спорили”, – говорит Засуха.
“Расскажу об одном случае. К нам приставили какого-то новобранца, серьезные дела таким сразу не доверяли. Этот наш караульный заявил Безлеру, что пришел сюда воевать, а не сидеть охранять пленных. И в этот же день его отправили на Славянск, где были активные бои. Больше я его у Безлера не видел”, – рассказывает капитан.
“Безлер нас называл гостями. Плен не может быть лучше или хуже, но у Безлера мы были как военнопленные. Когда мы приехали, нашу порезанную одежду сразу сожгли. Нам выдали новую военную форму, ребятам – берцы, мне по ранению – тапочки. Купили новые матрасы и белье”, – продолжает он.
“Безлер предлагал нам перейти на его сторону и воевать против украинской армии. Мне предлагал пост комбата. Это произвело большое впечатление на его охранников, они считали, что это проявление его большого доверия”, – добавляет Роман.
“Наших ребят эти ополченцы называли роботами, потому что они должны были выполнять любую работу. Безлер говорил: “Украинцы – это не нация, украинцы себя не оправдали”. Еще говорили, что если украинская авиация начнет бомбить Горловку, нас выставят на крыше живым щитом. Ребята, которые там раньше были, рассказывали, что их один раз все-таки выставили, когда над городом пролетала наша авиация”, – говорит он.
“Когда погибали их люди, нас обвиняли, что это все из-за нас. Был случай, когда в отряде Безлера погибли 14 человек, тогда наших ребят вывели в подвал, говорили, что расстреляют. Но, вероятно, Бог спас, не расстреляли”, – делится подробностями Засуха.
“С нами был швед, которого тоже задержали на блокпосту. У него была такая карта, которую военной назвать трудно, такая на заправках продается, но его обвинили в том, что он – корректировщик огня. Он говорил, что был здесь в марте, и тогда все было спокойно”, – рассказывает Роман.
“Украинская летчица Надежда Савченко должна была быть с нами в Горловке. Безлер мне и Оксане поручил приготовить ей комнату. “У нас завтра в гостях будет девочка, приготовь ей нормальные условия”, – так он мне сказал. Он на два дня поехал, чтобы ее забрать, и вернулся один. Сказал, что не успел, что ее уже переправили в Россию”, – говорит он.
“Нас обменивал командир ополченцев Боцман, Безлера тогда уже не было четыре дня. Он нам сказал, что едет в Москву получать внеочередное звание. Он подполковник, а говорил, что ему присвоили генерал-майора. Его люди ему очень верили. У него даже на шевроне была надпись “Русские своих не бросают”, – продолжает капитан.
По его словам, обменом военнопленных занимался Владимир Рубан. В Киеве освобожденные из плена украинские военные сразу поехали в администрацию президента.
“Главное, что все это закончилось. Сейчас хотелось бы побыть дома, пройти реабилитацию. Я проснулся утром, услышав шум с трассы, сразу подумал – это едет тяжелая техника”, – говорит он.
“Я не кадровый офицер, в армии не служил, только в университете закончил военную кафедру по специальности педагогика и психология. Я по военному образованию должен был служить или офицером-психологом, или замполитом. Но я стал заместителем командира батальона. Справился я или нет, не мне судить”, – продолжает Роман.
“За время нашего плена нас сотни раз спрашивали: “Почему вы приехали нас убивать?” Нам говорили, что “нас никто не звал”. Но наше боевое задание заключалось лишь в том, чтобы защищать и укрепить границу”, – говорит Засуха.
“Среди местных есть много людей, которые разделят идеи ДНР и ЛНР. Местные много сливают информации ополченцам – звонят им и говорят, где проходит колонна украинской военной техники”, – рассказывает он.
“Но одновременно там, на востоке были люди, которые к нам относились с благосклонностью. Были те, кто забирал для нас гуманитарную помощь на почте, подвозил воду, пищу. Притом, что уже в плену мы видели, как относятся участники ополчения к тем местным, кто помогает украинской армии. В Горловке их сразу бросали в подвал, я не знаю, какова была их дальнейшая судьба”, – продолжает украинский офицер.
“По моему мнению, здесь идет гражданская война – столкновение интересов при поддержке внешней силы. Это спланированная акция, которая готовилась много лет. Если сейчас у меня спросить, какой у нас в стране ВВП, я сразу не скажу. А там на востоке люди, которые не имеют высшего образования, свободно оперируют подобными цифрами и понятиями. Создается впечатление, что подготовка к этому шла заранее. Они заучили, сколько Донецкая область отдает Киеву”, – считает Засуха.
“Я собственными глазами видел, что там идет война. Настоящая война, где ежедневно гибнут люди. Не так, как в кино показывают, а настоящая, с современным вооружением.
Война – это когда нет больше никаких аргументов. Я считаю, надо договариваться. Я общался там с шахтерами, они хотят нормальной жизни, ничего заоблачного – просто жить как люди”, – рассказывает он.
“У нас в школе на первом и последнем звонке звучало пожелания ученикам: “Мирного неба вам над головой”. Мне эта фраза, которую нужно было говорить, всегда звучала очень банально, но сейчас эти слова для меня приобрели новое содержание”, – говорит капитан.
