Глава администрации президента России Сергей Иванов не согласился с мнением, что Россия оказывает давление на соседние страны в вопросе об их интеграции с Европейским Союзом.
«Мы не давим ни на какую страну в вопросе выбора дальнейшего пути экономического или политического развития. Говоря так, вы фактически отрицаете национальный суверенитет страны – будь то Украина, Молдова или Армения» – возмущенно сказал Иванов на встрече с журналистами в Стокгольме.
То есть виновными оказались как раз журналисты, а вовсе не российские политики. А объяснения высокопоставленных российских чиновников – в конце концов, тот же Сергей Глазьев, несмотря на всю его декоративность, носит гордый титул советника президента – о том, что задержки грузов это всего лишь репетиция – это, конечно, не давление.
А слова самого президента России Владимира Путина о том, что в случае подписания Соглашения об ассоциации его страна будет защищать свой внутренний рынок от возможных последствий – хотя никаких реальных последствий для России в принципе быть не может – это, конечно, не давление. И максимальное уважение к чужому суверенитету. А отказ встречаться с президентом Армении Сержем Саргсяном вплоть до момента его фактической капитуляции и отказа от Соглашения с ЕС – это просто дружеский совет? За кого вы нас держите, Сергей Иванов?
Конечно, любимое чекистское развлечение – игра в доброго и злого следователя, этим искусством профессиональные разведчики Путин и Иванов овладели лучше, чем пониманием политических процессов и знанием истории. Обидно только, что играют даже не с нами, а с Западом – все это говорят в Стокгольме, а не в Киеве, а приехав к нам, только строят страшные рожи.
Впрочем, если учесть, что в том же Стокгольме, где Сергей Иванов был участником представительной международной конференции, глава администрации говорил о теоретической возможности изменения российской позиции по Сирии – если вдруг окажется, что Асад жульничает (будто это и не было известно раньше), то можно успокоиться окончательно. Сергей Иванов говорит то, что хотят услышать на Западе – а не то, что действительно может характеризовать реальные изменения в российской позиции.
