Российский президент дал Рамзану карт-бланш, позволяющий тому делать все, что заблагорассудится, взамен кажущегося спокойствия.
Об этом пишет Олег Панфилов.
Иногда Рамзан переигрывает – начинает ругать Барака Обаму или Ангелу Меркель. Как будто они прочтут его слова и как минимум испугаются. Прочтет один человек – это точно, это – Владимир Владимирович по прозвищу «Аллах». Его так назвал сам Рамзан, когда пришлось отвечать, откуда у него столько денег. Многим тогда пришлось испугаться такого богохульства, думали, что муфтий Чечни возмутится или муфтий повыше, например, Талгат Таджуддин. Но никто ничего не сказал. Ни Обама, ни Меркель, ни Таджуддин. Как будто ничего и не случилось – как ветерок подул и затих, – пишет грузинский профессор Олег Панфилов для Крым.Реалии.
Так зачем все это? В современном русском языке есть такое слово – «понты». Это когда нет ничего особенного ни во внешности, ни внутри, ни знаний, ни подвигов, ни достижений, но заявить о себе хочется. На самом деле «понты» – естественное поведение современных российских политиков, говорящих высокопарные слова о России – «великая», «могучая», «непобедимая». Чтобы подчеркнуть себя в процессе могучести России, говорят, что она, наконец, «с колен встает». «Понты» – война в Грузии, «понты» – война в Украине и Сирии. За «понтами» – ничего, пустота, никто, начиная с Путина, никто не может объяснить – зачем эти войны, что они дадут для развития России, увеличится ли экономический потенциал. Наконец, появится ли собственная авиапромышленность или автомобильная, и такая, чтобы не смеялись, а конкурентоспособная.
Самые большие «понты» последних шестнадцати лет – Рамзан. Собственно, Рамзан появился в качестве руководителя Чечня чуть позже, но он был всегда рядом с отцом, был начальником его охраны, неожиданно оказавшийся 9 мая 2004 года в Москве, а не на грозненском стадионе «Динамо». Ахмат Кадыров был взорван заложенным заранее взрывным устройством, которое не могла не пропустить служба безопасности, ее возглавлял сын, Рамзан. Спустя некоторое время Рамзан появился на экране в мягкой спортивного вида одежде, понуро стоял рядом с Путиным, который говорил дежурные слова о трагедии.
Путин заменил Рамзану отца, с которым они были почти ровесники. У Путина наверняка уже был план действий в Чечне. Денег в казне было навалом, и он решил, что успокоить мятежную Чечню можно, купив ее. Не Чечню как республику, а тем более, не чеченцев. Зато можно было купить Рамзана.
Спустя три недели после гибели Ахмата в собственной постели был найден мертвым старший брат Рамзана Зелимхан. Он, в отличие от младшего брата, нигде особо не проявлялся, служил старшиной в спецроте.
Рамзана знали больше – он мелькал рядом с отцом, особенно когда Ахмата назначили муфтием Чечни в 1995 году. Рамзана видели с Шамилем Басаевым, стоял рядом с Дудаевым, с Асланом Масхадовым. С теми, кого он сейчас называет «шайтанами».
Никаких подвигов он не совершал, хотя фраза о том, что «первого русского он убил в 16 лет», выгодна, скорее всего, ему: раньше для ореола славы и сейчас – для «понтов». По крайней мере, те, кто по-настоящему воевал против российской армии, припомнить его с оружием и шедшим в атаку не могут. Теперь они смеются над мундиром генерал-майора и иконостасом орденов и медалей.
Другие смеются над званием академика и титулами «почетного доктора», хотя сам Рамзан, так и не закончивший среднюю школу, в интервью Анне Политковской не мог вспомнить специальности, по которой он учился в филиале Московского института бизнеса в Гудермесе, но имеет несколько почетных званий профессора. Якобы защищал докторскую диссертацию. В честь него названы 10 улиц и один переулок. Если бы не возраст – 40 лет, можно подумать, что перед нами пожилой заматеревший представитель славной коммунистической номенклатуры, по традиции увешанный орденами и медалями, обласканный коллегами и с нетерпением ждущий пенсии.
Именно это качество и привлекло Путина и тех, кто курировал Чечню, – «понты» и тщеславие, страсть к деньгам и чинопочитанию. Казалось бы, Ахмат, окончивший Исламский институт в Ташкенте, должен был воспитать сына в исламский традициях скромности и в отвращении к алчности. Но вышло наоборот. Видимо, Путин или кто из ФСБ, наблюдавший мальчика, особенно после того, как Ахмат переметнулся к «федералам», заметили склонность к «понтам». А дальше все пошло по накатанной чекистской методичке. Путину в Чечне нужен был надежный человек – чтобы чеченцы впредь не смели поднимать головы и не требовали независимости. Тактика на самом деле старая, со времен Кавказской войны в 19 веке. Сорок с лишним лет российская империя пыталась склонить чеченцев и других жителей Северного Кавказа к сожительству. Чаще воевали, но случалось, что подкупали и уговаривали. Рамзан относится к последним категориям – не смог устоять перед соблазном распоряжаться сотнями миллиардов рублей, посылаемых Москвой без задержки. Уговаривать, как оказалось, особо и не надо было.
Кремль хотел откупиться за разрушенное в двух войнах, но сможет ли откупиться от памяти десятков тысяч человек, убитых, покалеченных и пропавших без вести с 1994 года. С какой стати в 2004 году 28-летний молодой человек получает звание Героя России, не совершив ни одного подвига? И с какой стати спустя два года он становится президентом Чечни? Не имея ни опыта государственной деятельности, ни реального образования, ни поддержки населения. Напротив, чеченцы весьма болезненно относятся к предателям, тем более, переметнувшимся к тем, с кем воевали десять лет, а по большому счету – 200 лет.
По большому счету, Путин дал Рамзану карт-бланш, позволяющий тому делать все, что заблагорассудится, взамен кажущегося спокойствия и слишком дорогого благополучия. Рамзан начал зачищать Чечню от неугодных, в первую очередь, правозащитников и журналистов. Кого запугивал, кого-то находили убитыми. Любое расследование заканчивалось привлечением или вторых, или третьих исполнителей, но ни одно следствие и редкие суды не пытались выявлять заказчика. В России уже стало признаком считать «висяки» заказом власти, которая не заинтересована в расследовании тех преступлений, к которым сама причастна. Российское общество уже настолько созрело для авторитаризма, что убийство инакомыслящего стало приветствоваться, как это было в 30-х годах во время сталинского террора. И Рамзан как раз пригодился в роли исполнителя «воли народа», то есть Путина.
Карт-бланш подразумевал не только огромные денежные траты, не только безграничный террор, но и право на любое поведение. «Кадыровец» в Москве с пистолетом на поясе или с автоматом в автомобиле – обычное явление. Путин породил явление, которое трудно прокомментировать, с точки зрения Уголовного кодекса или Конституции. Сотни тысяч чеченцев, живущих в эмиграции – в Европе, Америке или в Турции и Иордании, смотрят на происходящее в Чечне как на занимательную историю о том, как можно с помощью нефтедолларов и беззакония держать в страхе оставшееся население. Путин создал совершенно новый вид кавказца, для которого не существует ни современных законов, ни адата, ни шариата, на который он ссылается. Такой диктатор на доверии – у главного диктатора.
Хотел ли Путин или нет, но Рамзан превратился в самого близкого к нему человека, даже без его согласия. Вряд ли Путин предполагал, что из руководителя небольшой республики вырастет человек, который думает, что все его боятся. Поскольку никто его не одергивает из Кремля, свидетельствует либо о молчаливой поддержке «академика», либо о потерянной возможности осадить зарвавшегося Рамзана. Одно дело – пугать своих земляков, публично оскорблять женщин и мужчин, раздевая их до трусов, что считается тяжкой обидой, о которой будут помнить несколько поколений его родственников. Другое – обращаться с оскорблениями к президенту США или канцлеру Германии. Сюжет из басен Ивана Крылова. Если Путин молчит, значит, ему это выгодно, надо, чтобы Рамзана боялись.
Но россияне еще умеют уважать. Не того, кто справедлив и умен, а того, кто врет и угрожает. На интернет форумах спорят – насколько Путин позволит Рамзану заниматься внутренней политикой. Некоторые даже всерьез утверждают, что Рамзан вполне способен стать президентом России. Никем он никогда не станет: генеральская форма и иконостас из медалей – это все, что ему позволено. Кроме общероссийского фактора не стоит упускать и такой – внутрикавказский, со своими традициями, отношениями и горскими законами. Сила Рамзана в поддержке Путина, а дальше – неизвестность, пустота. Нервозность Рамзана и его геополитические потуги от бесперспективности. Он понимает, что у Путина заканчиваются деньги, потом закончится власть, а Рамзану придется отвечать. Даже не по российским законам, а по кавказским. Это намного страшнее.
P.S. По сообщению телеканала «Грозный ТВ», 22 января на митинге в поддержку Рамзана пришли больше 1 миллиона человек, то есть все население республики и близлежащих районов Российской Федерации. Представитель РПЦ, Благочинный Наурского района отец Амвросий со сцены обратился к Рамзану: «Ваше превосходительство».
