Убитых и арестованных можно уже считать десятками, эмигрировавших – сотнями. И это только люди из моего круга общения.
Об этом пишет на страничке в facebook российский журналист Аркадий Бабченко.
Анна Политковская убита. Стас Маркелов убит. Настя Бабурова убита. Наташа Эстемирова убита. Борис Немцов убит. Юшенков убит. Щекоч убит.
Андрей Стенин погиб. Андрей Миронов погиб.
Долматов повесился. В Нидерландах, ожидая экстрадиции.
Леха Гаскаров сидит. Степан Зимин сидит. Сутуга сидит. Стомахин сидит. Витишко сидит.
Валентин Данилов отсидел. Десять лет. Сутягин отсидел. Одиннадцать. Григорий Пасько сидел. Денис Синяков сидел в Мурманском сизо. Рома Попков – в Бутырке.
Володя Акименков недавно вышел. Толокно недавно вышла. Илья Фарбер недавно вышел.
Ильдар Дадин под арестом. Костя Янкаускас под арестом. Марку Гальперину дело пытаются придумать. Марину Злотникову судят прямо сейчас. Сколько раз пытались посадить Стаса Дмитриевского – я думаю, он уже и сам счет потерял. Навальный под подпиской. Его брат взят в заложники.
Эмигрировавших я могу перечислять десятками. В прямом смысле – десятками. Даже, пожалуй, уже сотнями.
Пытки. Про пытки я тоже могу писать уже десятками.
Это то, что я вот так за полторы минуты вспомнил. Только из тех людей, кого я знаю лично. Только из моего круга общения. На деле – больше. Намного больше. Если начать вспоминать.
Самый тяжелый бой, в котором я был, длился трое суток. Высота тринадцать одиннадцать. Около двадцати погибших. Это из всего батальона и приданных подразделений. Погиб Игорь, погиб Вазелин, погиб Очкастый Взводный. До этого снайпер убил Муху. Барабану отсекло кончик носа, замполиту пробило ягодицу, Дениса перекинуло два раза через голову и исковыряло осколками. Михалыча завалило обломками на элеваторе в Гудермесе, но он выжил. Остальных я не знал.
На войне я потерял меньше близких – или просто знакомых – мне людей, чем в путинской России.
