Некоторые оценки российской экономики и ее военного бюджета предполагают, что Москва движется к переломному моменту
У Соединенных Штатов есть основная проблема: разработка стратегии в отношении Кремля требует определенной разумной оценки экономической и военной мощи страны. И это не всегда получается сделать.
Россия представляет собой серьезную проблему для академических и политических кругов. Большинство сравнений проводится в текущих долларах США на основе существующих обменных курсов, в результате чего российская экономика выглядит как экономика Южной Кореи.
Такой подход бесполезен для сравнения расходов на оборону или покупательной способности страны. Как следствие, дискуссия об относительной военной мощи и ожиданиях относительно будущего военного баланса очень искажается.
Президент России Владимир Путин проходит мимо боевой машины пехоты с универсальной боевой платформой Armata и основного боевого танка T-14 Armata на заводе Уралвагонзавод на Урале, 25 ноября 2015 года. Спутник / Алексей Никольский / Кремль /
Лучшим примером этой проблемы является недавнее заявление Стокгольмского международного института мира и исследований о том, что по российские военные расходы в 2018 году опустились на шестое место в мире – 61,4 млрд долларов.
На самом деле, российские расходы на оборону в несколько раз превышают 61,4 млрд. долл. США, а российский оборонный бюджет остается третьим по величине в мире, затмевая военные расходы большинства европейских стран вместе взятых.
В действительности, эффективные военные расходы России, основанные на паритете покупательной способности (Москва покупает у российских производителей оборонной продукции в рублях), составляют более 150-180 млрд. долл. США в год.
Хотя существуют проблемы с сопоставлением экономик, основанных на паритете покупательной способности, нельзя забывать, что Россия на самом деле является шестой по величине экономикой в мире и еще недавно была крупнейшей экономикой в Европе, основанной на паритете покупательной способности (ППС).
Сравнения покупательной способности имеют свои собственные недостатки, особенно при понимании глобальных финансовых потоков, импорта / экспорта и т. д., но это помогает составить гораздо более точную картину, чем сравнение экономик, путем преобразования их валового внутреннего продукта в доллары на основе текущего обменного курса.
Нет смысла концептуализировать российские расходы на оборону в долларах США на основе преобладающего обменного курса, поскольку Россия не покупает свое оружие или основные компоненты у Запада. Тем не менее, именно так Стокгольмский институт исследования проблем мира вывел свою цифру в 61,4 миллиарда долларов.
Российский оборонный бюджет колеблется в пределах 3 триллионов рублей, но общие военные расходы включают жилье, пенсии, инфраструктуру, национальную гвардию, пограничную службу и некоторые статьи, которые являются секретными.
Общие военные расходы могут составить примерно 4 триллиона рублей в 2018 году или около 4% ВВП. Это означает, что снижение общих военных расходов не обязательно означает сокращение российских расходов на военные операции, закупки, исследования и разработки или поддержание сил. Военные расходы России значительно превышают 1 триллион рублей.
Москва тратит около половины этого оборонного бюджета на закупки, модернизацию и ремонт, как правило, 1,4–1,6 трлн рублей.
Как страна со средним уровнем дохода, где призывники составляют около трети военнослужащих, Россия тратит гораздо меньше средств на содержание своих военных, чем западные коллеги.
Российская ракетная система “Бук-М2” во время парада Победы, посвященного 71-й годовщине победы над нацистской Германией во Второй мировой войне, на Красной площади в Москве, Россия, 9 мая 2016 года. REUTERS / Grigory Dukor
Вместо того, чтобы потреблять государственный бюджет, российские расходы на оборону медленно снижаются как доля ВВП, что отчасти делает его устойчивым вплоть до 2020-х или, возможно, 2030-х годов. Москва прекрасно осведомлена о безудержных расходах на оборону, которые привели к распаду Советского Союза в период экономического спада.
Майкл Кофман – старший научный сотрудник в корпорации CNA и научный сотрудник Института Кеннана Центра Уилсона. Ранее он работал руководителем программы в Университете национальной обороны. Мнения, высказанные здесь, являются его собственными.
