Выкладываю фоторепортаж о поездке в Донбасс. Год от года там все хуже. После войны старые проблемы только усугубились. Власть не поменялась, за госизмену никого не наказали, и население обозлилось и замкнулось в себе еще больше. Почти никто не сделал выводов из случившегося.
Война сломала Донбасс. Сегодня это тонущий корабль, пассажиры которого не понимают, почему они тонут и обвиняют в этом всех, кроме самих себя. Спустя год после изгнания бандитов, военная разруха в городах соседствует с разрухой экономической, причем масштабы последней куда живописнее и страшнее. Современный Донбасс – рай для фотографов. Об этом на странице в facebook написал Денис Казанский.
Думаю, если это разложение на фоне безнаказанности бандитов продолжится, через несколько лет мы будем иметь новый социальный взрыв, беспорядки и рецидив военных действий с кровопролитием. Больше нельзя игнорировать эту проблему, как раньше. Нужно с этим что-то решать.
Выборы на Донбассе должны были стать своего рода тестом. Проверкой, насколько война изменила региональные политические расклады, ментальность местного населения и отношение центральных властей к территориям, отвоеванным ценой стольких усилий и потерь. И эта проверка показала, что уроки страшного 2014-го не были усвоены должным образом. Не изменились ни избиратели, ни политики. За прошедшие полтора года на территориях, освобожденных от боевиков, не была проведена люстрация местных кадров. Не появился внятный план реформ, подходящий для Донбасса. Вопреки обещаниям не было восстановлено жилье, пострадавшее в результате боевых действий.
Освобожденные украинской армией города все глубже погружаются в депрессию и упадок. Пережитый бунт стал для них стрессом, который, кажется, сломал их. Еще больше усугубил экономические и социальные проблемы. Усилил обозленность и отчаяние.
Путешествие даже в подконтрольные Украине районы Донбасса становится для жителя остальной страны чем-то вроде путешествия на край ночи. На границе Донецкой и Харьковской областей путешественника встречают первые блокпосты ВСУ – конструкции, сложенные из тяжелых бетонных блоков, штабеля мешков с песком, бронетехника. За ними поневоле охватывает чувство тревоги. Чувство приближающейся войны.
Земля за блокпостами воспринимается уже как не вполне украинская территория. Некая особая зона, где может подстерегать опасность. Дороги пустеют, машины попадаются все реже. На обочинах высятся заросли бурьянов. Кажется, на эту территорию махнули рукой. И местное население, и чиновники ждут, что сюда вернется война. В Лисичанске до сих пор можно видеть на множестве окон наклеенный крест-накрест лейкопластырь. Город, переживший жестокие уличные бои с применением артиллерии, с опаской ожидает новых обстрелов и не верит, что перемирие надолго и всерьез.
Славянск, ставший в прошлом году символом войны, после освобождения снова погрузился в тоскливое, бедное существование. Город полон руин. И тех развалин, что образовались в мирное время, тут гораздо больше, чем военных разрушений. Экономический кризис для города оказался еще более страшным, чем минометы и гаубицы. По дороге от железнодорожного вокзала к центру тянется безрадостное зрелище полуразрушенной промзоны, поросшей кустарником и мхом. Даже памятник Артему медленно распадается на части, подвергаясь таким образом природной декоммунизации.
Война стала самым ярким событием в новейшей истории города, которое многие жители вспоминают едва ли не с ностальгией. Шрамы, оставшиеся от ДНР, не торопятся лечить. Призрак «республики» до сих пор витает в городе. На остановках и в подворотнях идет война настенных художников. Сторонники Украины оставляют патриотические лозунги и зачеркивают надписи оппонентов. Партизаны из противоположного лагеря периодически напоминают жителям Славянска свое любимое слово из трех букв.
Практически все разрушения, нанесенные городу войной, остаются в том же виде, в каком их застали вошедшие в город бойцы. Единственное позитивное изменение в Славянске с прошлого года, которое отмечают местные – ремонт дорог. Новый асфальт действительно положен во многих местах. В первую очередь дороги латали там, где покрытие было разбито бронетехникой.
Село Семеновка, где в прошлом году шли наиболее ожесточенные бои, с тех пор так и лежит в руинах. На асфальте – дырки и кляксы от мин, которые постепенно превращаются в обычные лужи и выбоины. Дорожные знаки и указатели пробиты осколками и пулями. В придорожных кустах лежат разбитые телеграфные столбы. Ржавеют остовы сожженных магазинов.
Развалины домов выглядят так, будто артобстрелы закончились только вчера. Лишь в нескольких местах жильцы неторопливо восстанавливают разбитые дома своими силами. Тут до сих пор еще находят гранаты и патроны. И попадаться такие находки будут еще долго.
На большом особняке, от которого остались только обломки стен, висит плакат обращением к президенту и премьеру, не выполнившим свои обещания по восстановлению жилья. Говорят, этот особняк принадлежал местному чиновнику-регионалу, и объявление на нем – просто политическая реклама к выборам, агитирующая против действующего правительства. Однако, эта реклама действует. Все жители села, с которыми удалось поговорить, озвучивали те же мысли – власти обещали им компенсации за разрушенные дома и даже строительство нового поселка, но за год никто ничего так и не построили. Зачем тогда было обещать?
– Все разбомбили и бросили. Чего тогда лезли сюда, спрашивается? – говорит одна из женщин, живущих в Семеновке.
– Вы считаете, восстанавливать все должны власти? – спросил я.
– А кто? Кто разрушил, тот пускай и восстанавливает. Мы не просили их в нас стрелять.
– А может быть, восстанавливать должны те, кто ходил на незаконный референдум и захватывал милицию в городе?
– Не знаю, я на референдум не ходила – недовольно бурчит собеседница и уходит, не желая продолжать разговор.
Другой житель села сказал, что на выборы в Семеновке никто не пойдет, потому что достойных кандидатур нет, и тоже ругал правительство. На замечание о том, что выборы местные, и выбирать нужно не правительство, а свою, местную власть, только махнул рукой:
– А что это изменит. Там все только думают о том, как себе что-то украсть, а не о том, как сделать людям лучше.
Вопрос о том, кто должен нести ответственность за все трагические события в городе, до сих пор является предметом острых споров. Большинство людей винят во всем власть и злятся на нее за промедление в восстановительных работах. Вероятно поэтому явка в Славянске на местных выборах была чрезвычайно низкой.
После голосования обстановка в городе и в самом деле скорее всего не изменится. Как и прежде, славянцы в большинстве своем поддерживают бывших однопартийцев Януковича, давно доказавших на деле свою профнепригодность.
По дороге из Славянска в Северодонецк и Лисичанск Луганской области приходится проезжать сразу несколько украинских блокпостов. Война напоминает о себе постоянно. На дорогах то и дело встречаются военные грузовики и БТРы. По обочинам дорог тянутся обычные в этих краях заброшенные серые промзоны, заросшие сорным кленом. Умершая промышленность, которая вряд ли когда-нибудь оживет в этих местах. Осенняя пасмурная погода только усиливает тоскливое впечатление.
Три города – Северодонецк, Лисичанск и Рубежное, которые часто называют также «химическим треугольником», были освобождены украинской армией в июле 2014 года. В Северодонецке и Рубежном практически не было боев. Тут почти не встретить разрушений. Гораздо хуже пришлось Лисичанску. Там бои шли прямо на улицах. Снарядами были разрушены жилые дома, повреждены заводы и шахты.
Украинские активисты и патриоты иногда называют этот регион частично освобожденным. Вышла действительно странная история – украинская армия прогнала бандформирования сепаратистов, но оккупационная администрация осталась на своих местах. Местные чиновники и депутаты, организовавшие весной 2014 года митинги и беспорядки, по прежнему контролируют города и участвуют в местных выборах. Эта странность могла бы повергнуть в прострацию кого угодно, но для Украины это, увы, норма.
В Лисичанске, как и в Славянске, не торопятся лечить полученные на войне раны. Боевики сгинувшего на гиблых просторах ЛНР полевого командира Мозгового отступали из города с боями. По разным подсчетам здесь их полегло больше сотни. Стены домов и телеграфные столбы напоминают об уличных боях множеством пулевых и осколочных отметин. Один из столбов был буквально разорван снарядом, но до сих пор не заменен. Как напоминание о войне стоит и разбитый артиллерией городской центр занятости, в стенах которого зияют огромные пробоины. В нем находился пулеметный расчет боевиков, который был уничтожен выстрелом украинского танка. Возможно, здание решили оставить в таком виде, как знаменитый дом Павлова в Волгограде? Было бы неплохо, если бы такая инсталляция помогла местным жителям сохранять трезвый рассудок.
Памятником артобстрелам стоит и обломок многоэтажного дома на окраине Лисичанска. В него попали несколько снарядов, после чего взорвался бытовой газ. Обрушилось несколько подъездов. Местные жители, разумеется, винят во всем украинских военных. На фасаде дома написано «Дом освободили ВСУ».
В других местах следов уличных боев почти не видно. Местные жители грустно шутят, что город до войны был таким ободранным и серым, что следы от пуль и осколков просто незаметны на этом фоне. С этим трудно поспорить. Экономический упадок принес городу гораздо больше разрушений, нежели обстрелы. Самый известный и масштабный «дестрой» В Лисичанске – уничтоженный завод «Лисичанская сода». Здесь взрывы звучали еще тогда, когда никакой войной даже не пахло. Обанкротившееся производство несколько лет взрывали, сносили и пилили на металлолом. От его исполинских цехов ныне осталось лишь несколько огрызков, которые не успели снести до войны. Обширная территория бывшего завода представляет из себя бескрайнее поле, заваленное строительным мусором и обломками.
У ворот бывшей проходной – руины административных зданий, из которых живописно торчит полуразрушенный бетонный памятник Ильичу с искусственными цветами у подножья. Красивое историческое здание заводской конторы сожжено артиллерийским огнем. Восстановить его еще можно, только нужно ли оно депрессивному городу без будущего? Разоренный чиновниками и войной Лисичанск выглядит безнадежно.
Есть ли смысл ходить на выборы в обреченном прифронтовом городе, где остановлены почти все промышленные предприятия, а оставшиеся шахты готовятся к закрытию? Жители Лисичанска не верят в выборы. Явка здесь составила около 35%, что значительно меньше, чем в среднем по стране. Судя по объявлениям на столбах, больше всего лисичанцев сейчас заботит не судьба собственного города, а в какой бы из городов России уехать из него подальше.
В соседнем Северодонецке, который после оккупации Луганска примерил на себя почетный статус областного центра, картина практически аналогична. Разве что внимания к городу у прессы и политиков чуть больше. В день голосования на улицах висели предвыборные плакаты и листовки, большинство из которых призывало голосовать за партию «Наш край». Выборы в этом городе сложно считать демократическими. Они прошли по старым сценариям, как проходили многие годы перед этим. Бывшие «регионалы», которые в массе своей перешли в «Оппозиционный блок», традиционно использовали админресурс. Убеждали голосовать на выборах за «ОП» работников градообразующего предприятия Северодонецкий АЗОТ, принадлежащего Дмитрию Фирташу, а также гнали на выборы бюджетников.
Партия «Наш край», которую в Северодонецке основали представители команды бизнесмена Сергея Шахова, пошла другим, более привычным для членов этой команды путем – путем подкупа. Наблюдателям и журналистам удалось поймать на горячем сразу несколько женщин преклонного возраста, продавших свои голоса. При скупке использовалась нехитрая схема. Представители Шахова ходили по адресам пенсионеров и раздавали им талоны, которые они в день выборов могли обменять на 200 грн возле участка. При этом купленные «избиратели» часто сами не понимали, в чем им пришлось поучаствовать.
Выборы в Донбассе сделали главным образом пожилые люди. Несмотря на смену власти в Киеве, в Северодонецке все осталось по-прежнему. Здесь власть находится в руках у местного бизнеса, у криминала, у директоров заводов и коммунальных предприятий. Это они близки и реальны, а далекий президент в телевизоре – не более, чем картинка.
Послушные избиратели в Донбассе голосовали традиционно, за своих. За тех, кто был всегда. Нисколько не задумываясь о том, какова роль этих людей в организации прошлогоднего кровопролития. Немногочисленные люди, пришедшие на участки, голосовали против перемен. Выбирали путь, гарантированно ведущий к дальнейшему упадку. Вероятно, никакие уроки, даже самые жестокие, не отменят здешней всеобщей интертности и безвольной лени. Война ничего не исправила, никого не надоумила. Только усилила замкнутость и враждебность.
Прифронтовой Донбасс стал краем вечных сумерек. Под его пасмурным небом трудно жить тем, чьи планы на жизнь простираются дальше знакомой с детства формулы «как-нибудь само наладится». Чувство неопределенности, нависшее над этой землей, угнетает всех, для кого имеет значение будущее. В двух десятках километров от Лисичанска и Северодонецка находятся позиции боевиков, многие из которых родом отсюда, из этих городов, и мечтают вернуться.
Украина получила передышку, переведя военный конфликт в замороженное состояние. Но нет никаких гарантий, что кровопролитие снова не повторится. Ведь ни одна из причин, приведших к бунту и войне, до сих пор не устранена. Бедность, безработица, деградация устаревшей советской промышленности, коррупция, враждебные Украине криминальные кланы и чиновники – все, что стало катализатором роста популярности российского неофашизма и антиукраинских настроений, по прежнему формирует луганскую действительность. И в борьбе за свою территорию Украине придется либо побороть эти явления, либо со временем смириться с утратой всего Донбасса, которая произойдет после следующего политического кризиса.
