История с российским гражданством Депардье - исключение, которое лишь подтверждает правило: "Гражданство все еще кое-что значит", пишет на страницах Foreign Policy Кристиан Кэрил, старший научный сотрудник Legatum Institute и MIT Center for International Studies (США).
Автор признается, что его мало волнует судьба Жерара Депардье (“он великолепный актер, но человек, похоже, довольно недалекий”), но решение отказаться от французского гражданства и получить российский паспорт – весьма интересная история.
В шаге Депардье видят наглядное проявления глобализации: как-никак, главный мотив – видимо, бегство от налогов. Обозреватель The New York Times провел параллель с политикой транснациональных корпораций, ищущих, где бы наладить производство с грошовыми текущими расходами. “В таком случае Депардье – всего лишь очередной бездушный мигрант большого бизнеса, покупающий себе гражданство чисто из бессердечных капиталистических соображений”, – пишет автор. Впрочем, он тут же напоминает, что практика далеко не новая – в 70-х от британских налогов эмигрировали рок-звезды, еще раньше – драматург Ноэль Кауард.
Но почему Депардье выбрал именно Россию? – недоумевает автор. “Это не такое уж выгодное место для штаб-квартир корпораций. А россияне, сколотившие капиталы на родине, не очень-то хотят держать их там”, – поясняет автор. Вероятно, эти россияне знают, что в России “нельзя доверять суду, нельзя рассчитывать, что закон защитит твое имущество, а твоя физическая и коммерческая безопасность зависит от отношений с власть имущими”.
Впрочем, Депардье все это тоже знает, добавляет автор: “Судя по его жестким высказываниям о критиках Путина, он явно не жалеет сил, чтобы подольститься к другу-президенту”.
Кэрил уверен: Депардье ставит на то, что “царь Владимир” предоставляет ему привилегии. Актера “не волнует налоговое законодательство – ему нравится отсутствие верховенства закона”. Собственно, оно бы любому понравилось, если бы он был знаменитостью и другом главного начальника, добавляет автор. Депардье искренне поет “гимн путинской системе”, считает Кэрил.
“Полагаю, это роднит Депардье с долгой вереницей других французов, которые в прошлом отправлялись в Россию, разыскивая различные версии деспотических утопий, которые пытались пропагандировать у себя на родине”, – пишет автор, упоминая о Сартре, маркизе де Кюстине (последний намеревался воспеть плюсы самодержавия, но разочаровался) и Жозефе де Местре.
“Поразительно, что Депардье пошел еще дальше – принял российское гражданство”, – добавляет автор. Он подчеркивает, что случай Депардье противоречит современным тенденциям глобальной миграции: большинство претендентов на гражданство РФ – граждане бывших республик СССР, “жаждущие бежать от еще более репрессивных или экономически неразвитых режимов”.
Большинство иммигрантов выбирают страну преимущественно по уровню “верховенства закона”, а не только по ставке налогообложения. “Очень многие богатые россияне и китайцы предпочитают держать деньги, покупать дома, давать образование детям (и получать паспорта) в странах, где, как им известно, все еще можно рассчитывать на справедливое правосудие”, – добавляет автор.
Богатые уроженцы Запада как-то не спешат обосновываться в Пекине и Москве. Возможно, их сдерживает печальная судьба Нила Хейвуда и Билла Браудера.
“Гражданство – до сих пор весьма важный аспект, несмотря на благодушную чушь о безграничной глобальной цивилизации”, – заключает автор.
