Нормандский формат переговоров, призванный сначала заморозить ситуацию, а затем потихоньку ее деэскалировать, не нравится кремлевской администрации
Путинская Россия на глазах теряет политический и экономический потенциал. Показать позитивный пример процветающей страны на фоне воюющей Украины не получается. Чем дальше, тем сложнее поддерживать нормальный уровень жизни в ДНР/ЛНР. Кремль не может взять на себя содержание Донбасса, поскольку денег нет даже на Крым. (У Путина не хватает ресурсов, чтобы улучшить ситуацию, но вполне хватает, чтобы ее ухудшить. Все силы брошены на то, чтоб наступить Украине на все имеющиеся у нее «мозоли», затормозить тем самым ее рост и показать россиянам, насколько плохо живется после Майдана), пишет на портале НВ российский политолог Дмитрий Орешкин.
В долгосрочной перспективе деэскалация донбасского конфликта Кремлю неинтересна. После того как в Украине минует экономический кризис, связанный с военными действиями, ее темпы роста, скорее всего, превысят темпы роста России. Вместе с тем, новая волна эскалации также маловероятна: нет ресурсов и нет того, что Путин так сильно любит, – неожиданности. Путин воспринимает политику как борьбу на татами, в которой он должен делать ложные финты и неожиданным приемом уложить соперника.
Если начнется война в Украине, это не будет неожиданным приемом. Наоборот, это ожидаемый прием, на который медленная бюрократическая машина Запада готова дать ответ. Наверняка, в путинском окружении есть люди, желающие отвоевать «Новороссию», но кишка тонка. Если начнется очередная волна эскалации, раздраженный путинской несговорчивостью, непредсказуемостью и настроенностью на ухудшение ситуации (хакерские атаки на выборы в США, попытки помешать Америке и Западу в Сирии, дестабилизировать электоральную ситуацию в Европе и т. д.) Запад отреагирует соответствующим образом.
Де-факто, конфликт в Донбассе замораживается. Кремль не может ни наступать, ни отступать. В этой ситуации нужно делать какие-то телодвижения, которые бы демонстрировали политическую активность Путина. Он постоянно должен получать виртуальные, пропагандистские победы. Поэтому, например, возникла ситуация с некими диверсантами в Крыму, которых поймали российские спецслужбы. После того как с этой истории были сняты все пропагандистские «сливки», ее «замяли».
Однако извлечена большая пропагандистская польза: больше мы с Порошенко ни о чем говорить не будем. Если мы и будем с кем-то о чем-то говорить, то только с Обамой, Меркель и Олландом. Таким образом, в российских средствах массовой информации сделана еще одна попытка дискредитировать Порошенко.
Путин не может обеспечивать себе популярность за счет повышения уровня жизни, поэтому он ее обеспечивает за счет имиджа защитника. Дескать, если не он, Украина вторгнется в Крым, Обама нанесет ядерный удар по России. Это консолидация поддержки не на позитивных ожиданиях, а на негативных. Отсюда необходимость обострять страх и эксплуатировать синдром окруженной крепости.
Но это исключительно пиар. Путин не хочет общаться с Порошенко, но Меркель и Олланд – сторонники нормандского формата. От этого глава Кремля будет получать все более неприязненное отношение со стороны европейских стран. Все равно придется договариваться и обеспечивать транзит газа через Украину, потому что ни Северный поток не получается, ни Южный.
Путин перешел в виртуальное пространство, где он получает виртуальные победы. Главная цель при этом – унизить Порошенко, унизить Украину, помешать ей стать более-менее преуспевающей страной, продемонстрировать неэффективность демократии и ее разрушительные последствия. Виртуально он взорвал нормандский формат, и это воспринимается как внешнеполитический успех. Он ходит с победным видом по очень узкому коридору возможностей, в котором не может сделать шаг ни влево, ни вправо. Войну начать не может, признать ДНР и ЛНР тоже не может. Но при этом нужно иметь победный вид, вот он и уничтожает Порошенко виртуально, отвлекая внимание от реальной ситуации в Донбассе.
