Пришло время опять поговорить о той войне, которая отделена от нас не десятилетиями, а километрами.
После весьма сенсационных заявлений на прошлой неделе в интервью Романа Бессмертного, покинувшего переговорный процесс в Минске, хотелось бы сделать несколько выводов.
Весьма неприятных.
Однако для начала постулируем существование двух подходов к проблеме оккупированных территорий. Очень часто, когда неравнодушные граждане просят власть или Запад решить проблему Донбасса, этих двух подходов не разделяют. А зря.
Подход первый — это формирование реального, действенного и, что немаловажно, объективного плана деоккупации Донбасса и Крыма, каким бы этот план ни был: гуманитарным, культурным, экономическим, дипломатическим, военным или некой комбинацией различных спецификаций воздействия на разных этапах.
Подход второй — это большая борьба вокруг оккупированной части Донбасса (и потенциально Крыма). Задачей борьбы в этом случае является доведение противоположной стороны серией усилий (опять же, дипломатических, законодательных, информационных, военных и т. д.) до положения, когда она оказывается в настолько заведомо плохой ситуации, что вопрос Донбасса или Крыма для неё отходит на второй план. И тут уже можно начинать думать о реализации первого подхода.
Эти два подхода актуальны как для Украины, так и для РФ. Просто Кремль по-настоящему займётся деоккупацией Донбасса, когда захватит Печерские холмы. Вопрос с оккупацией Крыма, по мнению Кремля, при этом тут же отвалится сам собой.
Теперь переходим к разбору информации.
Вывод первый
Итак, из интервью Романа Бессмертного мы узнали, что никаких планов разрешения ситуации с Донбассом нет вообще ни у кого. То есть первого подхода нет даже в фантазиях и в проекте. То, что реального плана нет у Банковой, Рады, ведущих политсил и постоянно тасуемого Кабмина (включая даже профильные министерства и госслужбы), понятно было давно. Речь о другом.
После прочтения интервью Бессмертного стало понятно, что даже люди, имеющие в своём распоряжении всю необходимую информацию и глядящие прямо в глаза своим российским оппонентам, ничего внятного насчёт того, что делать с оккупированными территориями и поехавшим Кремлём, выдумать не в состоянии. Понимаете? Нет никаких решений.
При всём уважении к Бессмертному указанное выше — это объективный факт. Предложение Романа перейти от облюбованного Банковой (по настоятельной просьбе Европы) формата «всеобщих выборов по украинскому законодательству» к предложенному Бессмертным формату «работы с общинами» по некоему «Уставу территориальных общин» — это фикция. Ноль, пустота и пыль под колёсами мотолыги — с точки зрения деоккупации Донбасса и, собственно, решения проблемы Донбасса по первому подходу. Впрочем, будем объективными, это ровно такое же гулкое ничего, как и решительный план им. Штайнмайера провести те самые «всеобщие выборы по украинскому законодательству».
Почему так? Потому как условная община на оккупированной территории всё равно должна ратифицировать «Устав территориальных общин» при помощи какого-то представительского органа, а честные выборы в этот представительский орган помешают провести включённые на полную мощность зомбаторы Захарченко, Плотницкого и Кремля. И потому ожидаемое Романом смещение «диалога от Захарченко-Плотницкого к общинам» упрётся в российский танк, на котором будет сидеть толстая задница того самого Плотницкого. Как показала практика, эту махину дипломатическими усилиями и хитрыми электоральными игрищами не сдвинуть.
То есть предложение Романа Бессмертного с точки зрения реальной деоккупации — такая же невыполнимая в реальном мире абстракция, как и Минские соглашения (и проистекающие из них «выборы по украинскому законодательству»). Однако Минские соглашения хотя бы предохраняют Украину от излишних потерь и дают время на некоторое переформирование армии.
А если предложение Романа — фикция, то использовать его можно только в формате второго подхода, то есть подковёрной борьбы вокруг Донбасса. В формате того, что мы называем «дипломатическим минным полем», Банковая и ЕС — «планом возвращения Донбасса», а Кремль зовёт «невыполнением Украиной Минских договорённостей».
Однако для того, чтобы использовать такой план, нужно провести условное его согласование с Соединёнными Штатами и Евросоюзом. Однако в ЕС или считают Минские соглашения рабочим вариантом деоккупации Донбасса, или играют на стороне России в борьбе по второму подходу. В США вопрос Донбасса отдан на откуп на нижние этажи американского истеблишмента, и потому там каждый играет в свою игру. В итоге Роман почувствовал себя в процессе ненужным и вышел из него.
При этом отсутствие планов по первому подходу не отрицает серьёзных схваток в формате борьбы вокруг Донбасса по второму подходу. Совсем наоборот. По второму подходу и идут настоящие жёсткие дипломатические и экономические бои. Тут улетают в никуда миллиарды долларов, компании несут серьёзные убытки, а лоббисты ходят в ростовые атаки волнами на министерства. Украина и часть её союзников ведут борьбу с целью загнать Россию окончательно в Средние века. Россия и часть её союзников стремятся привести Украину к настоящему распаду и утрате государственности или же принудить нашу страну к качественной трансформации в пророссийский сателлит (так называемая «другая Украина», о которой говорят как марионетки в анклавах, так и в Кремле).
Именно борьба по второму направлению и является, например, причиной того, что из переговорного процесса не вышел Горбулин — это его стихия, его формат. В немалой степени текущее плачевное положение Кремля — это его заслуга (хотя в значительной степени плачевное положение Кремля — это заслуга самого Кремля).
И в рамках такого формата меня совершенно не удивляет, что Порошенко чаще видится с Медведчуком или даже с Сурковым, чем с Бессмертным. Потому что в рамках этой борьбы нужно посильнее и побольнее кинуть противника через бедро, а перед этим — внимательно посмотреть ему в глаза, пытаясь понять, крепок ли захват.
И в рамках такого формата меня вообще не удивляет то, что Порошенко изображает перед Европой толерантность и демократию: вот смотрите, мы не хунта и в Украине не притесняют даже просоветских людей.
Не будет ли такая тактика Порошенко в итоге гибельной — это отдельный вопрос, ответ на который сложно дать в данный момент.
Плана, что делать с Донбассом, нет, но есть десятки планов оппонентов, что делать друг с другом.
Почему так вышло, что противники играют в игру тактическую вместо стратегической? Украина играет ту игру, которую может в принципе. Украинская тактическая борьба вокруг Донбасса — это расплата за десятилетия развала армии и статус «внеблоковой державы», который оставил нас без реальных союзников в Европе. Уровень борьбы, которую ведёт наша страна, целиком определяют размеры её экономики. Потому как, например, военное решение упирается в расширение ВСУ до нескольких миллионов человек с целью прикрыть границы, морское побережье и сформировать освободительный корпус, способный отсечь оккупированные анклавы от РФ. Содержание и снабжение многомиллионной армии — это, как ни крути, развитая экономика (ну или диктатура с тотальной милитаризацией экономики).
Кремль же вынужден был перейти от стратегической игры к тактической, потому что как реально переоценил размер своей экономики, так и, в общем, совершенно искажённо воспринимал картину мира. Подобное восприятие было оправдано при среднегодовых ценах выше 80 долларов за баррель и соответствующей стоимости газа, однако уже при цене фьючерса порядка 60 долларов за баррель суровая реальность прорвала холст российской картины и проявилась в полной мере.
Именно поэтому Украина сейчас вынуждена бороться вокруг Донбасса и выслушивать уничижительные обвинения в бессмысленности войны — как от противников, так и от союзников и своих граждан. Ведь формальным-то результатом борьбы должна являться деоккупация по первому подходу, а она не просматривается в дебрях дипломатических игр среди листвы ничего не стоящих документов и обещаний.
Вывод второй. Планов по реальной деоккупации нет по причине отсутствия реальной возможности любой из сторон её провести
С Кремлём всё понятно. Пацаны из питерской подворотни заднюю не дадут: в криминале нельзя терять лицо. Украина не имеет возможности ни вернуть оккупированный Донбасс военным путём (освобождение упрётся или в российский танк, или в украинскую экономику), ни отказаться даже от формальных претензий на Донбасс или от курса на деоккупацию Донбассса. Потому что это приведёт или к снятию санкций с России (раз у Украины нет претензий на оккупированную территорию, значит, у ЕС не может быть претензий к РФ), или к «параду суверенитетов» криминальных князьков по всей территории Украины (бурштыновые, металлургические, контрабандистские «республики» в произвольной области).
Вывод третий. Тактика борьбы тут прямо противоречит стратегии
Первый подход противоречит второму, а второй — первому. Если мы ведём экономическую или культурную экспансию, то ни о каких форматах блокады и удорожания для России содержания оккупированных Донбасса и Крыма речи быть не может. Любой шаг по интеграции, наполнению смыслом фразы «Донбасс — это Украина» автоматически закрывает для нас военный вариант. Или военный вариант закрывает интеграционный. Нельзя стрелять из миномёта гуманитаркой, а не стрелять из миномёта тоже нельзя, потому что Кремль же прёт вперёд.
Если мы собираемся вести свою игру и воевать за оккупированный Донбасс, то по какой рубеж мы должны будем воевать? По Ростов? По Москву? По Урал? По Владивосток? А мы сможем это сделать без помощи Запада? Или без помощи Запада мы будем воевать с Россией сначала по Харьков, потом по Днепр, а потом по Збруч? Таков план?
Если мы идём путём интеграции, то избавляем Россию от проблем. Если мы отказываемся от интеграции, то война для многих теряет смысл. И для Европы — тоже. А значит, Россия приложит все усилия, чтобы война вспыхнула в ещё одной области Украины. Ну, в предыдущих же прокатило. И так до полного развала.
Вывод четвёртый. Происходящее — это надолго
Просвета не видно.
Общая бессмысленность российской политики на Донбассе уже стала понятна даже самым упоротым фанатам Кремля. Они видят, что цель его борьбы — это Украина, а значит, в процессе этой борьбы Кремль может превратить Донбасс в пустыню, а всех его жителей — в солдат или обслугу для солдат. Никто не будет строить на Донбассе витрину. Максимум могут натянуть на фасад ошмётки той самой иррациональной картины мира, которую в самой России разорвало на части в прошлом акте.
Под российской оккупацией Донбасс обречён на медленную смерть и забвение. На превращение в лучшем случае в Абхазию, а в худшем — в безумное степное Сомали. И это не наши слова, а слова идеологов и зачинщиков «русской весны».
И Украина ничего не сможет этому противопоставить.
Все эти годы население оккупированных территорий будет предоставлено само себе. Можно сколько угодно ныть, что Украина бросила и предала, удобно забывая о собственных мыслях и действиях весной 2014-го. Можно сколько угодно требовать, чтобы Украина решила проблему с оккупированными территориями, не считая при этом украинскую армию своей.
Ничего не изменится, потому что требования плохо меняют объективную реальность.
Можно сколько угодно жаловаться, что у украинской власти нет плана возвращения захваченного Кремлём, вместо того, чтобы попытаться накропать этот план самому и понять, что его невозможно реализовать. А тот план, что вам в процессе написания выделит Ахметов, тоже невозможно реализовать, потому что Ахметов уже один раз по нему действовал. Результат можете сами посмотреть.
Потому что не существует работающих планов на данный момент.
Потому что, по большому счёту, проблема не в Бессмертном, не в Порошенко и не в Горбулине. Народ Украины сам не выработал в себе единство по вопросу, что делать с агрессией России и оккупированными территориями. Украина борется за выживание, не задумываясь о стратегии, однако, как мы помним, тут тактика противоречит этой самой стратегии, мешает её формированию. То есть задача — победить, а как? Вопрос-то политический.
Возвращаем оккупированные территории? И Донбасс, и Крым? А в армию ты готов пойти? А на военный завод? А смириться с милитаризацией экономики? А с введением военного положения и, значит, отменой выборов, запретом митингов и протестов? Есть по этим вопросам консенсус? Хотя бы в объёме формирования армии на 2–3 миллиона человек?
Ах, ты готов пойти в армию, но в другую, потому что сейчас власть плохая и котлы? А ты сам во власть пошёл? Партия своя есть? А если найдём? А сколько ты будешь учить новых генералов и офицеров? Сколько лет? А что все эти годы делать?
Проводим референдум об отделении оккупированных территорий? Или нет?
Объявляем России войну и готовимся к бомбёжкам? Или нет?
Идём в русле европейской политики или гордо проводим собственную?
Куда мы идём и что делать? Каков запрос общества? Сказать невозможно, особенно на фоне того, что большей части общества, в принципе, плевать на все эти вопросы. Большая часть общества хочет доллар по 8 гривен, а лучше по 61 копейке, а вот о частностях пусть у властей голова болит. И на этом выезжают популисты, внося ещё больший раскол.
Да, Украина борется за выживание.
Борется, как умеет и в меру скромных возможностей своей экономики.
Жителям оккупированных территорий не стоит надеяться на власти и государство — все заняты другим.
Жителям оккупированных территорий (тем, кому не плевать) следует надеяться только на других граждан Украины (кому тоже не плевать). Для этого, впрочем, стоит самим признавать себя гражданами Украины, и только Украины. И для этого нужно признавать армию Украины своей армией и помогать ВСУ, как ВСУ помогают другие граждане Украины (кому не плевать).
Только так.
И даже в этом случае деоккупация станет лишь чуточку ближе.
Потому что даже те граждане, которым не плевать, не смогли прийти к единому решению о том, куда Украине идти. И не факт, что придут. И с этим надо жить.
Дмитрий Подтуркин, Антон Швец
