Украинцам придется ждать, когда изменится восприятие нас другими народами, особенно нашими соседями.
Спустя два года после Революции Достоинства кредит доверия поляков к украинцам, похоже, уменьшается. Об этом говорит беспощадная статистика: по данным опроса польского Центра изучения общественного мнения (Centrum Badania Opinii Społecznej), ныне солидарность с украинцами выражают 27% поляков, что на 9% меньше, чем в прошлом году. В начале 2015-го было 36%.
Наталья Панченко, президент фонда “Евромайдан-Варшава”, координатор проектов фонда “Открытый диалог” и активистка диаспорного движения Global Ukraine, уверена, что снижение уровня доверия почти на 10% — не удивительная реакция поляков на происходящее в Украине, ведь наша страна пассивна как в реформах внутри, так и в выступлениях на международной арене. При этом более чем активна Россия, которая ведет на Западе пропаганду против Украины.
Украинский десант в Польше
“Каждому украинцу, который живет в Польше, видно, что нас в стране стало больше, — говорит “Главреду” Наталья Панченко. — И это заметно уже второй год. При этом мы иногда замечаем косые взгляды, которые стали появляться в публичных местах как реакция на украинский язык, чего раньше не было. Иногда можно услышать шутки от поляков, что вас, украинцев, скоро будет больше, чем нас”.
По словам главы МИД Польши Витольда Ващиковского, почти миллион украинцев живут и работают в Польше.
“Я знаю, что в Польше обучаются 30 тысяч украинских студентов, — продолжает разговор Наталья. — А за 2015 год разрешений на работу в Польше для украинцев было выдано около полумиллиона. Но эти данные далеко не полные. Я не владею информацией о количестве карт временного и постоянного пребывания, которые получили украинцы в Польше, не имею данных по визам. Но если все суммировать, то, думаю, выйдем на количество в один миллион. Раньше в Варшаве нас было намного меньше. Мы друг друга знали, встречались по праздникам в церкви. Сейчас же каждый день я вижу украинцев везде — на остановках, в магазинах, в городе. Их легко идентифицировать — большинство говорит по-украински. Есть те, кто общается по-русски, но это все равно украинцы, россиян в Польше очень мало”.
И большинство украинцев в Польше — это заробитчане.
“С увеличением количества мигрантов, к сожалению, падает их качество”, — уверена Наталья Панченко. — Если раньше это были студенты, то сейчас приезжают в Польшу все, кто смог в Украине купить себе визу. — Конечно, появляются разного рода неприятные инциденты. Время от времени можно услышать о кражах на работе, драках, некоторые приходят в нетрезвом состоянии. И когда подобное что-то происходит в какой-то фирме, то люди говорят, что пришел на работу не просто пьяный рабочий, а пьяный украинец. Соответственно, подобные замечания также создают общий фон. Украинцы, понимают или нет, но они представляют свою страну. И впечатление от них автоматически переходит на других представителей нашей страны. Это такой психологический фактор”.
Человеческий фактор в обыденной жизни — один из тех, который вполне мог повлиять на падение уровня доверия поляков к украинцам.
Отсутствие реформ как повод для разочарования
“Не знаю, как бы Украина пробилась на мировой арене, если бы не Польша”, — говорит “Главреду” украинец Виктор Свинцицкий. Он больше десяти лет живет в Польше и ныне работает в мэрии Люблина. “Особенно в последние два года Польша — лучший наш союзник. Конечно, поляки понимают угрозу, которую несет им Россия. Украину воспринимают, как бы это ни звучало, как буферную зону. Также как и Беларусь”, — объясняет он и при этом констатирует: “Пыл поляков в вопросе помощи Украине был несколько сбит тем, что Украина имеет проблемы с внедрением реформ”.
Главный аргумент вчерашних и, хотелось бы верить, еще нынешних “адвокатов Украины”: “после Революции Достоинства нет политической воли реформировать страну”.
“Я часто слышу об украинских властях и реформах во время общения с польскими политиками и журналистами. И первое, что не нравится этим людям, это отсутствие реформ, — продолжает Наталья Панченко. — Польша в нас очень поверила во время Майдана. Они нас поддерживали и гуманитарной помощью, и финансовой. Был высокий уровень поддержки и, соответственно, высокий уровень ожиданий. Но сейчас замечают, что нынешняя власть в Украине своих обещаний не выполняет. То есть не оправдывает надежды, если быть точнее. Кроме того, поляки близки нам — они прекрасно понимают, что происходит в Украине, изменений нет не потому, что этого нельзя сделать, а потому что это не хотят делать. Конечно, они остро начинают это критиковать. Польские политики и эксперты, известные своей проукраинской позицией, приходя в польские СМИ, объясняя причины своего разочарования, говорят о том, что сотрудничество с Украиной не идет, реформ нет или они искусственно задерживаются, работа приглашенных польских экспертов игнорируется… И так мнения тех, кто работал с Украиной, переходят в формат публичной дискуссии, становятся общественным мнением. И дальше общество обсуждает: почему в Украине ничего не меняется, возможно, они не хотят, а следовательно, не стоит им помогать. Если во время Майдана в телевидении акценты в основном были позитивными — украинцы хотят в Европу, борются, нуждаются в помощи, поддержке, то сейчас они изменились. И это тоже влияет на мнение среднестатистического поляка, такого, который мало знает об Украине и всю информацию черпает из открытых источников. Если раньше видели, что люди хотят в Европу, вышли на Майдан, то сейчас говорят о фабрике (“Рошен”) в Липецке, часто упоминаемой в СМИ, драках в Верховной Раде, политическом кризисе. Говорили в Польше и об Иловайске, и о Дебальцево. Многие местные журналисты были в зоне АТО, понимают и объясняют, что там происходит. Люди видят и анализируют, соответственно, у них мнение меняется. Возможно, это не мнение большинства. Потому что тех, кто интересуется, понимает и анализирует, всегда меньше. Но мнение тех, к кому прислушивается общество, изменилось”.
“Люблин во время Майдана очень поддерживал Украину, — вспоминает и Виктор Свинцицкий. — Абсолютное большинство моих знакомых поляков верили в Украину. Я видел, как улицы Люблина были заполнены украинской символикой. У нас по мэрии до сих пор ходят люди, у которых в петельках на рюкзаках прицеплены сине-желтые ленточки. В моем окружении существует реальная поддержка или, по крайней мере, демонстрация поддержки Украины”.
Виктор уверен: сегодня поляки не относятся к нам враждебно. “Многие видят, что в Украине происходят изменения, — говорит он. — То есть людям приходится менять образ жизни, выходить из зоны комфорта. Но при этом они уверены: работы у Украины много. Но еще дольше украинцам придется ждать, когда изменится восприятие нас другими народами, особенно нашими соседями. Потому что стереотипы о нас будут жить еще долго. Парадоксально, но некая часть поляков воспринимают Украину как часть Союза. Но поляки помнят, как в начале 1980-х у них ломалась система, как долго происходили изменения, фактически они боролись за эти изменения десять лет. А мы за короткое время пытаемся выйти за пределы старой системы. И поэтому поляки смотрят довольно скептически, мол, украинцы хотят за пару лет реформировать все, что было потеряно за предыдущие 25 лет. Здесь понимают, что в Украине народ хочет изменений, но власть не старается или не позволяет им что-то менять. Думаю, Польша была и будет своеобразным адвокатом, промоутером Украины в Европе. Потому что мы связаны исторически, политически, ментально. В то же время есть скептицизм. Они думают о самой схеме, которая существует в государстве. Критика Украины, украинского правительства, псевдореформаторов в Польше звучит все время. Украина, декларируя желание изменений, надеется на то, что изменения придут сами. Наша страна, как ребенок, терроризирует родителей, Европу: если ты мне дашь это, я сделаю то. Украина просит денег на борьбу с коррупцией, на реформы, на подержу своей валюты… вытягивает максимум извне, при этом внутри страны действуют так, что результатов в данный момент не видно. Но полякам и это не мешает поддерживать Украину. Множество разных мероприятий, организованных посольством и консульствами в Украине, говорят о том, что мы полякам интересны. Переведу на язык бизнеса: я тебе даю деньги, чтобы ты развивался, и если ты будешь успешным, я тоже получу выгоду”.
Не без руки Москвы
На отношение к украинцам и Украине в целом может влиять и откровенная пропаганда со стороны России. В стране активно действуют пророссийские силы, результатом “работы” которых является не улучшение имиджа РФ, а снижение доверия к Украине.
Например, это они выносят для обсуждения щекотливые исторические вопросы, такие как Волынская трагедия.
“Российская пропаганда разжигает враждебность между поляками и украинцами самым грязным способом, мол, была волынская трагедия, украинцы вас резали, а вы им помогаете, — рассказывает Наталья Панченко. — Это ничем не подтвержденные фразы, брошенные на ветер, но в нужный момент. Разумеется, для большинства людей, которые ничего об Украине не знают, не будут искать информацию, чтобы понять, в чем суть исторического вопроса, — хватит лозунгов, в которые они, возможно, поверят”.
“Польша и Украина всегда были связаны между собой. Петлюра и Пилсудский хотели сотрудничать. Пилсудский в начале ХХ века говорил: “Без свободной Польши нет свободной Украины, а без свободной Украины нет свободной Польши”, — вспоминает Виктор Свинцицкий. — В прошлом веке отношения были на грани существования здорового сотрудничества и фактов агрессии одних по отношению к другим. Одна из таких тем — волынская трагедия. Мы знаем, что советские власти специально засылали агентов, которые играли роль украинских карателей. Но пророссийские политики используют проблему Волыни. И это может быть не на уровне страны, а локально. У нас в 2012 году была неприятная ситуация, когда на фестиваль мы пригласили выступать украинскую группу “Тартак”, а потом были вынуждены отказаться от их выступления. Тогда я заметил, что против выступления группы в соцсетях высказывалась заангажированная молодежь — ученики старших классов и студентов. Но вели все эти форумы в соцсетях несколько человек 33-37 лет, которые просто манипулировали молодыми людьми. Последние потом высказывались, что в Люблине должны выступать бандеровцы, поддерживающие убийство поляков. И как пример, приводили песню “Тартака” “Не кажучи нікому” об УПА. Люди повелись на эмоции. Представители этой общины пришли на встречу с президентом города и сказали, что если концерт состоится, то все его надолго запомнят. И в Люблин приехал “Скай”.
Кроме исторических тем, сторонники России активно раскручивают идею, что беженцы из Украины получают деньги от правительства Польши или забирают рабочее место у поляка. Хотя Украина не считается в ЕС страной миграционных рисков, ведь вооруженный конфликт на Донбассе мы не называем войной, и, соответственно, считается, что внутренние переселенцы могут найти безопасное для себя место на территории Украины. Что же касается Польши, то, по словам главы организации “Европа без барьеров” Ирины Сушко, несмотря на то, что мы дали Польше такое небезопасное количество ищущих убежище, статус беженцев получили лишь 4% из них.
“В Польше есть незарегистрированная, но мечтающая об этом пророссийская партия “Смена”, — говорит Панченко. — Она на нашу организацию и меня, как ее руководителя, подавала в суд за то, что мы в Варшаве проводим проукраинскую, антипутинскую деятельность, протестуем под посольством России, в частности за содержание некоторых плакатов. И подобных “активистов” тут немало. Это они приглашают скандальных байкеров, проводят показы документальных фильмов, ведут информационные ресурсы, очень активны в соцсетях. Например, в Фейсбуке существует страница под названием “Украинец мне не брат”, у которой более 60 тысяч активных подписчиков. Подобные организации, во-первых, действуют в информационном пространстве, распространяя заказные материалы; во-вторых, активны в Интернете. Это они поднимают темы, которые ссорят украинцев и поляков, действуя под прикрытием. Например, на годовщину Майдана в этом году в Польше на одном из самых крупных каналов был показан скандальный французский фильм “Маски революции”, рассказывающий, что в Украине на Майдане были фашисты, и эти же фашисты потом пошли на восток и начали войну. Вы же знаете, сколько у нас есть фильмов о Майдане! Но ни один из них не был показан в годовщину Майдана по центральным польским каналам. Украинская сторона, к сожалению, ничего не предприняла для этого, в отличие от пророссийских активистов”.
Наталья рассказывает, что сегодня в Варшаве существует огромная российская библиотека, школа, культурный и информационный центры. “А у Украины нет даже культурного центра, который бы принадлежал посольству, в котором бы что-то происходило украинское… Я уже не говорю о библиотеке или школе, — возмущается она. — У нас нет и информационного центра. В то время, когда у нас идет информационная война, наше государство проигрывает на всех фронтах, в столице главного нашего адвоката в Европе, как часто называют Польшу, нет информационного центра, где были бы квалифицированные журналисты, которые каждый день передавали бы на польском языке достоверную информацию об Украине”.
Роль официального Киева
Украинские активисты в Варшаве говорят, что молчание Украины в Польше может быть еще одним объяснением 9-процентного падения поддержки со стороны поляков к ситуации в нашей стране.
“Если Украина будет бездействовать, будет только хуже, — уверена организатор Евромайдана в Варшаве. — К сожалению, после Евро-2012 Украины в Польше не видно — не было никаких больших мероприятий, организованных посольством, правительством Украины, которые бы содействовали сближению, показать, что мы соседи, что у нас много общего. Мы уже 25 лет независимы. Но между нами до сих пор стоит огромная стена, мешающая понять друг друга. Взять хотя бы культуру. Кто из украинцев знает, какие фильмы снимают в Польше, какую музыку слушают? Поляки тоже не знакомы с украинскими группами, с украинским кино. Потому что никто над этим системно не работал. А сами поляки больше ориентированы на Запад. Они тут смотрят европейское кино… А Украина для них какая-то малоразвитая страна на Востоке. При этих обстоятельствах должна действовать сама Украина, предлагать свой культурный продукт, объяснять, что мы близкие, что в истории были трудные страницы, но возможно их преодоление как раз с помощью культурного сближения. Но с украинской стороны этим никто фундаментально не занимался”.
Панченко говорит, что сегодня в Польше продвижением Украины занимается не официальный Киев, а неправительственные организации. Но поскольку эти организации не имеют финансирования и тянут все своими силами, то аудитория мероприятий, устроенных ими, не более нескольких сотен, иногда тысяч человек. У посольства Украины в Польше должны были бы быть куда большие возможности. Оно могло бы организовать совместные с Польшей большие культурные проекты — концерты, выставки, бизнес-форумы, представляющие украинских производителей, рекламировать их и объяснять, что Украина открыта для поляков. Могло бы, теоретически. Практически — в бюджете Украины на это не предусмотрено средств.
“Мы предлагаем те или иные действия, но в посольстве наши предложения остаются неуслышанными, — объясняет активистка. — Там постоянно ссылаются на дефицит средств. Это можно понять, но нельзя этим объяснять бездействие. В Украине за 25 лет денег никогда не было и непонятно, когда они появятся. Вы думаете, что поляки не видят, на каких машинах ездит руководство нашей бедной страны? Захотели новую полицию, деньги где-то нашлись! Захотели бы сделать какой-то прорыв в международных и культурных отношениях хотя бы с двадцатью приоритетными странами, такими как Польша, Литва, Турция и т.д., средства, я думаю, тоже были бы. В Украине деньги есть, но они идут не туда, куда надо. И то, что сегодня у нас в стране происходит, свидетельствует о том, что международная политика не является приоритетным направлением. Вдумайтесь только, во время войны с внешним врагом, когда мы громко заявляем о том, что идем в Европу, страна совершенно не выделяет деньги на международную политику. Я не понимаю, как это может быть не в приоритете”.
В конце нашего разговора мы вспоминаем недавний референдум в Нидерландах. Украинское сообщество в этой стране полгода не уставало заявлять о том, что Украина должна говорить о позитиве экономических отношений между ЕС и нашей страной. Но в ответ Киев молчал. И только за несколько недель до референдума украинская делегация выехала в Амстердам — показала фильмы, представила музыкальные проекты и покаталась на велосипедах. От негативного результата нашу страну такие действия не уберегли.
“За месяц до референдума Украина начала массово отправлять украинских активистов, волонтеров в Нидерланды, давать им деньги — идите, делайте что-нибудь, выступайте, организовывайте выставки, книжные ярмарки. Но было уже поздно, — рассуждает Наталья. — Европейцы — люди довольно откровенные. Они замечают, когда что-то делается напоказ, в связи с приближающимся референдумом, в последний момент. Выглядело это некрасиво и неправильно. Надо было 25 лет показывать и работать. И подобное завтра может произойти в любой другой стране, будь это Польша, Литва, Германия… А у нас там снова пусто. И снова придется работать аврально и импульсивно, без продуманной стратегии, не надеясь на ожидаемый результат. А именно так наша страна действовала в последнее время”.
