Новый год начался со стремительного падения нефтяных цен – одновременно пошел вниз и курс российского рубля. При этом наблюдатели не сомневаются в том, что удешевление нефти будет продолжаться, и нет никаких данных, свидетельствующих о серьезном повороте вспять – ко времени, которое когда-нибудь будут называть «золотым веком» нефтяных государств.
Об этом пишет популярный журналист Виталий Портников.
Слишком много тенденций сошлось в одной точке. Во-первых – «сланцевая революция» в Соединенных Штатах. Еще несколько лет назад в нее не верили руководители государств-бензоколонок. Ее высмеивали разнообразные путины и чавесы. Непонимание тенденций развития современного мира – как это всегда было в истории – сыграло с самодовольными неучам злую шутку и скоро отправит в небытие и режим наследников Чавеса в Венесуэле, и режим Путина. Именно «сланцевая революция» полностью изменила мировой рынок газа. Но не только она.
Высокий спрос на нефть обеспечивался стремительным ростом китайской экономики. И в России, и в других странах восхищались «китайским экономическим чудом», поразительной моделью развития, изобретенной китайскими коммунистами после смерти Мао Цзэдуна. Но на самом деле никакого чуда не было. Маоистский режим довел китайцев до крайнего состояния нищеты, но при этом продолжался не так долго, чтобы лишить население трудовых навыков – как это произошло в Советском Союзе. Понятно, что эти трудовые навыки сохранились главным образом в традиционно развитых городах – и их никогда не было в фундаментально отсталом китайском селе. Но, учитывая количество китайского населения, и этого городского населения было достаточно для того, чтобы обеспечить пошив и сборку за копейки. Китайское экономическое чудо – это не модель. Это рабский труд, известный человечеству с античности. Но чудо закончилось, прежде всего, потому, что китайский труд нынче не так дешев. Наступает относительная стабилизация экономики – но она не растет и больше нефти ей не нужно.
Ну и, конечно, Иран. Россия боролась за снятие санкций против Ирана с усилиями, заслуживающими лучшего применения. Парадоксальным образом в роли защитника долгосрочных российских интересов выступал израильский премьер-министр Беньямин Нетаньяху, предупреждавший о том, что договоренности с Тегераном не снимают опасности создания этой страной ядерного оружия и призывавший не отказываться от санкций. А президент России Владимир Путин, напротив, делал все, чтобы обеспечить крах собственного государственного проекта.
Потому что за годы санкций Иран успел накопить огромное количество нефти, содержащейся в танкерах – чтобы сейчас, когда санкции завершаются, выгодно ее продать. Конечно же, это не будет так выгодно, как раньше – но Ирану нужны деньги. И рынок падает в ожидании этого огромного количества сырья.
При этом годы дорогой нефти создали удивительную ситуацию привыкания к «халявным деньгам». Энергетические государства делятся на три категории. В первой такие страны, как Норвегия – они использовали эпоху высоких цен на энергоносители для существенной модернизации экономики. Вторая группа – это страны, которые накопили огромные фонды благосостояния и сделали серьезные инфраструктурные инвестиции – как те же ОАЭ. Ну и третья группа – страны, которые деньги проели, как Венесуэла.
Россия находится между второй и третьей группами – но ближе к третьей. За годы нефтедолларового дождя в стране произошли незначительные инфраструктурные изменения и были накоплены не очень значительные запасы. Но основная часть средств была проедена и разворована. Не было предпринято никаких усилий по модернизации экономики. Общество все эти годы фактически деградировало – и это относится не только к советскому старшему поколению, но и к большинству молодежи, видевшей перед глазами исключительно модели криминального и коррупционного успеха – и больше никаких. Да сейчас страна живет за резервы. Но когда резервные деньги окончатся, Россия окажется в положении Венесуэлы. Я бы даже сказал – в худшем положении, чем Венесуэла. Потому что в этой латиноамериканской стране все эти годы была сильная оппозиция, которую поддерживало чуть менее половины населения ну, треть трезвомыслящих людей находилась всегда. Эта оппозиция завоевывала места в парламенте, руководила местными советами, словом – готова к управлению страной и демонтажу безумного режима Мадуро. В России такой оппозиции не было никогда, а общество – пассивно, аполитично, безответственно, дезориентировано.
Все это приведет к действительно серьезным изменениям. Они означают конец российской гегемонии на постсоветском пространстве. Еще недавно аннексию Крыма и начало необъявленной войны на Донбассе многие склонны были характеризовать в качестве доказательства возрастающей региональной роли России, того, что с этой страной – как бы ни относиться к ее политике – следует считаться даже тогда, когда речь идет об отношениях третьих стран – например, Украины и Европейского Союза. Но это – оценка сегодняшнего дня. Пройдет совсем немного времени – и нападение на Украину историки будут воспринимать как предсмертный хрип агонизирующей империи. В ближайшие годы исчезнут пророссийские интеграционные проекты, участники которых разбредутся «по углам» – кто-то, как Украина, сделает европейский цивилизационный выбор, у кого-то усилятся связи с Китаем, кто-то найдет свое место в региональном союзе с Турцией. Но с Россией бывшие советские республики не будут никогда. А потом придет и черед самой Российской Федерации, которая имеет все шансы раздробиться на несколько частей. Наблюдатели уже сейчас пытаются вычертить границы новых государств на построссийском пространстве, понять, распадется ли Россия по региональным или национальным границам, какой будет судьба ядерного потенциала самой непредсказуемой и нелогичной – после КНДР – из стран современного мира. Но, конечно, в точности предсказать подробности краха Российской Федерации не может сегодня никто. Все сходятся только в том, что такого оглушительного краха не избежать. И это будет ценой «русской халявы» «жирных» путинских лет.
Произойдут серьезные изменения на Ближнем Востоке. Сейчас в регионе осталось практически единственное стабильное государство – и это Израиль. Все остальные сотрясаемы внутренними противоречиями, террором, распадом и ожиданием краха. В этой ситуации энергетическим монархиям Персидского залива уже не нужно противостоять еврейскому государству – появились куда более серьезные вызовы. Потому что Израиль, который хотел для себя лишь права на мирное существование в регионе, никогда не был реальной угрозой арабским соседям. Он был угрозой выдуманной, виртуальным врагом для темного плебса – примерно как Украина для «телевизионных» россиян. А вот «Исламское государство» – это настоящая угроза. Шиитская теократия Ирана – это настоящая угроза. И противостоять этим угрозам в условиях уменьшения нефтяных доходов будет все труднее.
Не будем забывать и о том, что технологическое развитие современного мира будет продолжаться, оставляя все меньше шансов традиционным энергоносителям. Собственно, переворот мог бы произойти уже вчера, но его многие годы подряд сдерживала дешевая нефть – зачем тратиться на дорогостоящие исследования, на новые технологии, когда можно пользоваться нефтью? Но шок от нефтяной дороговизны последнего десятилетия был столь велик, что теперь энергетическую революцию уже ничто не остановит. И мы столкнемся с новыми видами энергии, об эффективности которых сегодня можем даже и не подозревать. Нефтяные монархии – что путинская, что арабские, что республика аятолл – так и не поняли, что мы больше не живем ни в мире нефти, ни в мире догм и мифов. Мы живем в мире стремительно развивающихся технологий и стандартов, в мире толерантности и уважения к личности. И тот, кто этого не понимает – неизбежно проигрывает.
А это означает, что мир дешевеющей нефти, в котором нам предстоит жить, будет совсем другим.
