Когда на Майдане начался украинский кризис, военная журналистика и работа городского корреспондента на несколько недель слились воедино, пишет в блоге El Mundo корреспондент Хавьер Колас. Выйдя из душа, журналисты отправлялись пешком на баррикады, поясняет он.
Автор продолжает вспоминать: “После свержения режима Януковича Россия отомстила, отняв у Киева Крым, и мы, спецкорреспонденты, приземлились на украинской территории, а взлетели с российской, хотя в промежутке не покидали полуострова”.
Украина пожирала себя, но одновременно становилась более обширной, считает автор: “города снова становились удаленными, на дорогах было опасно, а городские кварталы мирились с отсутствием света по вечерам”.
В конце лета Донецк и Луганск начали сползать к средневековью, считает Колас. “Поезда и самолеты – одно воспоминание, а главный – тот, к кому прислушиваются люди, кто ходит по улицам с оружием. Голосований не бывает, но желание спорить с каждым разом ослабевает”, – говорится в статье.
Добывать новости – все равно что каменный уголь, считает Колас: нужно забираться все глубже. В августе журналистам приходилось тратить 15 часов, чтобы добраться поездом из Киева в Мариуполь, а там уговаривать храбрых шоферов довезти их через линию фронта в Донецк.
“Мариуполь показался мне чем-то вроде ржавого пляжа, где купальщики загорали на фоне заводских труб и в момент, когда русские (как утверждал в тот момент телевизор) были у ворот”, – пишет Колас. Когда послышались звуки артобстрела, некоторые купальщики собрали вещи, другие взглянули вдаль и снова улеглись загорать.
Пророссийские повстанцы заняли Новоазовск, расположенный в получасе езды от Мариуполя. “Россия отрицала, что имела какое-либо отношение к этому чудесному наступлению так далеко от фронта и так близко к ее границе. Но когда я приехал в Новоазовск, мне рассказали, что в несколько магазинов заходили члены военизированных формирований и спрашивали, где они могут поменять рубли на гривны”, – говорится в статье.
Тогда у Коласа впервые появилось ощущение, что он попал в фильм “Безумный Макс”. Немногочисленные автомобили, которые осмеливались выезжать из городов, словно бы скрывались от “Основного силового патруля”, описанного в фильме.
По пути в Донецк ощущение усилилось. Брошенные окопы, потерявшиеся собаки, автозаправки с окнами, которые забиты досками, выгоревшая машина, воронка, пожар.
“Если мир не остановит воинственную динамику, война превратится в образ жизни а-ля “Безумный Макс”. Примирение, особенно несовершенное, не будет на руку ни одному из враждующих лагерей”, – заключает автор.
