Крымчане – это уже люди второго сорта. И с точки зрения оккупантов все жители Крыма – это пленные, о них сильно заботиться не надо.
Об этом пишет крымский экономист, переселенец, эксперт благотворительного фонда “Майдан иностранных дел” Юрий Смелянский.
Настроения людей, граждан Украины, которые живут в Крыму, на момент начала оккупации условно можно разделить на три группы без определения показателя соотношения, по сути оно было примерно одинаковым.
Примерно треть людей были четко настроены проукраински. То есть это были люди, которые полностью позиционировали себя, как часть украинской политической нации.
Часть людей была настроена пророссийски, но если быть более точными, то эта пророссийская треть была просто просоветская, они были настроены на возвращение той жизни, которую они помнили в советском периоде своей жизни.
И часть людей, которая вообще оценивает все, что происходит у них, с точки зрения качества жизни или с точки зрения “теории холодильника” – насколько он наполнен, насколько это наполнение разнообразное, качественное и объемное, насколько высоки его, человека, потребительские возможности.
Но за три года оккупации настроение у всех этих групп уже изменились. На момент начала оккупации все эти три социальные группы полностью устраивал украинский правовой либерализм. Не устраивало качество жизни и качество власти. Что обещали оккупанты? Что изменится качество жизни в лучшую сторону по всем аспектам, и что изменится качество власти, потому что будет российская власть, которая “всецело заботится о людях”. Это все было прописано в лозунгах, обещаниях, в листовках и т.д.
На самом деле оказалось, что украинский правовой либерализм для жителей Крыма утерян, его больше нет. А качество жизни и качество власти стали только хуже.
Сама категория качества жизни – это многофакторная экономическая категория, которая впитывает понятие качество жизни с разных сторон. Вот все эти стороны на сегодняшний день по отношению к дооккупационному периоду, как люди жили в Крыму, стало только хуже.
Первый фактор – заработные платы. Ведь картинка: “Крымчане, если вы поддержите российскую оккупацию, то вы будете жить хорошо” – ассоциировалась с уровнем жизни Москвы, Санкт-Петербурга и некоторыми другими в небольшом количестве крупными городами России. В реальности как живет российская глубинка крымчане не знали, им никто об этом не рассказывал.
Потому что в основном оценка того, как живут в России, составлялась именно по Москве и Санкт-Петербургу, в первую очередь это ассоциация того, какие приезжают россияне отдыхать в Крым – они с деньгами, они имеют больше возможностей потреблять на отдыхе благ при более низких, по сравнению с российскими, украинских ценах на товары. А значит, вроде бы все хорошо, и на тех телевизионных картинках, которые могли жители Крыма видеть по российским каналам, которые показывали в Крыму.
Чем определяется для человека его качество жизни? Его потребительскими возможностями именно в восприятии самого человека.
Потребительские возможности формируются из наличия работы, заработной платы номинальной, которую выплачивают человеку на той работе, на которой он работает, и переход этой номинальной зарплаты в реальную, то есть по количеству благ, которые на номинальную зарплату человек потом на рынке может приобрести, доступность и качество образования, здравоохранения, информации и другие показатели.
Для России Крым – это остров, и как только Украина прекратила поставки в Крым, это еще более остро стало проявляться. Хотя это начало проявляться фактически сразу с момента оккупации, когда только оккупанты стали выплачивать зарплату в рублях, но параллельно еще на первом коротком этапе ходили гривны.
Украинские товары более высокого качества, более дешевые по цене по сравнению с российскими. Но действительно на первом этапе зарплаты в пересчете рубль-гривна по отношению с дооккупационным периодом где-то до июля – люди ощущали эту разницу.
Потому что оккупанты им просто взяли пересчитали зарплаты по коэффициенту для бизнеса. Это был коэффициент 3, для бюджетников и пенсионеров – коэффициент 3,8.
И действительно (люди ощущали разницу – Ред.) за счет этого повышенного коэффициента, плюс бюджетникам каждый месяц выплачивали премию за предательство. И в реальности потребительская возможность на этом этапе выросла. А потом уже вступили в силу законы рынка. Раз ни с того, ни с сего выросли номинальные доходы то начали подтягиваться цены. Этот период закончился 31 декабря 2014 года.
И потом уже дальше и начисление пенсий, и формирование заработных плат, в первую очередь, бюджетной сфере, уже происходило так, как это происходит в целом по российскому законодательству.
В результате люди сегодня в Крыму получают заработную плату в среднем где-то на уровне 10-15 тыс. рублей, то есть 4,5 – 6,5 тыс. грн – это в среднем точно также, как и в Украине, ничего не поменялось, а вот цены выросли. И стоимость жизни в целом.
Кроме того, за три года оккупации оккупанты сами вынуждены были в конце 16-го года это признать. В Крыму почти половина рабочих мест, которые были на момент начала оккупации, сегодня не эксплуатируют. То есть, если в Крыму вместе с Севастополем функционировало на момент начала оккупации где-то порядка 1 млн 50 тыс. рабочих мест, то примерно 412 тыс. из них на конец 16-го года уже не эксплуатировалось. И из этих 412 тыс. порядка 250 тыс. просто ликвидировали, а остальная часть пока еще в процессе. То есть рабочих мест стало меньше, заработные платы по сути не изменились, за исключением некоторого сегмента – это офицеры спецслужб, военнослужащие, чиновники, причем не все, отдельные сегменты работников бюджетной сферы и отдельные сегменты работников военно-промышленного комплекса.
У них еще картинка потребительских возможностей выглядит разительно лучше всей основной оставшейся массы крымчан, включая пенсионеров, потому что пенсии тоже начали начисляться с 15-года уже по российскому законодательству. Поэтому сегодня при начислении вдруг оказывается, что у человека пенсия начисляется порядка 6 – 10 тыс. рублей, не более того.
Как один из примеров, человек был врачом или учителем. В 90-е, когда были проблемы с выплатами заработных плат, он ушел в малый бизнес, и условно с 1993 по 2013 гг. был представителем малого бизнеса. Подошло пенсионное время, он начал оформлять себе пенсии. Так вот все эти 20 лет его присутствия в малом бизнесе оккупанты не засчитывают в пенсионный стаж. Для них пенсионный стаж – это то, что он работал учителем, врачом или еще кем-то, малый бизнес не включается.
В результате денег не хватает, пенсия низкая, но на нее приходится жить. А цены уже выросли. Да, цены по сравнению с доокупационным периодом где-то увеличились, в зависимости от вида товара, от вида услуг, и там же тарифы, стоимость проезда и все остальное по всем показателям. Где-то в 1,5 раза, где-то в половину, где-то в 2, три раза. Достаточно яркий пример.
Крым – это край производства персиков. Так вот, персики за 3 года по сравнению с дооккупационным периодом в цене увеличились на 400 процентов, то есть в 5 раз. И таких показателей очень много.
Мы вывели для более яркой иллюстрации индекс борща и индекс плова. По сравнению с дооккупационным периодом за три года стоимость приготовления плова и стоимость приготовления борща где-то в среднем выросла для жителей Крыма в 2,5-3 раза, т.е. где-то на 180 % на 200 с лишним процентов. В целом, покупательная способность денежной единицы в Крыму за прошедшие три года оккупации снизилась в 6-8 раз.
Соответственно возможности нормально жить з точки зрения потребительских возможностей у людей ухудшились.
Второй момент. Те “вкусные” должности и работы, которые приносят еще более или менее хороший доход. Оккупанты отдают приоритет тем, кто приезжает с материковой части России. То есть крымчане – это уже люди второго сорта. И с точки зрения оккупантов все жители Крыма – это пленные, о них сильно заботиться не надо.
Идет постепенная замена населения, потому что для оккупантов все жители Крыма независимо к какой социальной группе по отношению к оккупантам они занимали – это потенциально нелояльные люди. Их надо заменить на лояльных.
Цель оккупантов в Крыму – это военная база, поэтому развивать рабочие места, малый бизнес им не надо. А любой представитель малого бизнеса – это человек мыслящий, причем мыслящий свободно, нестандартно. Для военной базы это нонсенс, антагонизм. Ни малого, ни среднего бизнеса на военной базе не нужно, за исключением очень отдельных мелких элементов, которые связаны с обслуживанием военной базы. Но для этого нужны представители этого бизнеса, которые лояльны к режиму. Это россияне, которые перемещены с материковой части России в Крым. А значит крымчане – люди там лишние. Для той военной базы, которая формируется в Крыму, достаточно полмиллиона гражданских лиц. Все остальные там не нужны. Рабочие места не развиваются – работать негде. Они сокращаются.
Стоимость жизни высока. Уровень здравоохранения все хуже и хуже, и чтобы добраться до врача – это уже такая своего рода игра – попробуй высидеть в очереди, потом окажется, что лекарств нет. Образование практически уничтожено, то есть школы, вузы не закрыты, профтехучилища работают, но там не дается образование. Это для оккупантов инструменты милитаризации сознания молодежи в Крыму. Из них просто готовят лояльное послушное пушечное мясо.
Именно вот такое сегодня качество жизни сформировано оккупантами в Крыму. Естественно растет недовольство. Путин реализует свою главную цель – создать мощную военную базу, чтобы из Крыма угрожать и Украине, и Европе, контролировать Черное море, часть Средиземного моря и Персидский залив – из Крыма имеют оккупанты эту возможность. По-другому в Крыму ситуация развиваться не может, а соответственно качество жизни будет падать, а недовольство людей будет только расти.
(Каким будет население Крыма после деоккупации?)
Дело в том, что иммиграция населения с территории страны-оккупанта на оккупированную территорию – это один из видов военных преступлений, который предусматривается Международным гуманитарным правом. А раз это преступление, то для нас эти люди преступники, которые незаконно перешли украинскую границу. Нужны они нам в тюрьмах? Вряд ли. Мы просто выдворим их за пределы нашей территории и забудем. Здесь нет никаких проблем.
А сознание основных жителей Крыма, части крымчан, которые были просоветскими или пророссийскими – как только изменится на положительное качество их жизни, они не станут частью украинской политической нации, но попробовав качество жизни в России, они будут довольны качеством жизни в Украине, и по крайней мере они буду молчать, и не мешать нам дальше расти и развиваться. Понятно, что подобные вещи, как реинтеграция людей после оккупации, никогда не проходит спокойно и гладко. Поэтому мы должны это четко понимать и к этому готовиться.
