Что означает упоминание Донбасса в Конституции Украины? Исполнение Западом и Украиной минских соглашений и их игнорирование - Путиным. Ничего нового, пишет журналист Виталий Портников.
Голосование в украинском парламенте, предусматривающее конституционную фиксацию особого порядка управления в отдельных районах Донбасса, будет еще долго вызывать и у сторонников, и у противников обращения в Конституционный суд повышенную эмоциональную реакцию. Посмотреть на ситуацию здраво – когда речь идет о будущем твоей собственной страны – действительно не так уж и просто.
И, тем не менее, важно зафиксировать то, что произошло на сегодняшний день – и какими будут последствия принимаемых решений.
Во-первых, необходимо заметить, что фиксация в Конституция Украины особого порядка управления отдельными районами Донбасса – часть минских соглашений. Их 11 пункт прямо указывает, что урегулирование ситуации связано с проведением “конституционной реформы в Украине со вступлением в силу к концу 2015 года новой конституции, предполагающей в качестве ключевого элемента децентрализацию (с учетом особенностей отдельных районов Донецкой и Луганской областей, согласованных с представителями этих районов)”. При этом в пункте 11 даже не написано, что это за представители – избранные в ходе местных выборов или боевики, де-факто контролирующие данные территории. Однако все предыдущие пункты прямо увязывают урегулирование – и, следовательно, введение в действие законодательства об особом статусе – с проведением местных выборов по украинскому законодательству и появлением в фактически оккупированных Россией районах настоящей представительский власти. Поэтому в любом случае все конституционные и неконституционные решения остаются лишь декларацией о намерениях вплоть до окончания оккупации – впрочем, как и любые конституционные нормы, касающиеся Крыма.
Во-вторых, надо учитывать, насколько руководство Украины в принятии подобных решений зависимо от международного сообщества. То, что Ангела Меркель и Франсуа Олланд накануне голосования в Раде звонили не только Петру Порошенко, но и Владимиру Гройсману, о многом говорит. Но самым красноречивым доказательством международной вовлеченности в процесс изменения украинской Конституции стало присутствие в парламенте в день голосования Виктории Нуланд. Это еще раз продемонстрировало, что Соединенные Штаты, формально не участвовавшие в Минском процессе, фактически являются его самым влиятельным гарантом. А ведь речь идет не только о деньгах, без которых украинская экономика просто рухнет. Речь идет еще и о сдерживании России. Ограничивает ли такая зависимость наш суверенитет? Конечно. Кстати, если мы когда-нибудь станем членами Европейского союза и НАТО, мы столкнемся с еще большим ограничением нашего суверенитета. ЕС, например, публично требовал от Австрии изгнания правых радикалов из правительственной коалиции, от Болгарии – отставки заподозренного в коррупции министра внутренних дел, от Венгрии – недопущения антиевропейских норм в законодательстве, от Греции… Ну, про Грецию вы и сами все знаете. И согласиться с таким ограничением – это пока что наш суверенный выбор.
В-третьих, принятие любых конституционных изменений, как это ни парадоксально прозвучит – это еще не предоставление Донбассу какого-то особого статуса. Особый порядок управления отдельными районами должен быть закреплен соответствующим законом, который начнет действовать после того, как свою часть Минских договоренностей исполнит другая сторона. Есть ли признаки того, что Путин действительно готов к такому решению? И другой вопрос – если он действительно исполнит свою часть соглашений и уберется из Донбасса, то сколько времени отдельные районы будут находиться под его влиянием? Да их лидеры побегут в Киев за деньгами и схемами буквально через час – и именно поэтому с исполнением своей части Минских соглашений Путин не будет спешить.
В-четвертых, нужно понять, что Запад заинтересован не в том, чтобы навязать нам особый порядок управления Донбассом, а в том, чтобы продемонстрировать, что свою часть обязательств он выполнил, а Россия – нет. И это должно стать основой как для продления санкций против путинского режима, так и для новых ограничительных мер. А украинские обязательства – часть западных. Думаю, это не нужно объяснять.
В-пятых, я считаю вполне логичным задаться вопросом – нужна ли нам территориальная целостность такой ценой? Но чтобы мы ни ответили, это не отменит того непреложного факта, что в своих действиях мы связаны с западными союзниками, которые хотят восстановления нашей территориальной целостности как гарантии торжества международного права. И единственное, что мы должны предпринять в этой ситуации – так это обложить восстановление нашей территориальной целостности таким количеством правовых, дипломатических и военных подушек безопасности, чтобы оно не могло помешать нашему развитию.
