Россия уважает суверенитет и территориальную целостность своих соседей только в том случае, если их геополитический выбор согласуется с ее интересами.
Когда четыре года назад я прибыл в Москву в качестве посла Евросоюза в России, отношения между этими двумя блоками были натянутыми, но вполне рабочими. Однако в течение нескольких месяцев Россия аннексировала Крым, начала военную кампанию на востоке Украины, в результате чего наши с ней отношения достигли самой низкой точки со времен холодной войны. С тех пор наши отношения с Россией находятся в состоянии глубокого и острого кризиса, и я сомневаюсь, что в ближайшем будущем нам удастся вернуться к нормальным отношениям. Разногласия между нами — очень серьезные, и в основе их лежат принципы европейской безопасности.
Сегодня весь аппарат Кремля сосредоточился на одной единственной задаче: ему необходимо гарантировать беспроблемные и «заслуживающие доверия» президентские выборы 2018 года, в результате которых президент Путин сможет остаться у власти еще на один срок. Вполне вероятно, что в течение следующего шестилетнего президентского срока столкновение мировоззрений Москвы и Запада продолжится.
В основе этого столкновения лежат фундаментальные различия в восприятии будущего Украины и Грузии, а также их права выбирать альянсы. В основе этого столкновения также лежат ключевые европейские ценности.
Внутри России мы, вероятнее всего, и дальше будем наблюдать последовательный отказ от основных принципов европейской демократии, в том числе от принципов активизма гражданского общества, свободы слова и политического плюрализма — все эти принципы переживали расцвет в периоды правления Горбачева и Ельцина. Иностранные инвесторы тоже столкнутся с трудностями из-за усиления политики протекционизма, слабой диктатуры закона и политической непредсказуемости.
Российское руководство и дальше будет отвергать результаты холодной войны и настаивать на таком порядке европейской безопасности, который основан на сферах влияния ключевых держав. Россия уважает суверенитет и территориальную целостность своих соседей только в том случае, если их геополитический выбор согласуется с ее интересами.
Итак, что Западу необходимо сделать, учитывая эти фундаментальные разногласия? Нам необходимо разработать реалистичный, долгосрочный и единый стратегический подход. Во-первых, мы должны навести порядок внутри Евросоюза, успешно завершив процесс Брексита и гарантировав стабильный рост. Мы также должны решить проблему миграционного кризиса, который спровоцировал рост евроскептицизма и ксенофобских настроений внутри наших стран, и укрепить доверие граждан к институтам Евросоюза посредством усовершенствования и увеличения прозрачности процесса принятия законов. Члены Евросоюза должны сохранять политическое единство, поскольку именно в нем наша сила. Москва использует наши внутренние проблемы, чтобы подорвать доверие к модели Евросоюза.
Во-вторых, мы должны отстаивать наши интересы и ценности. Попытки членов Евросоюза и Брюсселя противостоять российской пропаганде очень важны, но только их недостаточно.
Мы должны противостоять попыткам России использовать деловые интересы для того, чтобы расколоть и ослабить Евросоюз. Энергетическая безопасность является крайне важным вопросом, учитывая нашу зависимость от российского газа. Проект «Северный поток-2» не согласуется со стремлением Евросоюза к диверсификации источников поставок. Мы также должны сохранять бдительность в тех случаях, когда Россия пытается заключить деловые контракты с членами Евросоюза в обмен на их готовность оспорить санкционный режим или политику Евросоюза в целом. Мы должны отстаивать наши ценности в тех случаях, когда нарушаются права и свободы граждан. Недавно правозащитница Людмила Алексеева напомнила мне: «Пожалуйста, попросите Брюссель не бросать российский народ».
В-третьих, Евросоюз должен продолжить отстаивать основанную на нормах права международную систему и привлекать к ответственности всех тех, кто нарушает ее требования, прописанные в Уставе ООН, уставе Всемирной торговой организации и различных конвенциях Совета Европы.
В-четвертых, мы должны сосредоточиться на том, чтобы положить конец украинскому конфликту, поскольку нам будет трудно нормализовать отношения, пока он продолжается. Пришло время Евросоюзу стать частью нормандского формата — дискуссий с участием Германии, Франции, Украины и России — и если у США есть специальный представитель в Украине, почему его нет у Евросоюза? Параллельно с попытками урегулировать конфликт на востоке Украины, Евросоюз должен увеличить поддержку Киева в его стремлении модернизировать судебную и экономическую системы, а также решить проблему коррупции. Это необходимо для того, чтобы Евросоюз и дальше смог оказывать помощь Украине, а украинский народ продолжил настаивать на своем европейском выборе.
Нам необходимо не только признать европейские устремления украинцев, но в какой-то момент предоставить им возможность вступить в Евросоюз. Из опыта мы знаем, что перспектива членства в Евросоюзе служит мощным стимулом для проведения реформ. Между тем неопределенность геополитической позиции Украины делает ее еще более уязвимой перед попытками России дестабилизировать ее, которые в свою очередь негативно сказываются на отношениях между Россией и Евросоюзом. Успешная Украина сможет внести вклад в стабильность нашего региона и станет наглядным примером для российского народа.
В-пятых, мы должны стремиться сотрудничать с Москвой там, где наши интересы совпадают. Это касается переговоров по иранской ядерной программе, в которых Россия сыграла важную роль, санкций в отношении Северной Кореи и урегулирования конфликтов в Сирии, Ливии и Афганистане.
Будущее России находится в руках россиян. Именно они должны решить, кем они хотят быть — европейцами, азиатами или “уникальным народом”, соединяющим в себе черты первых и вторых.
Если после 2024 года — возможно, раньше — они решат встать на европейский путь, мы должны будем поддержать их. Однако необходимо ясно дать понять: путь в Европу лежит через Киев, через уважение к европейскому выбору Украины и через принятие европейской системы безопасности. Он не может пролегать через «управляемую демократию» в самой России.
