Бои под Светлодарском снова напомнили обществу, что война продолжается, и что от большой войны нас отделяет только тонкая цепочка опорных пунктов.
18—22 декабря в районе села Калиновка на небольшом участке фронта пали смертью храбрых 9 украинских воинов.
Что произошло под Светлодарском и каковы последствия этих боев?
Светлодарск отчетливо показал, что война никуда не делась, и на целом ряде участков фронта добиться прекращения огня можно только после уничтожения противника. И ситуация в этом районе не успокоится — наоборот, обострится. Произошедшее — это не начало большой войны, это будни войны локальной, необычные только тем, что в данном случае никто не захотел отступать, и район этот имеет важное тактическое значение.
В районе Светлодарска полоса ответственности 54-й механизированной бригады ВСУ, где в полосе 25-го мотопехотного и 1-го механизированного батальонов этой бригады размещается гряда высот, на которую опирается оборона противника между занятыми российскими войсками Дебальцево и Углегорском. Весь этот район, по условиям минских соглашений 2015 года, должен находиться под контролем украинских войск, однако российское командование в нарушение соглашение продолжает занимать нашу землю и не прекращает там боевые действия.
В частности, со стороны противника перед селами Логвиново и Калиновкой находятся высоты 223 и 216, на которых размещены опорные пункты 3-го батальона 7-й мотострелковой бригады 1-го армейского корпуса российских оккупационных войск. Сдача этих высот заставила бы противника откатиться на несколько километров южнее. 29 июня 1-й и 25-й батальоны совместно с отрядом добровольцев “Правого сектора” атаковали и заняли опорный пункт противника на высоте 223.
Однако после нескольких часов боя наш отряд получил приказ оставить высоту и вернуться на исходные позиции. В том бою погиб известный доброволец, певец Васыль Слипак, а также еще двое украинских военнослужащих. Причины, по которым штаб АТО дал приказ на оставление занятой нашими выгодной позиции, официально не озвучивались, но очевидно, что это странное решение не могло иметь мотивации, кроме политических соображений. Два бойца погибли именно во время отхода, а не во время захвата высоты. Если бы высоту тогда не сдали, нынешние бои проходили бы по совсем другому сценарию. После этого резонансного боя, противник принял меры по укреплению обороны в этом районе. Российское командование сосредоточило на этом направлении батареи артиллерии российских регулярных войск в Донбассе, была проведена пристрелка как украинских позиций, так и своих собственных передовых позиций, на случай их захвата.
Также на усиление 3-го батальона противник направил дополнительные подразделения, в частности, 13-го батальона территориальной обороны. Для того чтобы обезопасить господствующие высоты 223 и 216, противник решил создать передовые позиции между ними — в лесопосадке, находящейся между нашими и вражескими позициями перед высотами.
Там были оборудованы четыре укрепленные позиции, которые, в свою очередь, просматривались частично с близлежащих высот и могли прикрываться огнем. Позиции в этой лесопосадке позволяли противнику создавать угрозу для обороны 54-й бригады. В условиях локальной позиционной войны война всегда идет вот за такие лесочки, высотки, которые многие месяцы являются проблемой для подразделений, в чьей полосе они находятся. В условиях большой войны этот лесочек площадью меньше одного квадратного километра и эти четыре позиции были бы указаны одному гаубичному артдивизиону и перемешаны с землей за один день.
Но локальная война ведется по своей дипломатической логике — такого расхода боеприпасов крупных калибров допускать нельзя. Поэтому месяц за месяцем продолжались перестрелки из пехотного вооружения. У противника лесопосадка получила обозначение “Волшебный лес”. Было ли разумнее не атаковать противника и сохранить жизни людей?
Трудно сказать. Но это война — и если ты не отвечаешь ударом на угрозу, это не означает, что ты можешь избежать опасности. 18 декабря противник осуществил очередное прощупывание и обстрел наших позиций из “Волшебного леса”. В ответ была собрана ударная группа — до взвода, которая с тремя БМП атаковала “Волшебный лес”.
Для противника атака оказалась совершенно неожиданной — боевики бросили четыре трупа, все вооружение и все четыре позиции в лесу, и откатились назад, на господствующие высоты. Любопытно, что несмотря на заранее развернутую оборону, легкие повреждения — сбитую гусеницу — получила только одна БМП, и была немедленно восстановлена. Наши заняли две позиции из четырех в самом лесу — две других не занимали, поскольку они хорошо просматривались противником с высот.
К сожалению, трое украинских воинов, которые пошли вперед и оказались на виду противника с фланговых позиций, погибли. Тела двоих из них эвакуировать под огнем не удалось, их забрал противник. Уничтожить и подавить противника на высотах только огнем артиллерии не получилось. Была осуществлена операция небольшими силами на небольшом ограниченном участке. А сами высоты во время этой вылазки наши не атаковали. Поскольку наблюдательные и огневые позиции противника на высотах 216 и 223 уцелели, сбежавшие из “Волшебного леса” подразделения смогли прийти в себя, и через несколько часов противник восстановил управление.
Любопытно, что гаубичный дивизион 7-й бригады, по данным российских источников, находился в этот момент далеко на полигоне и в бою участия не принял. Однако противник навел на наши основные позиции и на занятые в лесу российскую тяжелую артиллерию. В результате массированного обстрела наши войска понесли потери — появились новые погибшие.
18 декабря погибли 6 украинских воинов из состава 1-го и 25-го батальонов. Еще двое погибли на следующий день, и еще один — 22 декабря. Это данные непосредственно из штабов этих подразделений на передовой. На высоты 223 и 216 противник подтянул тактические резервы, бронетехнику, однако все попытки контратаки были отбиты нашим огнем, несмотря на постоянные артобстрелы. 18 и 19 декабря артиллерийские обстрелы наших позиций были действительно массированными, с большим расходом боеприпасов.
Наша артиллерия отвечала адекватно. Однако подавить артиллерию противника по различным субъективным и объективным причинам не удалось. В настоящее время в этом районе продолжаются интенсивные перестрелки с применением пехотного вооружения, артиллерия также применяется активно, но количество обстрелов и плотность огня значительно сократились. Наши войска прочно удерживают новые занятые позиции в “серой зоне”.
Таким образом, боевые действия в маленьком, ограниченном районе ведутся на небольшом участке фронта, и необычным по масштабам 2016-го года является только плотность применения артиллерии. К сожалению, локальные действия на небольшом участке фронта при неподавленных и не атакованных фланговых позициях противника привели к серьезным потерям. Вместе с тем теперь наши подразделения ликвидировали передовые позиции противника, угрожавшие нашим флангам. И наоборот, создали угрозу опорным пунктам противника на высотах 216 и 223.
Остается только сожалеть, что, по сути, за отход с высоты 223 по приказу командования снова во второй раз пришлось заплатить жизнями. Впрочем, на этот раз обстановка была оценена адекватно, и лес, за который заплачено так дорого, сдавать никто не собирается. Интересны определенные выводы по боеспособности противника.
В боях ярко проявились проблемы низкой боеспособности российских оккупационных войск. Противник не выдержал контактного боя и почти сразу бежал, некоторое время не мог восстановить управление войсками. Противник не сумел организовать контратаку, несмотря на выдвижение резервов, наличие сильной артиллерийской поддержки и господствующие над местностью наблюдательные пункты. А какие выводы для нас? Было бы разумно, чтобы все-таки тактические действия начали анализировать и обучать войска — это хорошо, это плохо, это получилось, это нет.
Однако вести войну малыми группами пехоты, на каком-то одном маленьком участке фронта, при неподавленной артиллерии и обороне противника, в расчете только на тактическую внезапность — чревато потерями. Для этого проблемы на фронте обороны должны быть проблемами не одного лишь командира батальона и командира бригады. Участки фронта, где противник ведет контактный бой, где позиции опасно сближаются, требуют отнюдь не соблюдения мирных соглашений. Потери в такого рода операциях можно снизить. Для этого военное командование должно получить задачу воевать, чтобы решать такого рода проблемы. Воевать в данном случае — это не наступать на Донецк. Воевать — это значит устранить угрозу нашим войскам на тех участках фронта, где противник вклинивается в нашу оборону. А это район Попасной, Светлодарска, Горловки, Авдеевка, Марьинка, Пески, Докучаевск, Водяное, Широкино.
Ответственность за успешные тактические действия должны брать на себя генералы, а не только комбаты. Чтобы снизить потери в боях на небольших участках фронта, военная наука требует применения куда больших сил и средств. Чтобы атаковать на более широком фронте, с нанесением ударов по более широкой полосе, чтобы противник не мог быстро локализовать наши действия, обнаружить, сосредоточить на маленьком участке все свои резервы и артиллерию, а был вынужден действовать рассредоточено.
Разумеется, для таких операций надо по-новому готовить пехоту — для самостоятельных действий, с серьезной подготовкой индивидуально и в малых группах. Надо готовить и тренировать артиллерию, чтобы поражение целей шло быстро и с минимальным расходом снарядов. Нужна серьезная артиллерийская подготовка, с подавлением обороны противника огнем. С накоплением резервов для закрепления и ротации на занятых рубежах. С разведкой в режиме реального времени. С организацией контрбатарейной борьбы.
Только это спасет жизни. Для этого армию надо готовить к реальной локальной войне, которая ведется в таких вот лесочках и высотках. И будет вестись еще много лет. Если бы такого рода операции проводились по плану, если бы к такого рода операциям войска готовились начиная с учебных центров, Украина смогла бы выбить самое главное — человеческий ресурс противника, его боевой дух. Бои под Светлодарском показали, что несмотря на низкую укомплектованность наших войск, проблемы с комплектованием российских армейских корпусов еще больше и еще острее. Особенно большие проблемы у противника с пехотой — как по численности так и по мотивации. Их можно и нужно бить, и при правильной подготовке потери в таких локальных операциях не будут больше, чем при обычном сидении в траншеях.
А вот воздействие на врага боевых потерь — огромное. Мы не можем конкурировать с россиянами в количестве старого советского оружия на Донбассе — они завезут не меньше. Но мы можем выбить у противника то, чего им по-настоящему не хватает. Армия должна готовиться на полигонах именно к локальным операциям, к самостоятельным действиям пехоты, к грамотным тактическим действиям на ограниченных участках фронта.
Вот это и будет будущее войны на Донбассе.
Без военного решения, без наличия военных и силовых инструментов воздействия, без уничтожения оккупантов на Донбассе — каждый день, у них в тылу и на линии фронта, мы никак и ничем не изменим ситуацию на дипломатическом фронте. Только силовые рычаги смогут заставить Путина понять, что война в Украине — это капкан. Из которого надо побыстрее выпутываться, и уходить из Донбасса. Самый действенный метод убеждения Кремля убраться из Украины — это увеличение числа гробов в Россию с фронта. И это минимизация наших потерь.
Светлая память погибшим под Светлодарском. Все они были добровольцами, все они служили не первый год, все это были настоящие патриоты Украины, люди с серьезной мотивацией. Очень больно терять каждого из них. Незаменимые в современном мире есть. Каждый защитник Украины, каждый настоящий Воин — это утрата, которую не восполнить ничем. И главная задача украинского руководства — воевать так, чтобы резко изменить соотношение потерь, и чтобы ценить каждую жизнь. Ценить своих на войне — это значит эффективно и профессионально уничтожать врага.
