С конца августа по середину октября reeD при поддержке Network for Free Societу проводил конкурс эссе «Идеи свободы».
Тема конкурсных работ была определена, как «Свободное предпринимательство против «кумовского» капитализма: что победит в Украине?».
Ксения Швец, студентка кафедры социологии «Киево-Могилянской академии» — один из победителей конкурса. reeD публикует ее эссе.
Для того, чтобы дать ответ на вопрос, что победит в Украине: действительно свободное предпринимательство или «кумовской» капитализм, необходимо дать ответы на три ключевых вопроса.
Во-первых, почему кумовской капитализм как таковой на данный момент доминирует в Украине? Во-вторых, к каким последствиям он приводит? В-третьих, как можно его побороть?
Вопрос первый: об истории и процессе формирования.
Свободное предпринимательство для украинцев – это некий радужный миф. Предполагается, что при свободном капитализме живется хорошо и дышится легко. Захотел – написал проект, создал стартап, нашел инвесторов, а дальше уж куда направит невидимая рука рынка.
Однако, опробовать на деле, какова экономическая свобода на вкус, украинским предпринимателям не довелось. Нырять слишком глубоко в историю мы не станем и оставим Терещенко и Симиренко девятнадцатому столетию, где им и положено быть. Развал Советского Союза открыл минимально ограниченные законом возможности для предприимчивых и смелых. На развалинах сомнительно великой державы происходил дележ, грабеж и прочие неприятные вещи, слабо способствовавшие развитию свободного капитализма. Какой-то капитализм из этого, конечно, получился, но – сомнительный. Кумовской.
Собственно говоря, все, что происходило в девяностые, само по себе вовсе не обязательно руководствовалось принципом «разделяй и властвуй». Приватизация собственности и появление конкурирующих компаний вполне удовлетворились бы первой частью – разделяй. Разделяй, находи целевую аудиторию, рекламируй, продавай. «Властвуй» пришло за счет слияния экономической и политической сфер, и именно оно сделало сырую рыночную экономику недружелюбной по отношению ко всем, кто не имеет рычагов власти. В этом смысле Эдвин Вест устами воображаемого Адама Смита очень точно подмечает, что едва ли причину произошедшего стоит искать в национальной предрасположенности или особенностях культур. Кумовской капитализм возникает тогда, когда он выгоден власть имущим. Любые аргументы о неспособности постсоветских государств существовать в условиях свободного предпринимательства разбиваются о яркий пример Грузии, а уж тем более европейских стран бывшего социалистического лагеря.
Вопрос второй: о негативных последствиях.
Леонид Косалс из Высшей школы экономики при анализе российской экономики выделяет несколько ключевых характеристик российской версии «кумовского» капитализма, которые во многом применимы и к ситуации в Украине.
Бюрократизм. Многочисленные разветвленные бюрократические аппараты – бич украинских госструктур. Как результат – негативные эффекты, описанные ещё Вебером: обезличенность, ритуализм, инерция, которые усложняют элементарные операции, но при этом устанавливают традиции взяточничества и пути в обход «для своих».
Институт теневой экономики. Кража денег из бюджета, откаты и взятки становятся характерной чертой всех организаций и компаний. Такой способ ведения дел закрепляется и институционализуется, девиацией же считается как раз открытое ведение бизнеса. Впрочем, не просто девиацией, но нежизнеспособной формой – в условиях кумовского капитализма предприятия, не вовлеченные в теневую экономику, имеют гораздо меньше шансов на успех, чем те, что подвязаны на коррумпированные структуры.
Клановость. Существуют закрытые группы предпринимателей, зачастую они имеют и политическую власть. При этом деловое общение нередко переходит также в личное. Не зря термин «crony capitalism» на русский переводится именно как «кумовской» – настолько часто в сфере экономики постсоветских стран встречается закрепление деловых отношений отношениями символического родства.
Монополизм. На рынке доминируют крупные компании, возглавляемые «кланами». Они имеют поддержку государства и, соотвественно, устойчивы к антимонопольным законам, даже если такие существуют.
Таким образом, экономика при «кумовском» капитализме – это во многом ограниченный институт, базирующийся на устоявшихся деловых и личностных отношениях между небольшим количеством предпринимателей. Это монополизированный рынок, обремененный множеством высоких налогов, бюрократизированных процедур, правовой незащищенности, запутанных ритуалов взяточничества и подхалимства. Он естественно менее привлекателен для новых проектов, инвесторов и зарубежных партнеров, а потому не имеет возможностей какого-либо существенного роста.
Вопрос третий: о необходимых мерах.
В данном случае меры – это не столько сущность необходимых реформ, сколько изменения самой системы. Безусловно, Украине не помешают дерегулирование и приватизация энергетического сектора экономики, упрощение налоговой системы, четко сформулированное законодательство, антикоррупционные реформы во всех базовых институтах и прочие важные изменения. Вопрос состоит в другом: как добиться проведения и гарантий успешности этих реформ?
Прежде всего, необходимы люди, готовые совершить политическое самоубийство. Те, кто, не имея никакой гарантии успеха и с минимальной поддержкой народа, попытаются провести реформы.
Далее, инерция и негативная реакция народа должны восприниматься как сила, которую требуется преодолеть. Реформы в духе laissez-faire, наложенные на реалии патерналистского государства, едва ли найдут много поклонников. До сих пор отношения между населением и государством сводились к «мы крадем – вы получаете социальные выплаты». Сознательный, в некотором смысле жертвенный отказ от высоких выплат в пользу свободы и развития бизнеса (пока что крепко ассоциируемого с коррупцией) едва ли возможен.
Собственно, бизнесу, а точнее, его представителям необходимо продемонстрировать выгодность свободной экономики. Долгое время предприниматели приспосабливались к условиям кумовского капитализма и усвоили схему, когда действовать нечестно выгоднее и легче. Умом они могут понимать, рынок без ограничений устроен рациональнее, однако им никогда не приходилось вести бизнес в таких условиях, и не могут быстро перестроиться.
Кроме этого, полезным будет привлечение западного капитала и менеджмента, людей, привыкших работать в некоррумпированной системе. Это даст, с одной стороны, примеры для наследования, с другой — импульс для украинской экономики в целом.
Также имеет смысл привлекать зарубежных экспертов и на государственном уровне. На первых порах принцип «придите и правьте нами» может оказаться довольно эффективным для Украины. Признание авторитета тех же грузинских реформаторов, а тем более, европейских экспертов может также создать легитимацию происходящего в глазах населения. Помимо того, молодое поколение украинцев, получавших образование за границей, тоже может сыграть роль своего рода «Чикаго-бойз».
Вопрос заключительный: суммирующий.
Сможет ли Украина избавиться от непотизма и дать рынку необходимую свободу? Самый очевидный и честный ответ – неизвестно. История не любит сослагательного наклонения, но не любит она также и будущего времени.
Имеет ли Украина условия достаточно благоприятные для того, чтобы произошли позитивные изменения в сфере экономики? Скорее да, чем нет. В общем-то, ситуация в Украине вовсе не безнадежна, хотя и требует кардинальной смены схем взаимодействия между политическим и экономическим институтами. В сущности, Украине нужны только люди, готовые пожертвовать сомнительными благами политической карьеры, люди, которым важнее долгосрочные результаты, чем краткосрочная выгода, и люди, которые могут поделиться позитивным опытом и вложить свои силы и энергию в развитие страны.
Ксения Швец
