Рабочая группа по его подготовке сочла, что общество к этому не готово.
Почему так случилось и что на самом деле объединяет россиян? Мнение Олега Кашина.
На Западе Владимира Путина часто называют националистом, но в России такой титул звучит двусмысленно – как, впрочем, и само слово “нация”. В постсоветской политической традиции национализм приравнен к ультраправому радикализму, отношения которого с государством почти исчерпывающе регулируются уголовным кодексом и соответствующими полицейскими ведомствами. При этом основные политические силы, включая либеральную оппозицию, никак не оспаривают этого положения вещей и тоже относятся к национализму как к чему-то неприличному.
Идея законодательного оформления “российской нации” в этом смысле могла бы стать вполне революционной, но, судя по тому, что рабочая группа, готовящая законопроект, объявила о своей фактической капитуляции, национальное строительство спустя 25 лет после создания государства в его нынешнем виде – это все-таки слишком поздно.
Буряты, воюющие за “русский мир”?
Три года назад после смены власти на Украине официальная Россия и в риторике, и на практике объявила себя защитницей этнических русских в сопредельном государстве. Словосочетание “русский мир” звучало с высоких трибун и телеэкранов, но уже тогда слово “русский” явно входило в клинч с более привычными официальной Москве “россиянами” и “российским”.
Словом “россиянин” можно назвать и чеченца, то есть представителя мусульманского народа, в последние 20 лет дважды воевавшего с Россией, и бурята – сибирского буддиста. Буряты в России традиционно предпочитают служить в танковых войсках, многие из них воевали на востоке Украины, и когда российская пропаганда заявляла, что в Донбассе идет борьба за русский язык и русскую культуру, украинцы язвительно возражали: неужели буряты имеют какое-то отношение к жителям Донбасса? Они молятся другим богам, они говорят на другом языке, они внешне не похожи на русских – что они вообще забыли в украинских степях?
Национальное строительство давно прекратилось
Постсоветская Россия в первые годы своего существования была озабочена множеством куда более приземленных вопросов, чем национальное строительство. Кто-то был увлечен перераспределением собственности, кто-то учился жить в условиях катастрофической бедности – думать о высоком было просто некому.
Россия сохранила советское административное деление, важнейшим свойством которого были национальные автономии, в новых условиях превратившиеся в полноценные этнократии – когда титульная нация занимает большинство руководящих должностей, в школах обязательно изучение местного языка и культуры, у республик есть свой флаг, гимн и национальная история.
Так устроена Чечня, так устроен Татарстан, так устроены мусульманские Башкортостан, Дагестан, Ингушетия, буддистские Калмыкия и Тува, финно-угорские Мордовия, Удмуртия и еще несколько национальных республик. Их существование не позволяет России называться государством русского народа – официальная риторика использует термин “многонациональное государство”, подразумевая, что Россия принадлежит всем этносам, входящим в нее. На этой стадии национальное строительство и остановилось в 1991 году – возможно, навсегда.
Несуществующая историческая общность
Стоит иметь в виду, что сохранившаяся до сих пор советская традиция подразумевает однозначно этническое значение слова “нация”. В СССР этническую группу, к которой принадлежит гражданин, фиксировали в его паспорте, и в обиходе до сих пор сохранились вполне нацистские обороты со словом “кровь” – “во мне четверть украинской крови”, “во мне есть только русская кровь”. В СССР нациями назывались именно этнические группы, а все люди, которые жили в стране, принадлежали к “советскому народу”. Предполагалось, что по мере построения социализма и затем коммунизма этнические различия между людьми исчезнут.
В годы правления Никиты Хрущева и Леонида Брежнева советская пропаганда изобрела термин “новая историческая общность”, предполагающий, что русские, украинцы, грузины и прочие уже не отличаются друг от друга и все вместе принадлежат к этой общности.
Несостоятельность такой теории проявилась в годы правления Михаила Горбачева, когда “советский народ” в Азербайджане и Армении начал между собой настоящую межэтническую войну. Оказалось, различия между нациями никуда не делись, и советские люди готовы убивать друг друга только за принадлежность к чужому этносу.
На территории нынешней России эта же проблема проявилась уже в 1992 году, когда мусульмане-ингуши и христиане-осетины начали убивать друг друга в ходе территориального спора за небольшой ингушский район около осетинского города Владикавказа. Теперь в этом районе ингушей нет, а отношения между ингушами и осетинами остаются напряженными. Совсем недавно российский телеканал “Звезда” был вынужден уволить редакторов, подготовивших фильм об осетино-ингушской войне, в котором комментарии давал только ингушский президент Юнус-бек Евкуров, а осетинской стороне слова предоставлено не было. При этом и ингуши, и осетины формально – совершенно одинаковые россияне, имеющие равные права в своей стране.
Сегодня в России межэтнические противоречия задавлены сильной центральной властью, и Владимир Путин, очевидно, это понимает. Попытавшись на уровне закона объединить граждан России в “российскую нацию”, он столкнулся с тем, что кроме массовой лояльности лично ему у объединяемых народов ничего общего, очевидно, нет. Возможно, Владимир Путин действительно хотел бы быть националистом, вот только нации, интересы которой он был бы готов защищать, не существует, и попытка изобрести ее в очередной раз провалилась.
Олег Кашин
