Командир батальона "Донбасс" никогда не снимает балаклаву, когда общается с журналистами.
Толком не известно, Семен Семенченко – это его настоящее имя или псевдоним. Ему не нужна лишняя слава, хотя о важных операциях батальона на востоке Украины Семен отчитывается в социальных сетях.
Сейчас он приехал в Киев, чтобы сформировать новый батальон Национальной гвардии. Каждый день звонят человек 100-150. Добровольцев отбирают, затем они проходят медкомиссию и отправляются в тренировочный лагерь внутренних войск.
Семен довольно молодой человек, отец 4-х детей. Он родился и вырос в Донбассе, никогда не готовил себя к политической деятельности и, тем более, не мог предположить, что с оружием в руках придется защищать территориальную целостность Украины от таких русских, как и он.
Хотя командир “Донбасса” подчеркивает, что воюет не против русских, а против российского фашизма и бандитов, которые лезут буквально из всех щелей.
– Почему вы все время в маске, почему не показываете свое настоящее лицо?
– Командира Луганского батальона МВД украли, он до сих пор сидит в СБУ в Луганске (здание СБУ было захвачено вооруженными людьми. Теперь всех, кого задерживают, террористы везут туда – УП).
Создатель батальона Яроша, которого так и не существует до сих пор, Василий Будик, сидит в подвале у “Беса” (Игорь Безлер, один из командиров террористов – УП) в Горловке. Он нафотографировался с Ярошем в обнимку, его на второй день и сцапали.
Другие батальоны МВД не добрали даже взвода. Их соединили вместе. Туда не особо кто-то хочет идти. У нас сейчас фактически формируется три батальона – один на базе Нацгвардии, второй в Луганской области – батальон территориальной обороны будет заниматься охраной госграницы, и третий – добровольческий.
Я думаю, что я имею право на такую прихоть как хождение в маске. У меня есть для этого основания.
– Семен – это ваше настоящее имя или позывной?
– Я оставлю это без комментария.
– Откуда вы родом?
– Я родом из Донецка. И я русский. До войны был мелким предпринимателем. Занимался охранными системами, видеонаблюдением и прочим. Бизнес после Майдана дал дуба, потому что я два месяца им не занимался.
– Вы были участником Майдана?
– Да. Мы создавали Евромайдан в Донецке.
– Как вы пришли к идее, что надо создавать батальоны территориальной обороны?
– Я удивился, что никто другой к ней не пришел. Просто было желание как-то этот бандитский беспредел прекратить. Тем более, что мы были в составе “Самообороны” Донецкой области и видели, что происходит в нашей области и среди пророссийских групп.
Никакого там настоящего сепаратизма нет сейчас на Донбассе. Есть местная Партия регионов, криминалитет, ну и Россия включилась на втором этапе.
Я видел, как милиция расступается, а людей на митингах за единую Украину убивают, и понял, что надо реально проводить поисковые операции, когда все это начало уже слишком бурно цвести.
В нашей области заблокировали создание батальона территориальной обороны. Генштаб опасался вооружать, как они говорили, армию почти уже чужого государства, и местным властям это было не нужно. А потом местные власти заигрались в сепаратизм и пошла неконтролируемая реакция.
Так вот, когда я увидел, что табанят этот процесс, мы решили создавать сами. Поехали в Днепропетровск. Я понял, что там надо формироваться, потому что в Донецке уже не успеем. Тут уже избивали призывников. Я приехал, объявил в Фейсбуке призыв прямо под стены администрации, ни с кем не договаривались. Начали приходить люди, потихоньку пошел диалог.
– “Донбасс” состоит только из донецких?
– На 70-80%.
– Коломойский имеет отношение к вашему батальону?
– Коломойский имеет отношение как председатель Днепропетровской обладминистрации. Он нам выделил бывший пионерский лагерь. Даже не он выделил, а по его просьбе – местная рада. И все. Нам ничем больше тогда не помогали. Да мы таких отношений, в общем-то, и не хотим.
Мы сейчас больше опираемся на людей, у нас сейчас с финансами, слава богу, наладилось. Потому что люди верят. И мы фактически сейчас все свои потребности, за исключением вооружения, можем закрывать за счет пожертвований.
– А как к вам относится губернатор Донецкой области Тарута?
– Российская пропаганда подает это так, что это местные фашисты, “правая рука” Яроша Семен Семенченко. К сожалению, со стороны патриотических сил многие подпевают российским СМИ.
А что касается Таруты, так они нас уже признали. Мы были недавно в “правительстве Донецкой области в изгнании” – они сидят в Киеве сейчас – они обязались помогать. Будут закупать нам вооружение эксклюзивное, тепловизоры всякие и прочее. Пока подарили старенький автобус. То есть, признали нас. Но, к сожалению, признали уже, когда поздно было, когда уже их самих оттуда выгнали.
– Когда, на ваш взгляд, произошел перелом, когда власти потеряли контроль над Донецком? Тот же Тарута, Ахметов, киевские власти.
– Перелом произошел, когда пошла активная перевозка туда чеченов и крымских “Беркута” с “Альфой” – профессиональных негодяев. Это было где-то сразу после майских праздников. Я встречался с Тарутой несколько раз. Он, как мне казалось, искренне считал, что он с этим справится, со всеми договорится.
А в это время в пионерских лагерях Донецкой и Луганской области свободно готовили боевиков. И сейчас они просто вылезают. Когда под Карловкой мы несколько дней назад в эту засаду попали, совершенно случайно увидели чеченов, увидели, какое большое их количество. До этого мы их как-то не встречали, они по базам прятались.
– А еще раньше, когда в Донецке в марте бандиты избили майдановцев, и погиб Дмитрий Чернявский…
– Мы как раз охраняли этот митинг…
– …как вы считаете, тогда местная власть заигрывала с сепаратистами?
– Они же создавали этот сепаратизм. Местная власть четко с самого начала является создателем всего этого сепаратистского движения.
Криминалитет, Партия регионов, местные промышленники и предприниматели, которые использовали мэров городов, использовали человеческий ресурс, свозили со всей области и создавали массовку для пророссийских митингов. Пока не пошла цепная реакция. То есть, на самом деле это проблема, именно порожденная внутри самой области. А Россия подключилась…
– А Ахметов?
– Я не держал с Ахметовым свечку, не знаю. Но я бы не месте Ахметова не допустил этого. Раз он допустил, значит, наверное, что-то есть. Многие, кроме Ахметова, я знаю точно, в этом участвовали. Что далеко ходить? Когда недавно громили офисы Партии регионов по некоторым районам, там находили целые пачки георгиевских ленточек.
– Вы говорите, что охраняли тот проукраинский митинг в Донецке…
– Да. И фактически милиция расступилась, пропустила большое количество людей с битами, топорами, цепями, оружием, в том числе. Их было в несколько раз больше, чем нас. Нас просто смели. Это весь тот ресурс, который стягивался специально, чтобы подавлять у людей волю к сопротивлению. Потом люди стали просто опасаться высказывать свои убеждения, взгляды.
Последний митинг был, насколько я помню, в мае. Закончился избиением. После этого никто уже не высовывается. Сейчас же идет так называемая мятеж-война. Это война на первом этапе против населения и инфраструктуры.
То есть, бьют по мозгам населению, создают образ освободителя. Как только процент поддержки зашкаливает, начинается уже вторая часть операции, как сейчас – вводятся непосредственно какие-то войска или боевики.
На первом этапе велась информационная война с помощью этой криминальной структуры из Партии регионов, местных бандитов и отдельных промышленников. Почему я это знаю? Потому что эти четыре района, которые мы взяли…, мы их от таких людей чистили. Никто, кстати, не умер. Но когда некоторые люди посидели в подвале немножко, сразу все это сошло на нет…
И поддержка России, всего этого буйства – процентов 15-20. Все остальное – это телевизионная картинка, специально создавалась. Просто потом создатели всего этого пазла потеряли над ним контроль. Что мы сейчас и видим.
– Ваша семья из Донецка?
– Да.
– Она осталась там или вы ее вывезли?
– Я ее вывез еще два месяца назад. Я мог представить, к чему все идет.
Первую балаклаву я надел еще четыре месяца назад. Если люди умеют прогнозировать свои действия и действия оппонента, видно было, к чему все катится. Тем более, наша государственная машина обветшала, реально сопротивляться этому не может. Ее нужно менять. Вот когда мы ее поменяем, тогда мы победим. А до этого будут многомесячные топтания, жертвы, кровь и т.д. Неутешительный прогноз, но реальный.
– Почему вы так самозабвенно сражаетесь за Украину?
– Я скажу банальность. Потому что мои деды за нее же сражались в составе советской армии. Как поют сепаратисты: их “деды воевали”. У меня создается впечатление, что они воевали в полиции и у коллаборационистов. Потому что не могут деды-герои породить внуков, которые пытают, убивают, похищают.
Я воспитывался на советском патриотизме. Я считаю, что если принимал присягу, где написано, что до последней капли крови защищаешь страну, то надо как-то этому соответствовать. Понятно, что таких людей не очень много. Но, слава богу, на батальон набралось. У нас больше половины русских. И я очень люблю Россию, я нормально отношусь к Советскому Союзу.
Но то, что сейчас строится в России, никакого отношения к славянскому миру, к “русской весне”, к СССР, вообще не имеет. Это какая-то помесь фашизма православного… все это неправильно.
У нас очень много русских и белорусов, даже просто граждан России и Беларуси, грузины есть. “Очень много” – это до 20%. Большинство все-таки либо местные жители, либо максимум из Запорожья. Видно, что не представляют эти силы “русского мира”. Людей, конечно, временно зомбировали, но это же не надолго.
– А как ваши дети? Сколько их у вас?
– Четверо. Но я не готов говорить о детях. Это идентифицирующие признаки.
– Но вы же несете ответственность за своих четверых детей. Может быть, лучше заняться охраной своих детей, чем охраной страны?
– Во-первых, уже поздно. Во-вторых, собственно, я не вижу какой-то страшной опасности, которая над ними нависла. Все решает профессионализм. Я принял достаточно мер предосторожности. Я четко дал понять людям с той стороны, что будет, если, не дай бог, что-то случится с моей семьей. Понятно, что я беспокоюсь. Но я считаю, что принял достаточные меры.
– А что будет?
– То же самое будет с их семьями. Но это отдельный разговор.
– Жена вас не упрекает, не зовет домой, не рвет нервы?
– Сначала было. Потом, когда она увидела, куда все это идет, поняла, что я был прав. Первое время говорила: “Какая разница, в какой стране жить, в России или в Украине?”. Я ей объяснял, что дело не в России и не в Украине, а дело в том, что то, что происходит, называется фашизмом. Ложь, причем самого мерзкого пошива, которая льется с экранов телевизоров российских каналов, террор, который используется…
Причем уже стали вырезать семьи. Мне постоянно присылают на телефон записи пытаемых людей. Эти звуки, это террор, потом сами действия, которые очень похожи на действия фашизма.
Вот, посмотрите, типичная СМСка : “Готовься, вырежем твою семью. Смерть фашистам. Аллаху акбар”. Такие люди пришли к нам в дом.
Постоянно в соцсетях я вижу этих сторонников сепаратизма. Например, Губарев с фашистской свастикой. Он в прошлом был членом Русского национального единства. Это же реально фашизм. Причем не такой, как в Испании, Италии, не классический. А кинематографический, который мы представляем: подавление воли людей, агрессивная атака на основные свободы и прочее. Я не хочу, чтобы у нас была фашистская страна.
Мне не особо нравится Украина сейчас, но после Майдана я как-то представляю, какой она может быть. И ради этого готов бороться.
– Как вы считаете, где ситуация тяжелее – в Донецкой области или в Луганской?
– Тяжелее с какой точки зрения? С военной?
– С военной и вообще с точки зрения возможности наведения порядка?
– В Донецке, конечно. Это же город-миллионик. Там может быть много жертв… Представьте, сколько снайперов там можно насадить на всех этих этажах. А с нашей армией, которая о планировании знает пока, к сожалению, только понаслышке, это очень опасно.
– Такое впечатление, что в Луганске вообще сейчас нет украинской власти.
– Луганск – это самый депрессивный регион Украины. Там большое количество наркоманов, большое количество суицида было… Сейчас людям дали эфемерную надежду стать новыми Че Геварами, новыми мэрами, президентами и прочее. И они реально будут драться до конца.
Но обратите внимание на настроения местных жителей – тех, которые за Украину, а таких большинство. Они радуются, показывая пальцами на фотографии из моргов, полных тел, “крошите их больше”, и с той стороны такие же голоса. То есть, мы идем сейчас к достаточно большому зверству.
– Вас пугает это озверение людей?
– Уже нет. Мы тоже переступили определенную черту психологически. Но это меня не восхищает, это точно, мне это не нравится абсолютно. Потому что потом, после войны, этих людей очень тяжело будет социализировать. И нас тоже. Мы все смотрели фильмы про афганские синдромы, вьетнамские синдромы.
Даже если сейчас подавить вооруженное сопротивление боевиков (а реально местные жители составляют малую часть этих отрядов), то потом этот конфликт затянется на многие месяцы, многие годы. Потому что будут мстить, будет опять сын продолжать карьеру отца-террориста.
То есть, Янукович с Путиным сделали очень большое зло, они насадили в душах людей столько зерен ненависти, что выкорчевывать их придется еще очень долго. В итоге, мы победим, конечно, но…
– Что же делать тогда?
– Реально понимать, что надо побеждать, несмотря ни на какие жертвы. И победа будет возможна, только если украинское государство заново создаст и армию, и милицию, и СБУ. И нужно потом не останавливаться, нужно перестраивать государство. Тогда эти жертвы хоть как-то будут оправданы. Потому что без них мы гнить будем еще очень долго.
– У вас есть уверенность в победе?
– Ну да. Если бы не было уверенности, меня бы тут не было точно.
– Вчера в Донецке произошло очень странное событие, когда “Восток” пришел в облгосадминистрацию и выкинул оттуда людей, которые все это начинали. По-вашему, что это такое?
– Следующая фаза. Смотрите, они берут сейчас все в одни руки. Во-первых, стратегические объекты под жесткий контроль. Во-вторых, борьба идет за мобилизационный ресурс. По их мнению, местная ДНР слишком мягкотелая. Поэтому сейчас будут очень серьезные действия.
– Вы говорите “они”. Кто это?
– Кавказцы. Уже пошла чисто российская операция.
– Вы считаете, что сейчас там уже Россия всем заправляет?
– Я считаю, что, может быть, не государство Россия, а выходцы из России, отдельные кланы, можно сказать. Потому что имею информацию не понаслышке, мы сами участвуем в этих операциях. Раньше был перекос в сторону местного криминалитета, сейчас уже чисто Россия.
– Вы сказали, что они считают нынешнее “руководство ДНР” слишком мягкотелым, что они будут делать дальше, по вашему мнению?
– Дальше они будут по максимуму объявлять призыв в армию ДНР, быстро доводить отряды уровня “красной гвардии” до уровня “красной армии”, будут использовать все, как в Дагестане – человеку будут совать в руки автомат, а если он не возьмет, его расстреляют. И начнется сейчас террор по полной схеме, диверсии.
– Как вы оцениваете состояние украинских силовых структур?
– Я не могу оценивать. Я думаю, что каждый делает вывод для себя сам. Поскольку я уже сам в эти структуры вхожу, то я не могу их оценивать. (На днях было объявлено, что отряд Семенченко становится частью Национальной гвардии – УП)
– Вы работаете в связке с МВД, министерством обороны, СБУ или это самостоятельные народные отряды?
– В Украине сейчас нет государства, есть только сеть из патриотов и сеть из негодяев. Что такое сеть из патриотов? Вот есть какой-то крупный чиновник из СБУ, из МВД, какие-то журналисты, медики, волонтеры. Люди между собой, по соцсетям знакомятся, пытаются друг за друга держаться, пытаются Украину тащить из этого болота, куда она падает. А есть сеть из негодяев, многие из них якобы на нашей стороне, но на самом деле своими действиями только вредят.
Сейчас фактически мы координируемся именно с этой сетью – из патриотов. Что касается работы с официальными структурами, то один батальон мы сейчас организовываем на базе Нацгвардии. Мы этим занимаемся, потому я уже в государственной структуре.
Наши добровольцы остались в регионе. Они как были, так и будут там находиться. Второй батальон на основе нашей второй роты в Луганской области сейчас будет создаваться на базе Минобороны. Я четко всем объяснил: если будете заниматься опять бюрократией, если будут нас держать на базе, не давать возможность действовать, то мы просто обучимся и уйдем обратно в леса. Я думаю, что они поняли и услышали.
– Вам противостоят хорошо вооруженные и подготовленные кавказцы и российские военные. А вы просто взяли в руки автоматы. Вы считаете, что это равные противники?
– Вот первый бой под Карловкой – у нас 5 погибших, 6 раненых, у них 11 погибших, 5 раненых. И это мы на засаду налетели. У них было два БТРа, полностью автоматы с подствольниками 100 серии, было тяжелое оружие, РПГ, место снайперов. У нас была одна снайперская винтовка и легкое стрелковое оружие. У нас погибшие – 62 года, 58 лет, 36 лет.
Тут же важен не профессионализм. Он приходит. Тут важна воля, насколько человек готов в случае чего погибнуть. Как выяснилось, у нас люди готовы. Поэтому я не думаю, что они чем-то там нас превосходят. Уровень зверства – да. Но, поверьте, они точно так же кричат от боли, как и те люди, которых они пытают.
– Такое впечатление, что Донецк уже полностью не контролируется властью.
– Не контролируется.
– А при этом вроде бы аэропорт контролирует теперь не ДНР, а наши. Это как лоскутное одеяло там сейчас? Каким образом удалось отбить этот аэропорт?
– Ну, сконцентрировали имеющиеся силы в один кулак, вот и все. Или плюс элемент неожиданности. А они начали атаковать в других точках… Не могу об этом говорить. В общем, смысл такой, что без изменения армии, СБУ и милиции очень долго все это будет продолжаться.
– А этот процесс идет?
– Вот мы же пришли – идет.
– Вы, ваш батальон Донбасс координировал раньше свои силы с АТО?
– Координировали. И это еще раз показывает уровень развала. Приехали мы – группа авантюристов (говорит с иронией – УП), вообще неофициально, заехала на базу и координировала свои действия. Мы были в Мариуполе, в Донецке, в Красноармейске. Нас просто воспринимали именно как силу, а не как формальную структуру.
В начале нам ничего не давали делать. Мы стали сами захватывать блокпосты. Нам пытались мешать…
– Наши силы АТО?
– Наши. Днепропетровский “Беркут” нас блокировал, например…
Многие считают, что если сейчас Донецк отдать, все будет замечательно. Но, друзья, поверьте, и в Киевской области, и в Днепропетровской, когда сюда подступятся уже какие-то новые ДНР, найдется столько предателей, что очень многие люди удивятся!
И это беда всей Украины. Сейчас они возьмут столько, сколько мы им дадим взять!
Сначала говорили, что если Крым отдать, все будет хорошо. Теперь Донецк, Луганск. Дальше пойдет Харьков, Днепропетровск.
Я же знаю настроения людей среди сепаратистов. И, кстати, многих я, честно, даже уважаю по-мужски. Потому что они сейчас рискуют очень многим. Поймали кураж и пошли. Это достойный враг, но их надо уничтожать. Тут ничего не поделаешь.
– Как вы относитесь к таким борцам с сепаратистами как Олег Ляшко и его отряд?
– В связи с тем, что Ляшко реально помогает вооружаться, я хочу сказать, что оцениваю деятельность положительно. На этом и остановимся.
– Вы из Донецка. Есть ли какие-то ваши знакомые, которые оказались по ту сторону баррикад?
– Ну, есть, но я с ними не сталкивался.
– Как вы думаете, почему это дурман накрыл Донецк и Луганск? Почему люди берут оружие и говорят, что Донецк в Украине не слышат, хотя четыре года Украиной управляли исключительно донецкие?
– Вы сейчас больше берете информацию из телевизионной картинки. На самом деле это не совсем так.
Возьмем батальон “Восток”, посмотрим его социальный состав. 80% – это не жители региона. А половина из оставшихся двадцати процентов стоят там за деньги, у второй – революционная романтика.
Сейчас все больше и больше людей насильно туда сгоняют.
Насчет того, что Донецк не слышат, извините, но до падения Януковича никто там за Россию не выступал. Просто грамотно провели работу. Был культ высокого мужчины в черном пиджаке – Януковича, а теперь – культ Путина. Одну идею извлекли, вторую поставили.
Современная война – это война образованных против необразованных. Необразованными людьми очень легко манипулировать. И Россия очень хорошо натренировалась. Я смотрю на этих всех дикторш российских телеканалов, у меня просто ненависть к ним поднимается. Такие ухоженные, красивые женщины, но они на самом деле хуже, чем убийцы, потому что фактически после их речей, после их картинок здесь берут оружие и начинают убивать друг друга.
– Кто по-настоящему управляет ситуацией в ДНР?
– Полевые командиры. Все то же самое, что в Дагестане и Чечне.
– То есть, не российский пиарщик Алексей Бородай, который теперь у них самопровозглашенный премьер?
– Нет. Управляет Стрелков, управляет Абвер, управляет Бес. То есть, полевые командиры. “Винтовка рождает власть”, Мао Цзэдун сказал. Я это понял, когда мы сами четыре района освободили. Я видел, насколько власть слаба и как это легко сделать.
Было еще искушение там “Украинскую народную республику” организовать. Но мы не по этим делам.
