Тёмным октябрьским вечером в подмосковном Подольске простой российский гражданин Дмитрий зарезал двух своих маленьких детей и смертельно ранил любимую жену. Собирался убить и себя - но не вышло, помешали посторонние. Соседи и родственники были в шоке: такая положительная семья, счастливые дети, любящие родители, и жили душа в душу, не пили, не ссорились...
Об этом пишет на страничке в facebook Данил Чикин.
На допросах убийца смотрел в одну точку, и монотонно излагал: дескать, злодеяние запланировал загодя, выбрал день, продумал детали. Зачем? Просто впереди замаячили некие «финансовые трудности», и Дима решил столь жутким образом избавить близких от нищеты. «Так им будет лучше», — твердил он бесцветным голосом. История вышла настолько дикая, что даже прожжённые журналисты федеральных каналов на время потеряли свой обличительный пафос, и только разводили руками перед камерами: «как же так?!»
На самом деле, логика у этого преступления всё-таки есть — своя, дьявольская логика.
Дима и его жена Таня были турагентами — отправляли «дорогих россиян» на модные восточные курорты. В эпоху тучных «нулевых» и «десятых» бизнес у пары шёл неплохо. Но жили всё равно «в кредит» — экономить и отказывать себе в чём-то не привыкли. Так бы всё и продолжалось десятилетиями — но забурлила гнилая вода в «родной гавани», захохотали гомерическим смехом «искандеры», а какой-то плешивый человечек возомнил себя наместником Бога на Земле, и решил, что «есть вещи поважнее фондового рынка».
Благосостояние «среднего класса» подкосили санкции — и большинству простых россиян стало не до поездок на остров Самуи. Семейный бизнес сгорел в одночасье. Впереди замаячила перспектива банкротства, потери жилья и прочих казней египетских — и глава семейства решил не дожидаться бесславного конца.
Подольская трагедия — своеобразный реквием по пресловутой путинской «стабильности». Общая тенденция была понятна ещё год назад — но с каждым месяцем наступающий каюк раскрывается всё новыми и новыми гранями. В декабре 2014-го мелкие лавочки и ларьки в московской подземке закрылись на новогодние праздники — а в январе примерно треть из них так и не открылись вновь.
В феврале с московских улиц постепенно стала исчезать реклама — плоскости запестрели телефонами рекламных агентств и цифрами скидок.
Дальше лучше не становилось — началось бегство капиталов, несколько транснациональных компаний объявили об уходе с российского рынка, стали пустеть торговые центры, а риелторы зафиксировали рекорд предложения на рынке офисной недвижимости.
И речь, напомню, о столице, которая рухнет последней. Что творится в глубинке — ведомо только Азраилу.
Такую тяжёлую цену платит российский народ за Крым, за «Новороссию», за «15 минут славы» своего недофюрера.
Кому-то захотелось покрасоваться на параде и толкнуть мощную речугу про «русский мир» — а миллионы в результате лишились средств к существованию.
Разумеется, не все нашли столь радикальный выход, как турагент Дмитрий — кто-то спивается, кто-то впал в депрессию, иные подумывают о бегстве из страны, как в «лихие 90-е».
И всё-таки, я утверждаю: за каждой цифрой, за каждым падением индекса, за каждым скачком доллара и заявлением пресс-службы иностранной компании — человеческие трагедии.
Война приходит к россиянам — безработицей, убытками, банкротствами, просрочкой по кредитным платежам. И дети, убитые собственным отцом — такие же невинные жертвы озверевшего режима, как донбасские дети, убитые российскими миномётами. А преступник, в сущности, один. И миллионы непредумышленных соучастников, сперва благословивших убийство братского украинского народа — а затем собственными руками затянувших удавку на шее народа российского.
«Тот, кто готов пожертвовать свободой ради толики безопасности, не заслуживает ни безопасности, ни свободы», — писал некогда Бенджамин Франклин. Сегодня его портрет ухмыляется россиянам со вздорожавшей стодолларовой банкноты, и словно бы говорит укоризненно: «Ну, вот, а я предупреждал…» Россияне сами отказались от свободы, а теперь потеряли и безопасность.
