Теория малых дел подсказывает российской власти, что вести себя надо так же, как Советский Союз после того, как был сбит южнокорейский Боинга в 1983 году.
Рассказал Андрей Окара, российский политолог.
Кажется, только ленивый за последние два дня не вспомнил всуе ту самую пожароопасную шапку Мономаха, которая горит известно на ком и при каких обстоятельствах. И вспоминают ее то с ужасом (мол, новые санкции добьют российскую экономику), то с недоумением (России нужно было соглашаться на создание трибунала, а вину перекладывать на Стрелкова и донецких «ополченцев»).
Год назад трагедия Боинга стала переломным событием в плане отношения Запада к Кремлю и оценки войны в Донбассе. После Боинга война в Донбассе в западном восприятии из регионального конфликта превратилась в конфликт глобального характера, с общемировыми рисками и последствиями.
Теперь российское вето становится новым переломным моментом: фактически, Россия открыто противопоставила себя не просто Совбезу ООН, но всему миру. Но именно это состояние, когда весь мир против тебя, а ты против всех, когда Россию не поддерживают ни Китай с Никарагуа, ни Беларусь с Венесуэлой, и является главным политическим наркотиком для кремлевских дедушек. Это для нас, простых смертных, всё происходящее — стыд, позор, усугубление санкций и закручивание извне внешнеполитических «гаек».
А для них, для власти, это наивысший пик своего собственного политического могущества. Это ситуация, когда ты можешь сам, в полный рост и голос послать всех вместе взятых западных лидеров — хоть на три буквы, хоть на четыре, хоть на пять. Не приехали на сочинскую Олимпиаду? Забыли прилететь на День Победы? Нате, получите! Такое противостояние (пока символическое и дипломатическое) с остальным человечеством — это манихейское желание ощутить Россию городом праведников, последней крепостью, осаждаемой неверными и еретиками, а самих себя — всемогущими Председателями Земного Шара, беседующих на досуге хоть с Махатмой Ганди, хоть с Иваном Ильиным, хоть с Гитлером или Наполеоном.
Даже жаль тех грандиозных михаилолеонтьевских и прочих пропагандистских усилий, обвинявших на протяжении года во всём «украинских карателей» и прочих «марионеток Госдепа».
Примечательно, что из профессиональных публичных защитников Кремля и апологетов кремлевской точки зрения после вето вдруг дар речи потеряли почти решительно все. Ситуация вполне патовая, поскольку иного решения от российской делегации в Совбезе ООН никто не ждал. Виталий Чуркин уже объявил, что в случае повторного рассмотрения вопроса о трибунале вето будет таким же большим и толстым. Но почти очевидно, что этот трибунал таки состоится. С очень проблемными последствиями для российской экономики и международной репутации страны.
Да, теория малых дел подсказывает российской власти, что вести себя надо так же, как Советский Союз после того, как был сбит южнокорейский Боинга в 1983 году: заболтать, уладить, «устаканить», «порешать» на низовом уровне. Но не «устаканится». И уже не забудут. Тем более, что Запад благодаря российскому вето получает сразу несколько козырей.
Например, вряд ли теперь Россия останется главным публичным ревизором исполнения Украиной Минских соглашений. С другой стороны, возрастают и риски агрессивно-неадекватного поведения Кремля. Российское вето в Совбезе приближает одну роковую для России тему: в какой-то момент на Западе может возникнуть консенсус по поводу российского будущего. Будет объявлено, что Россия — страна немодернизируемая, агрессивная, представляет опасность для своих соседей самим фактом своего существования и подходит под все критерии «империи зла». Вот тогда нынешний антипутинский консенсус может превратиться в антироссийский. С перспективой повторения Российской Федерацией судьбы Советского Союза.
