Первый министр иностранных дел независимой Российской Федерации Андрей Козырев в своем интервью «Голосу Америки» сказал о главной проблеме, которая возникла после аннексии Крыма. Проблема эта - выход самой России из правового поля.
После краха СССР, по словам Козырева, «были заключены соглашения, согласно которым распад Советского Союза происходил согласно тем границам, которые существовали на то время. Мы это еще долго, как вы помните, обсуждали и пришли к выводу, что, конечно, эти границы необходимо соблюдать. Уже после меня были подписаны дополнительные межгосударственные договоры, которые тоже должны выполняться. Очень жаль, что российское правительство решило нарушить эти международные обязательства. Я думаю, что рано или поздно России придется вернуться в правовое поле. Затем, если Украина захочет, будет обсуждаться судьба Крыма, но для этого должен быть полный пересмотр отношений и, скорее всего, другое правительство в Москве».
Действительно, вопрос принадлежности Крыма беспокоил российское руководство и в начале 90-х. Сразу же после того, как Верховная Рада Украины проголосовала за Акт независимости, пресс-секретарь президента России Павел Вощанов выступил с заявлением, в котором вопрос о будущем Крыма увязывался – точнее, «развязывался» с украинской государственностью. Уже после исчезновения с политической карты мира СССР Верховный Совет России ставил вопрос о российском статусе Севастополя. Москва пыталась активизировать пророссийские силы в самом Крыму, избрание президентом автономии Юрия Мешкова напрямую увязывалось с возможным отделением Крыма. Почему это не произошло тогда? Не только потому, что украинская государственность – пусть и в советской ее форме – еще не была демонтирована и могла сопротивляться агрессии извне. А еще и потому, что тогдашние российские руководители поняли, что захват чужих территорий приведет к выходу самой России за рамки правового поля. Москва отказалась от присоединения территорий, фактически контролируемых Россией – Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья. Казалось, что новых территориальных конфликтов на постсоветском пространстве больше не будет.
Украв Крым, Путин поставил собственную страну перед непростой дилеммой – либо добиваться полного пересмотра существующего миропорядка, либо отдавать украденное, возвращаясь в рамки международного права. На пересмотр у России, попросту говоря, не хватает силенок и средств. Да, Путин создает искусственные очаги напряженности с помощью своего участия в конфликтах на постсоветском пространстве и на Ближнем Востоке, но для коренного изменения ситуации, для реального превращения России из регионального хулигана в мирового игрока нужны совсем другие масштабы. Именно поэтому цивилизованный мир склонен рассматривать и российский режим, и его приобретения как временный фактор. И ожидать, что после краха Путина и путинщины в России появится власть, с которой можно будет разговаривать по-человечески.
Но люди в политике тем и отличаются от мутантов, что соблюдают основы права. Добровольный и безоговорочный отказ от Крыма станет первым условием для восприятия России в качестве партнера, а не опасного и непредсказуемого соперника. Да и для российско-украинских отношений отказ от Крыма и наказание виновников и участников аннексии станет первым шагом к восстановлению добрососедских отношений. При этом я не сомневаюсь, что достаточно большая часть российского общества будет воспринимать этот неминуемый отказ от чужого как акт национального позора.
Ельцин и Козырев просто были дальновиднее Путина и Лаврова. Они прекрасно понимали, что позора легко можно избежать – если не красть чужое.
