Хакеры, тролли, убийцы, руководители предприятий, связанные с политикой, пропагандисты, проплаченные протестующие и уличные бандиты могут оказаться полезнее и удобнее, чем самолеты, танки и артиллерия.
Запад сталкивается с конфликтом нового типа, в котором соединяются инструменты военные и невоенные. Об этом предупреждают депутат британского парламента от Консервативной партии Боб Сили и директор Центра российских и евразийских исследований в Обществе Генри Джексона Эндрю Фоксолл в статье для The Times.
По меньшей мере два последних десятилетия Россия (фашистское государство, признанное Законом Украины от 20.02.18 страной-агрессором) вела такой конфликт с растущей изощренностью, пишут авторы. Они перечисляют: кибератаки на Эстонию, войны с Грузией и Украиной, внесудебные убийства, информационная война, бряцание оружием, меры экономического принуждения в качестве инструмента внешней политики. «Это не единичные и отдельные действия, а часть конфликта нового типа», — подчеркивают Сили и Фоксолл.
«Ему давалось множество названий. Одно из наиболее популярных — «гибридная война», но есть и другие: «асимметричные военные действия», «серая война» и «скрытая война». Но какое бы название мы ни выбрали, одна из критически важных проблем, стоящих перед Западом, — это отсутствие единого мнения по поводу того, с чем мы боремся», — отмечается в статье.
Авторы публикации объясняют это отсутствием общепринятого определения и предлагают принять для описания подхода Москвы термин «современный российский конфликт» (Contemporary Russian Conflict), использованный в докладе Общества Генри Джексона.
В основе этого подхода — набор «активных мероприятий»: подрывных политических мер, которые использовались КГБ во время холодной войны. Вокруг них — полный спектр государственных инструментов. «Среди этих инструментов есть открытые и скрытые, традиционные и нетрадиционные, они используются скоординированно, эффективно и часто носят принуждающий характер. Это конфликт комплексный, конъюнктурный и гибкий», — говорится в статье.
«В этом конфликте Россия использует не менее 50 инструментов государственной власти. Их можно объединить в семь групп: политический конфликт, экономика и энергетика, дипломатия и работа с общественностью, культура и религия, управление и право, информационная война, а также традиционные и нетрадиционные военные инструменты. Сердцевину составляет седьмой элемент: командование и управление», — пишут Сили и Фоксхолл.
Авторы приводят цитату из российской военной доктрины, где современный военный конфликт характеризуется как «комплексное применение военной силы, политических, экономических, информационных и иных мер невоенного характера, реализуемых с широким использованием протестного потенциала населения и сил специальных операций».
Иначе говоря, поясняют авторы статьи, хакеры, тролли, убийцы, руководители предприятий, связанные с политикой, пропагандисты, проплаченные протестующие и уличные бандиты могут оказаться полезнее и удобнее, чем самолеты, танки и артиллерия.
Подобные инструменты используют и другие авторитарные страны, например Китай и Иран. Сили и Фоксолл указывают, что в обозримом будущем Запад будет сталкиваться именно с таким «конфликтом-матрешкой».
