За 3,5 года отношение жителей оккупированного Донбасса к так называемым «ополченцам» и «отпускникам» из РФ изменилось .
В оккупированной Горловке недавно проломили голову российскому наемнику. В этом событии не было бы ничего удивительного, ведь вооруженные разборки между «защитниками» Донбасса происходят ежедневно, но избили наемника до полусмерти местные жители. Напившись, россиянин стал угрожать горловчанам оружием, за что и получил «многочисленные ушибы тела и открытую черепно-мозговую травму».
Как за 3,5 года изменилось отношение жителей оккупированного Донбасса к так называемым «ополченцам» и «отпускникам» из РФ.
Кризис трех лет
Конфликты между оккупантами и местными жителями ОРДЛО носят далеко не единичный характер. Например, по сообщению того же ГУ разведки Минобороны, в оккупированной Макеевке боевики подрались с местными жителями. Причина конфликта — местные «отказались выказывать уважение и угощать спиртным». Итог — шестеро человек в больнице, из них 4 боевика.
Первая волна нелюбви к «защитникам Донбасса» прокатилась оккупированными территориями еще в 2014 году, когда наемники и «ополченцы» стали массово отбирать личные автомобили у местных жителей. Не спасали даже флажки и наклейки с символикой ДНР, которые автолюбители прилаживали на самые видные места авто.
«Остановили трое вооруженных людей на районе, прямо возле гаража. Представились «народной милицией», — делится своими воспоминаниями житель Ворошиловского района Донецка Давид. — Приказали выйти из авто, забрать личные вещи, а ключи оставить в зажигании. Сказали, что якобы по моей машине им пришла какая-то ориентировка. После этого все втроем погрузились в машину и уехали. Спустя три месяца через знакомых в «ополчении» за полторы тысячи долларов мне удалось вернуть свой автомобиль, правда с вмятиной на двери и жутким запахом в салоне».
Тогда «народный губернатор» Павел Губарев уверял, что боевики к отжимам не имеют никакого отношения и советовал жителям Донбасса требовать у преступников, забирающих авто, называть свой позывной для составления жалобы в военную комендатуру. Такие рекомендации идеолога «русской весны» вызывали лишь улыбку у местных жителей, но массовых протестов не было. Во-первых, спорить с автоматчиками никто не рисковал. Во-вторых, у подавляющего большинства симпатиков Л/ДНР просто не было дорогих авто, соответственно, «олигархи» на «Тойотах» массового сочувствия не вызывали, да и вообще «так им буржуям и надо».
После того, как прошел псевдореферендум и боевики основательно закрепились в Донецке, Луганске, Горловке и других оккупированных городах, отжим собственности стал республиканской политикой. Автомобили уже не забирали — стали отжимать бизнес. Одним из пострадавших стал Алексей, владелец МАФов в Кировском районе Донецка.
«Три ларька было на территории рынка: выпечка, чай, кофе, чебуреки. Быстрый перекус на рынке — милое дело, всегда востребовано. Всегда живая копейка, каждый день, на жизнь хватало, — рассказывает дончанин. — Звонит мне реализатор и говорит, что какие-то парни пришли и с хозяином хотят встретиться. Я подскочил тогда: двое в обычной одежде, третий в камуфляже с автоматом. Сказали, что договор мой с рынком на аренду земли закончился, хотя он еще год был действителен, но тот договор был подписан со старой украинской властью, а «новая власть» не считает нужным его продлевать. Круче всего то, что места то арендованные, а ларьки мои, но забрать мне их не дали. Ну, то есть намекнули, что забирай хоть завтра, только зачем они тебе полностью выгоревшие? Походы в администрацию рынка и горсовет ничего не дали. В итоге ларьки продолжают работать, даже два продавца те же, но только уже без меня».
Распил бизнеса стал причиной нескольких забастовок работников рынков и ознаменовал вторую, более массовую волну недовольства оккупационной администрацией. Однако кардинально ситуация не поменялась, по той же причине, что у большинства сторонников «Новороссии» не было никакого бизнеса, а значит и проблем.
Наконец третья волна недовольства оккупантами была связана с дислокацией военной техники боевиков в жилых кварталах Донецка и Луганска. Тут уже не выдержали даже самые ярые сторонники квазиреспублик. Одно дело кричать на митинге: «Путин, введи войска», а совсем другое — когда эти войска ввели к тебе во двор. В Донецке в июне 2015 около 500 человек даже перекрывали главную улицу города — Артема, требуя убрать военную технику подальше от их домов, но, по сообщениям российских СМИ, акция протеста закончилась тем, что инициативную группу митингующих посадили в автомобили и увезли в неизвестном направлении.
«Я не вижу того почитания боевиков, которое было у некоторых жителей Донецка в 2014 году, — рассказывает жительница Донецка Ярослава. – Уже давно не принято рассказывать, что, мол, «я помогал нашим ребятам, носил им еду и воду на блокпосты». Сейчас все стараются не вспоминать, если помогали. Конечно, у экзальтированных дамочек до сих пор увлажняются глаза, когда они видят «наших мальчиков» в камуфляже. Но обычно этим и ограничивается — глаза высыхают и конец. Боевиков стараются не задевать. Когда у меня они спрашивают дорогу, я не говорю. Не знаю — и все. В принципе, так делают многие. В 2015-м мы отправляли таких «заблудившихся» в противоположную сторону. Но играть в сусаниных надоело. Они не ходят с оружием, но ходят в своих пятнистых формах. Честно сказать, это уже бесит многих. Они реально грязные и вонючие. Чистые, наверное, ездят в автомобилях. В маршрутках и троллейбусах — редкие вонючки, а то еще и с перегаром. Мужики странно выглядят — как будто постоянно пьют. Лица у них такие рыхлые, неинтересные. Камуфляжка застиранная обычно. В общем, никаких преференций к ним или особого отношения. Заколебали уже».
По словам местной жительницы, и сами боевики поутихли, стараются не бравировать тем, что «защищают» Донбасс. «Нет, ну, по пьяни могут начать орать, но им быстро отвечают: «А мы вас не просили». В магазинах тоже уже не буянят, потому что народ умный стал и вызывает военную комендатуру сразу», — резюмировала дончанка.
Режим автомата
По словам экс-нардепа из Донецка Егора Фирсова, узнать реальные настроения жителей ОРДЛО достаточно сложно.
«Мнения местных, по сути, мы никак не можем проверить. Мы знаем общие способы проверки: социология, фокус-группы, но в авторитарных и военных режимах никакие опросы не действуют, — говорит Фирсов. — Например, если к вам в Донецке подойдут и спросят, как вы относитесь к Путину или Украине, то никто не ответит, что к Путину он относится негативно, а к Украине позитивно. С 2014 года на той территории существует «режим автомата Калашникова»: много военных, комендантский час, и люди, проживающие в таких условиях три года, уже запуганы. Естественно, такая обстановка давит на людей, но какое бы они мнение не имели, оно просто не учитывается».
Тем не менее, судя по фрагментарной информации, которая все же поступает с оккупированных территорий, есть повод говорить об охлаждении отношений между местными и боевиками.
«Конечно, местные их уже давно не любят, — уверяет донецкий политолог Кирилл Сазонов. — Это же стала новая элита, которая позволяет себе шикарную жизнь, лучшие рестораны, поотжимала имущество и чувствует себя весьма комфортно».
«На самом деле отношение изначально было достаточно прохладным, — добавляет замминистра по вопросам временно оккупированных территорий и временно перемещенных лиц Юрий Гримчак. — Все разговоры о том, что люди с криками «Ура!» встречали боевиков, — преувеличение. На тех территориях не существует такого понятия, как «закон». Фейковые власти там, конечно, есть, но понятие «закона», справедливости и законного решения там нет. Плюс есть очень наглое поведение представителей РФ, поэтому время от времени такие случаи (как с избитым российским наемником в Горловке, — ред.) будут продолжаться».
В таком разочаровании «защитниками» Донбасса, по мнению донецкого философа Алексея Панича, нет ничего удивительного.
«Россия, пришедшая на Донбасс «живьем», очень сильно отличается, в худшую сторону, от «России из телевизора». То, что это будет причиной разочарования, я предсказывал еще в 2014 году. Так и случилось», — пояснил эксперт.
Однако дальше бытового уровня, во что-то большее, например, организованный протест, нелюбовь к боевикам не в состоянии трансформироваться. Во-первых, противопоставить что-то людям с оружием действительно сложно.
«Очень трудно проявить свою нелюбовь по отношению к организованным вооруженным людям, учитывая, что человеку, недовольному режимом, найти себе союзников гораздо труднее, ведь неизвестно, кому можно доверять, — говорит Кирилл Сазонов. — Поэтому рассчитывать на полноценную партизанскую войну сейчас в том же Донецке невозможно просто по причине того, что люди безоружны».
«Это примерно, как во времена товарища Сталина надеяться на то, что люди выйдут на площадь, — добавляет Гримчак. — Они выйдут, но в тот момент, когда будут похороны, а во всех остальных случаях — нет. Слишком сильный контроль над тем, что там происходит. Последние выходы на улицу за Украину были еще в 2014 году в Славянске, Краматорске, и они были разогнаны автоматными очередями, правда, поверх голов. После этого никакие выходы на улицу уже невозможны».
А, во-вторых, как считает журналист из Донецка Сергей Гармаш, протестные настроения разрознены.
«Отношение действительно меняется, иллюзии исчезают и население все более раздражено тем, что сейчас там происходит. Процент раздраженных большой, но не каждый будет идти на прямой конфликт, — отмечает Гармаш. — Например, в Енакиево, когда пытались закрыть шахту «Юный коммунар», население активно этому воспротивилось и просто выгнало людей, которые приехали закрывать эту шахту и прекращать откачку воды. В принципе, население активно, но оно не имеет четкой политической направленности. То, что люди побили российских наемников, еще не значит, что они готовы поддержать украинскую армию. Для того, чтобы они поддержали ВСУ, нужно, чтобы Украина для этого что-то делала: посылала какие-то сигналы, артикулировала свое отношение к перспективам разрешения конфликта. А так люди не понимают, что изменится, если вернется Украина, а если и понимают, то в негативном плане, потому что постоянно находятся под воздействием российской пропаганды».
Но, по словам Панича, разочарование настоящей Россией все же может принести пользу Украине.
«В восстание это разочарование не перерастет. Это было бы еще катастрофичнее, чем известное Варшавское восстание. Но потом поможет Украине, когда оккупация закончится и мы вернемся на свои земли», — резюмировал философ.
