На этот раз было больше открытости в отношении более широкого мандата миротворческих сил, их более широкого географического охвата и того, как это будет сочетаться с общей реализацией Минских соглашений и пути к проведению выборов.
В ходе телефонного брифинга специальный представитель США на переговорах по Украине Курт Волкер заявил следующее.
2017 год был годом насилия в Украине. Там действительно шла настоящая война. Уровень насилия в течение большей части года был выше, чем в 2016 году, и это, вероятно, самый высокий уровень насилия с того момента, когда война действительно началась в 2014 году. Она продолжается.
Боевые действия влекут за собой огромные гуманитарные издержки, и удивительно, что столь крупная гуманитарная катастрофа происходит на пороге Европы, и что она не привлекает большего внимания мировой общественности. Это действительно трагедия. Погибло более 10 000 человек. В обычную ночь происходят сотни, если не тысячи, нарушений режима прекращения огня. В среднем каждую неделю погибает около трёх украинских военнослужащих.
Я подробно обсудил эту ситуацию с Президентом Украины Порошенко во время моего визита в Киев. В этой беседе также участвовал его Советник по национальной безопасности. Я встретился с некоторыми представителями Рады, с министрами правительства Украины. Я встретился с руководителями международных гуманитарных организаций. Мы очень, очень тесно работаем с украинцами по всех аспектам этого кризиса.
Пожалуй, в этом вступительном слове мне следует также сказать, что, конечно, цель США остаётся неизменной с момента моего назначения на эту должность и с тех пор, как мы впервые начали осуществление этих усилий. Эта цель была изложена Государственным секретарем Тиллерсоном в Киеве в июле. Она очень проста: мы добиваемся восстановления суверенитета и территориальной целостности Украины и безопасности всех граждан Украины, независимо от их этнической, национальной или религиозной принадлежности.
Что касается встреч с моим российским коллегой, их в действительности можно разделить на три части. В первой части я изложил российской стороне испытываемое в Вашингтоне очень сильное чувство разочарования и неудовлетворённости относительно того, что Россия не сделала абсолютно ничего для прекращения конфликта или для вывода своих войск с тех пор, как мы начали этот процесс, когда я был назначен на эту должность в июле. Это замечено в Вашингтоне и является источником разочарования.
В американо-российских отношениях есть много вопросов, вызывающих обеспокоенность. Украина является лишь одним из них. Ни по одной из этих проблем не достигается много успехов, но мы надеялись увидеть прогресс по Украине, однако не увидели его.
Затем во второй части мы обсудили некоторые насущные вопросы, которые могут и должны быть решены независимо от урегулирования конфликта. Это то, что должно быть сделано, но меры не принимаются. Так что я поднял много подобных вопросов.
Одним из них было восстановление услуг мобильной телефонной связи. На прошлой неделе произошло крупное отключение мобильной связи для жителей Донбасса. Она была частично восстановлена в Луганской области, но в Донецкой области также должны быть восстановлены эти услуги. Как вы знаете, с учётом того, что в наши дни все используют смартфоны и мобильные устройства, это чрезвычайно важный элемент коммуникаций, и он должен быть восстановлен.
Мы также говорили о необходимости делать больше в отношении пленных и обменов пленными…
Пленные, с которыми я встретился в Киеве, предоставили мне имена некоторых конкретных лиц, по-прежнему удерживаемых в плену, и я передал эти имена россиянам с целью содействия их освобождению, как и освобождению всех остальных. И в то время как составляются эти списки, в то время как мы ожидаем обменов этими пленными, также необходимо расширить доступ для Красного Креста. На протяжении этого конфликта Красному Кресту предоставлялся очень ограниченный доступ, и часто работники этой организации могли действовать лишь в присутствии сотрудников разведслужб или Министерства внутренних дел оккупированных территорий, что как вы знаете, противоречит протоколу Красного Креста. Поэтому мы настоятельно призываем к расширению доступа для Красного Креста.
И, наконец, отмечу, что в тот день, когда я находился в Киеве и планировал побывать на территории к востоку от линии конфликта, была сильная метель, и мне не удалось совершить эту поездку только из-за нехватки времени. Но в ту ночь украинскими военными, украинской стороной не было зарегистрировано абсолютно никаких нарушений режима прекращения огня. Не произошло нарушений режима прекращения огня, впервые более чем за год, и это является доказательством того, что соглашения о прекращении огня возможны, и они могут осуществляться, и они должны повторяться, и они должны приобрести постоянный характер. Поэтому я также призываю российскую сторону делать как можно больше для сохранения и продления подлинного прекращения огня.
Должен сказать, что российская сторона с интересом выслушала моё изложение этих вопросов и в определённом плане положительно отреагировала на некоторые из них, и в настоящее время мы ожидаем развития событий в данной области.
Затем мы перешли к обсуждению возможных миротворческих сил. В этом плане ни для кого из вас нет ничего неожиданного: есть территория, в настоящее время оккупируемая Россией, и [местные силы] находятся под российским командованием и управлением. И российская сторона обеспокоена реализацией Украиной политических шагов в рамках Минских соглашений. Украинская сторона, конечно, обеспокоена тем, что она не может получить доступ к территории, которая по-прежнему оккупирована, и что не существует эффективного прекращения огня и [неразборчиво]. Минские соглашения включают все эти положения. Они охватывают политические шаги и шаги в области безопасности, но дискуссии на эту тему на самом деле никуда не ведут.
Прошлым летом мы выдвинули предложение о создании миротворческих силах с мандатом ООН, которые были бы в состоянии обеспечивать безопасность в регионе, если россияне выведут свои войска.
Таким образом, мы рассматриваем миротворческие силы в основном в качестве механизма реализации или механизма перехода от текущей обстановки к ситуации, при которой территория возвращается под украинский контроль, и Минские соглашения выполняются в полном объеме.
Россияне предложили нечто совсем другое в сентябре. Они предложили силы для защиты наблюдателей, которые действовали бы только вдоль линии конфликта и не обеспечивали бы реальную безопасность, и не контролировали бы украинскую сторону российской границы и так далее. Поэтому мы снова обсудили это на нашей встрече в Дубае, и мы говорили о том, как перейти от одной ситуации к другой.
Мы подробно обсудили с российской стороной то, как это может быть достигнуто, как будет конкретно осуществляться процесс реализации этих планов. Я считаю, что на этот раз они проявляли больше открытости, и я думаю, что мы провели хорошую беседу. Теперь мы ожидаем, когда российская сторона сообщит нам свои идеи о более конкретных аспектах, и пока неизвестно, когда это произойдет.
