Иосифа Давыдовича Кобзона больше не пустят в Европу. Санкции обрушились на парик певца, как торнадо на оклахомщину. Об этом пишет в блоге российский писатель и журналист Александр Сотник.
«Золотой голос России» и раньше-то не думал «о секундах свысока», а теперь и вовсе погрузился в мысли о вечном: как навестить родных детишек, разбросанных по грешной земле? Они, бедные, совсем захирели в «гейропах», а без отцовского внимания – вообще того и гляди: скопытятся. Все-таки, молодец их папа: предвидел подлость европейцев и американцев, и проголосовал за принятие «Закона Димы Яковлева», запретивший иностранцам вывозить наших детей в их проклятые кулички.
Зато госдумские коллеги получили шанс влезть в шкуру опального Давыдыча и спеть под караоке: «Я – Кобзон!.. Я своих защищаю питомцев!..» И запретить русофобам выезжать из России. И вообще запретить все на свете. Их можно понять: Запад вот-вот лишит их родительского счастья видеться с собственными детьми. Как это переживет министр Лавров? Да что там Лавров – Путин как переживет?
Подсказываю: господа с Охотного ряда, немедленно начните кампанию по возвращению своих отпрысков из западного ада! Спасайте, кого еще можно спасти! Вывозите их под прикрытием ФСБ, пакуйте в чемоданы и тайно, ночью, перебрасывайте через вражьи кордоны да китайские стены.
Можно было бы еще дать асимметричный ответ: запретить ихним певцам да актеришкам выть со сцены в России. Но Мединский пошарил в своей голове, и не нашел артистов уровня нашего кобзаря. И Шарль Азнавур ушел курить на Елисейские поля, и Zaz онемела от горя, а Депардье – и вовсе съел российский паспорт. Ибо – не тот уровень, не тот! Ну, не дружили они с Тайванчиком, и с Квантришвили не дружили. Жерар – тот, конечно, парень хваткий, даже с Путиным сиживал за одним столом, но все равно – мелочь пузатая в сравнении с нашим гигантом.
Можно долго зубоскалить на эту тему, ибо пацаны – такие пацаны, как могут – так и огрызаются: «Ах, вы запретили Задунайским бродить по вашим улицам? Тогда и в наши пахучие подворотни не суйтесь, ка-азлы!..» Только одно обстоятельство не дает покоя: дети.
Не их дети – сытые, довольные и чванливые. Наши дети. Точнее – ничьи. Которых никто не усыновит и не вылечит. И не даст шанса на нормальную жизнь. Потому что Кобзон когда-то так решил. И проголосовал. И звук его баритона еще отзовется эхом несчастий в каждой сиротской душе. Потому что он будет петь и дальше.
И голосовать…
