Город Егорьевск Московской области. Последний раз я была там в 1980 году.
А письмо от родных, живущих там, пришло буквально пару дней назад. Они боятся спрашивать по телефону о нашей жизни в Украине на новом месте, пишут. Верят, что почту не перечитывают. Ну, не может же быть, чтобы вот так тотально? А в телефон не верят. Американские спецслужбы, технологии, Обама. Ну, то таке, российский синдром.
О Егорьевске у меня нет плохих воспоминаний. Только детство и нежность. Я еще могу на память проложить маршрут от улицы Островского до центра. В центре парк. В парке пруд. Там кувшинки и ротаны. Ротаны – это такие рыбки. Мы их ловили с дедушкой для ухи.
А еще Егорьевск для меня – это огромные кусты флокс в саду, где прошло мое детство, россыпи земляники в лесу, головастики на отмели лесного озера, золотистые поля ржи, обрамленные березовыми рощами, и синие кусочки неба между ними. Васильки.
В субботу жители деревянных домов барачного типа собирались под старой липой. Там, в саду, где росли раскидистые кусты калины, посаженные моей теткой, липы, а еще райские яблони и бузина, стоял длинный стол. Туда сносили сладости. Кто чем богат: конфеты, варенье, печенье. Мы пекли блинчики. А соседка-узбечка приносила янтарное, прозрачное печенье, которое таяло во рту. На столе стоял огромный самовар, который пыхал дымом и огоньками. Его кочегарил мой дядя, накачивая воздух через кирзовый сапог. Топили самовар шишками, которые мы собирали возле елей, растущими между домами улицы Островского. Гоняли чай, – так говорят в Егорьевске, до самой ночи. Тихие беседы взрослых, которые я не помню. Помню, как пела тетка. Русские и украинские песни. Их знали все завсегдатаи этих чайных посиделок. А дядька играл на баяне. Он уроженец Ленинграда. Она родилась в Полтавской области, в Украине.
Город легкой промышленности. Так можно охарактеризовать Егорьевск. Бывший купеческий. Ох, какие на старых купеческих особняках были резные наличники на окнах. Заборы. Навесы над порогом. Часто рассказывали легенды, как в разрушенных купеческих домах находили клады. Серебро. Золото. Дома разрушали под новострой. Мне жалко было их. Дома. Такие степенные. Пахли деревом и древностью. Двор охраняли огромные дубовые ворота. Я такие видела только в сказках. Город разделялся рекой Гуслянкой на “старый” и “новый”. А за городом Любляна, красивая и нежная, в кувшинках и камышах.
“Новый” микрорайон мне не нравился. Однообразные пяти-девятиэтажки. Я любила тот, старый купеческий Егорьевск, именно его я часто вспоминала в Таллинне. В Эстонии история – это культ. Каждый старинный дом под охраной государства. Реконструкция только с сохранением всех узоров, строения, самобытности. О каждой улочке и доме эстонцы могут рассказать целые баллады. Почему в России так стремятся зачистить историю? Я представляю, сколько бы туристов было в этом тихом провинциальном городишке, если бы сохранить все то, что так пахло деревом, теплом и сказкой.
От моих вопросов, где сами купцы, что они производили, и попыток размотать что-то сказочно-историческое, взрослые отмахивались. Один раз, когда я достала соседа дядю Мишу расспросами о старых хозяевах их дома (они жили не в барачном доме, а в отдельном, именно купеческом), он отмахнулся “расстреляли, наверное”.
А вот с наследием купцов получилась иная история. Их производственный задел использовали вплоть до 1990-х годов. Старые красильная, кожевенная и ткацкая фабрики были той, дореволюционной постройки. Но я почему-то боялась этих зданий. Серые, угрюмые, тяжелые.
Еще это город летных училищ и летной славы. Все дети были помешаны на авиа-моделировании. А в городе было полно кубинцев. Они учились в летном училище и училище легкой промышленности. Много егорьевчанок уехали на Кубу, а в городе было много смешных (на мой детский взгляд) смуглых и удивительно кучерявых детишек.
В выходные мы садились на электричку и, отъехав пару станций от Егорьевска, уходили в лес, чтобы собрать чернику, бруснику, ежевику, землянику и белые. У каждого из нас был тесок (прямоугольная корзинка из бересты) и круглая корзина для грибов из лозы. Выходили из леса мы всегда возле Холмов. Так называлась деревня. Холмы. Возможно, потому, что каждый дом стоял на холме. Вернее, в холме. Так как дома (срубы) – фактически вросли в землю. Первый раз, когда я увидела эту деревню, у меня был культурно-сказочный шок. Я, проходя мимо домов, ждала, что вот-вот из почернелого и покрытого мхом сруба выскочит Баба-яга Костяная Нога, и всё. Я цеплялась изо всех сил за руку дядьки и смотрела себе под ноги, чтобы мой взгляд не привлекал нечистую силу. Деревни, которые были расположены возле Егорьевска, были похожи одна на одну. Срубы, проселочная дорога. Часто к деревням не было подведено электричество. А дорога (проселочная) размокала под дождем. Доехать к деревне можно было только на лошадях. Поэтому тот, у кого была лошадь, был самый уважаемый человек в деревне. Он мог отвезти к станции, до остановки, привезти лекарства или отвезти в больницу. “Скорая” в такие села не приезжала. Да, и это 1980-й год. Олимпиада. Красочная, шумная Москва. Кока-кола. Бананы. Да, я первый раз увидела и попробовала бананы в бурлящей олимпийской Москве. И плакала, когда улетал олимпийский Мишка.
Вместе с Мишкой из Егорьевска в конце восьмидесятых почему-то начали улетать и заводы. Их закрывали. Ткачей и наладчиков начали автобусом возить в соседний Вознесенск. Люди стали покидать город. Кто-то ехал в Москву на заработки и оседал там. Кто-то уезжал по старым связям на Кубу, в Испанию, Италию. В город перестали привозить военных. Затих и учебный военный аэродром.
90-е Егорьевск переживал почти так же, как и Донбасс. Безработица. Нищета. Спасали грибы, ягоды, которые егорьевчане везли на электричке продавать в Москву.
Когда началась война, мама плакала, доказывая своей сестре, что наш Свердловск бомбят не американцы, а русские. Тетка жаловалась на Обаму, который закрыл очередной завод в Егорьевске. В 2000-х там начали открывать совместные предприятия. В Егорьевске по улице Промышленная, 9, например, изготавливается продукция фирмы “bella”.
Когда наши родные в Егорьевске узнали, что мы уехали в Украину (из Украины в Украину, такая печальная судьба беженцев Донбасса), то у них был шок.
Как в село? – рыдала она в телефон, – там же нет больницы, школы, газа, света. Как вы будете жить?
Она долго не верила, что в селе у нас почта, сельсовет, фельдшерский пункт и больница, можно сделать кардиограмму и поставить капельницу, пройти лечение. Есть газ. Свет. И нет веерных почасовых отключений. А еще в село ведет асфальтированная дорога. И есть интернет. В школу детей возят на комфортабельном новеньком автобусе. В школе питание, отопление, интернет.
А автолавка? – опять рыдает тетка – Как часто к вам приезжает автолавка и привозят продукты?
Пришлось вспоминать, шевеля извилинами, что такое “автолавка”. Это магазин на колесах, который в Егорьевске в еще молодость мой тетушки развозил один раз в неделю продукты по селам.
-Шо,- шокала мама в трубку,- яка автолавка? Тю! У нас пять магазинов в селе и город же рядом. Там и магазины, и рынок, и супермаркет, и банк. Ну, ты, як с прошлого века. Это ж не ваша деревня, а наше село,- язвила мама, не выдержав “на сколько вам задерживают пенсии”, и “заставляют ли нас сдавать выращенную живность в АТО”, “есть ли продразверстка”.
В общем, отослали родным фотоотчет с красотами села, просторами, акациями, нашего красавца Техаса (это петух) и его гарема (это курочки), стада американских наемников (гуси) и партизан-подпольщиков (это пока одно скромное семейство кроликов). Ну и магазин, школу, дорогу, и ванную, которую мы сами построили в доме, переоборудовав одну из кладовых. А, и подвал с купоркой. Еще (для изгнания и излечения российского синдрома) виды с Тарасовой горы, Каневского моря, детей, идущих в школу в вышиванках, фонтана, что журчит на площади Канева возле “АТБ”.
Почему я решила вам рассказать о городе Егорьевске Московской области? Не для рекламы царствия Московского. Это предыстория к истории. Долгая. Но просто очень хотелось показать ТОТ мир. Мир, между которым целая вечность из боли, войны и пропаганды.
И эта история нужна именно тем, кто там, на Востоке Украины, ждал Путина и “русский мир”. И часто его ждали те, кто никогда не был в России. Или был, как и я, в 1980-м году. И эти люди, ждущие и верящие пропаганде, никогда, я подчеркиваю, никогда не возьмут на себя труд погуглить российские сайты, чтобы узнать, как живет Россия.
А Россия, в частности, город Егорьевск, устав ото лжи, обещаний и нищеты, пишет письма Обаме. Пишет и просит их защитить. Их старость. Их Победу. Их жизнь.
Наши свердловские ватники не верили и до сих пор не верят в то, что в деревнях соседнего с нами российского Гуково нет газа. А пенсионерам, бывшим работникам закрытых гуковских шахт, не привозят бытовой бесплатный уголь. В России нет Горного Закона, согласно которому в Украине пенсионеры-шахтеры и работники угольной отрасли пожизненно получают бесплатный бытовой уголь.
Россия-страна газоколонка, бензоколонка. Богатая и безмерная. Таки да. Вот только ее безмерность и богатство помещается в несколько чиновничьих карманов.
Жители Егорьевского района обратились к Обаме за помощью с газом. Егорьевчанин Валерий Слесарев штурмует американское посольство в Москве с последней надеждой помочь старикам-пенсионерам, умирающим от холода в деревнях Егорьевского района. В деревнях, в которых нет газа.
Больше десяти лет он добивается от местных властей, чтобы они обеспечили газом несколько крупных деревень в районе. Большая часть жителей этих деревень немощные пенсионеры, ветераны и участники войны, которые вынуждены подбирать упавшие деревья и колоть их на дрова. Вдумайтесь! Бессмертный полк. “Мы можем повторить”. “На Берлин”. “Россия будет восстанавливать Сирию”, “Наша Победа”, “деды воевали” ….И нищие ветераны войны, живущие в осевших, покрывшихся мхом домах, без света и газа, без дорог, ждущие автолавку в селах, которые расположены всего в 10-50 км от города Егорьевска Московской области.
Неужели вы, те, кто так хотел жить в русском мире, хотите жить так? Хотите закончить свою жизнь так?
Я как-то спорила со своим земляком, уехавшим из Свердловска в 90-е и сделавшим карьеру в Москве. Он удачливый, талантливый мастер. Бизнесмен. Он так хотел, поддерживая боевиков и оккупацию Донбасса, чтобы Свердловск жил, как Россия.
Какая? – спрашивала я его. – Какая Россия? Ты видел Россию вне Москвы? Твои заказчики – богатые москвичи, россияне, но не среднестатистический люд. Любой шахтер-пенсионер Донбасса в разы богаче пенсионера Егорьевска. А наше Донбасское село красивее, благоустроеннее и современнее, любого села России.
Россия-страна газа, не смогла обеспечить газом россиян. В Свердловске газ, свет, вода и интернет были во всех селах нашего района. А рядом в угольной части российского Донбасса (кто не знает, то Донбасс-это технологически-промышленная часть Донецкой, Луганской и Ростовской областей) старики собирают хворост, чтобы протопить печь и приготовить покушать. Абсурд Мордора! Русский абсурд!
После долгих лет борьбы терпение активиста лопнуло, и он решил обратиться за помощью к президенту, но не России, а США — Бараку Обаме.
Валерий Слесарев, житель города Егорьевск Московской области (видимо шпион, представитель хунты всего мира и пятая колонна, как и защищаемые им старики) верит, что сердце Обамы дрогнет, когда он узнает, в каких условиях живут старики в России, и он поспособствует газификации местности. Старики, ветераны войны и труда собрали более 500 подписей и подготовили обращение к американским властям. Теперь ждут, когда им назначат дату приема.
– В городе Егорьевске творится страшный беспредел, – сокрушается Валерий Слесарев. – Достучаться до власти невозможно! – говорит он в интервью журналистам.
Уже более десяти лет власти Егорьевска обещают провести газ в деревни Парыкино, Владычино, Подрядниково, Демидово, Сидоровка и др. Но, как говорят в России, воз и ныне там. Бабушки подбирают дрова, выпавшие из проезжающих фур, и вручную их колют, чтобы можно было обогреть дома, собирают хворост и валежник.
В лесном районе нет дров в продаже. Их вывозят на…заводы по изготовлению древесного угля для барбекю. В районе идет агитация за то, чтобы покупали уголь в брикетах с завода в Шатуре. Но пенсионеры не могут себе это позволить. Ни купить дрова, ни купить брикетированный уголь.
Старики (видимо из-за отсутствия в их домах телевизора) не верят российской власти и уверены, что порядок в их селах может навести только Обама.
Валерий Слесарев их поддержал и, позвонив в посольство США, озвучил проблему. К его удивлению, его выслушали и пригласили на прием.
Я не буду описывать все перипетии российских борцов за российский газ в селах Российской Федерации. Не верящим – “Гугл в помощь”. Всё равно упоротые адепты “новороссии” будут орать “ну, и что, зато экология хорошая и бандеровцев с геями нет”. Об известных геях России и гей клубах России вам может рассказать тот же Гугл. А я вот чем хочу закончить.
Заместитель Главы городского округа Егорьевск Денис Лубяной, комментируя происшествие, заявил, что “Газификация Егорьевска идет высокими темпами. В прошлом году у нас было газифицировано 5 населенных пунктов. Это один из самых высоких показателей в регионе, если учесть, что из 24 муниципалитетов мы занимаем 6 место по числу газифицированных в прошлом году объектов”.
Если с 1980-го, с СССР, с независимости Российской Федерации, полученной от хунты в 1991 году, газификация Московской области еще не дошла до города Егорьевска, то это, видимо хорошо. Это показатель. “Русский мир”, который так ждали адепты Путина на Донбассе, дойдет к Донбассу не скоро. Он, конечно, уже выдвинулся, но судя по ситуации с Егорьевском, еще не дошел даже до границ Московской области. Так что до Донбасса, ему, как до Киева, рачки. А адептов “русского мира” я бы не перевоспитывала. Я б лишила гражданства и – в Егорьевск. В не газифицированные российские деревни. Чтоб “русского мира” им, аж по самые помидоры хватило.
P.S. Бабулечек жалко. Егорьевских. Этих я б к себе забрала. В Украину. Где пенсии, газ, дрова, тепло, солнышко и вечно старающаяся тебя накормить хунта.
Олена Степова
