Путин и его окружение не собираются подражать Горбачеву и уходить без боя. Они будут защищать свою клептократию силой. Об этом свидетельствуют акцент на милитаризацию, приоритетность расходов на оборону, т. е. режим не верит собственной легенде о перспективах и стабильности.
Перефразируя знаменитую фразу «Правды», Путин – Сталин сегодня. Со времен смерти Сталина еще никому не удавалось достичь такой долговечной и неоспоримой власти над Россией. Никому, кроме Путина. Тем не менее, завтра его могут вспоминать как современного Брежнева из-за стремительного упадка экономики и общественной морали за годы его управления страной. В то же время, подобно многим предыдущим российским лидерам – включая Брежнева, Сталина и Николая I – он стремится втиснуть Россию в смирительную рубашку репрессий и навязывания официальной линии мышления, которая прославляет самодержавие и российский государственный национализм.
При Николае I эта система называлась «официальной национальностью», в последние годы его правления эта система вогнала Россию в ледниковый период. Во времена правления таких деспотов, как Александр III, Сталин и Брежнев, наблюдалась сильнейшая стагнация, так как эти правители отказывались от каких-либо реформ, способных ослабить их лидерство. Результаты такой политики хорошо известны российским историкам и наблюдателям, они имеют особое значение в этот столетний юбилей революции 1917 года. Абсолютно те же явления наблюдаются сегодня при Путине.
Тем не менее, недавние тенденции показывают, что давление внутри режима Путина неуклонно растет. Потенциал и географический охват антиправительственных демонстраций 12 июня, а также прямая линия Путина свидетельствуют об огромном разочаровании режимом Кремля среди самой непредсказуемой категории граждан – молодежи. Это всегда и везде считается опасным знаком для деспотов. Так же, как и неудовлетворенность интеллигенции и среднего класса, рост числа забастовок за последние несколько лет, включая продолжающуюся забастовку дальнобойщиков, а также рост эмиграции и повышение демографических, медицинских и экономических рисков.
Есть все основания подозревать, что ситуация продолжит ухудшаться. Это потенциально может привести к внезапному потрясению, толчком к которому послужит неожиданный инцидент или кризис. Этот переворот, может, и не перерасти в революцию, но он станет настоящим потрясением для системы и опровергнет попытки правительства уверить каждого, что внутренние дела России в полном порядке.
Многие аналитики на Западе и в России оспаривают такую формулировку, даже признавая общий масштаб кризиса. Обычно они ссылаются на опросы общественного мнения, способность россиян к выносливости и страданиям, отсутствие альтернативного руководства, силу репрессий и слабость оппозиции. Все это факторы, конечно, нужно учитывать. Однако никому из них, похоже, не удалось убедить ключевую аудиторию в том, что режим может позволить себе просто игнорировать нарастающие протесты.
Эта ключевая аудитория, конечно, Владимир Путин. Возрастающая интенсивность, повсеместность и коэрцитивность репрессивной активности настойчиво свидетельствует о том, что он чувствует, как земля дрожит под ногами. Возможно, один из самых ярких примеров страха режима можно найти в последних постановлениях о подчинении российской армии войскам Национальной гвардии, поскольку на эту организацию возложена миссия по насильственному подавлению беспорядков. Национальная гвардия, численность которой составляет около 400 000 человек, напоминает преторианскую гвардию Древнего Рима, чьей миссией была защита Императора. Функция Нацгвардии – защита Путина и его режима. Эта служба существует наряду с регулярными силами Министерства внутренних дел, ФСБ, пограничной, железнодорожной, регулярной армией и сотнями тысяч других военизированных формирований.
Потенциальное подчинение регулярной армии Национальной гвардии, как отмечают наблюдатели, беспрецедентно в российской истории. Оно наглядно подчеркивает, насколько этот режим боится собственного народа и как он готов утопить любой протест в крови. Другими словами, Путин готов вести войну не только против соседей России и потенциальных членов НАТО, он также готовится вести войну против своего народа. Путин и его окружение не собираются подражать Горбачеву и уходить без боя. Вместо этого они будут защищать свою клептократию силой. Акцент на милитаризацию, присущий этим новым декретам, другие формы репрессий, приоритетность расходов на оборону, нежелание отказаться от нынешней экономической структуры, обеспечивающей максимальную ренту для элит – все это является веским доказательством того, что режим не верит собственной легенде о перспективах и стабильности.
В этом отношении решимость Путина, несмотря ни на что, продолжить навязывать России свой режим превосходит даже идеи Брежнева и его царистских предшественников. Сталин, конечно, продолжает стоять особняком, делая аналогию в начале этой статьи еще более актуальной. Историки пишут, что режим Николая I был ошибкой, что правление Сталина было катастрофой для советских людей. Какой вердикт историки вынесут потенциальному царю, который показал, что он готов применить крайние меры по отношению к своим гражданам? Если распад СССР был главной катастрофой двадцатого века, то как опишут то, что выглядит сегодня как все более неизбежный крах путинизма?
Стивен Бланк, Atlantic Council (США)
