Гибель Немцова отмечает начало нового и страшного периода в российской истории
Сам того не желая, Владимир Путин признал за собой вину в смерти Бориса Немцова, оппозиционного политика, погибшего от совершенных в него выстрелов в нескольких метрах от Кремля.
Российский президент заявил: «Экстремисты отравляют общество ядом воинствующего национализма, нетерпимости и агрессии».
Остается только добавить: а в России нет лучшего кандидата на роль того, кто источал бы столько «националистического яда» и нетерпимости, чем сам Путин и его фанатичные последователи.
Что касается отсутствия толерантности, то достаточно посмотреть, как «путинисты» называют украинцев, отвергших соглашение с Россией и отстранивших от власти тогдашнего президента Виктора Януковича, — «майдауны».
Это игра слов, в которой соединены «майдан», центральная площадь в Киеве, ставшая эпицентром восстания, и синдром Дауна, намекающий на то, что протестующие — больные.
Безграничная жестокость.
Хотя часть оппозиции прямо указывает на Кремль, большинство аналитиков предпочитают видеть в этом убийстве побочный продукт преступной среды, сформировавшейся под влиянием обостренного национализма Путина.
Так считает, к примеру, Мария Александровна Гессен, известная как Маша Гессен, русско-американская журналистка, активист от оппозиции.
Гессен пишет: «По всей видимости, никто в Кремле не отдавал непосредственно приказ об убийстве — и в том числе поэтому смерть Немцова отмечает начало нового и страшного периода в российской истории».
Журналистка добавляет: «Кремль создал неконтролируемую армию мстителей, которые верят, что действуют в наилучших интересах страны, не получая никаких конкретных инструкций».
Убийством Немцова эта «армия» препятствовала бы распространению информации о нахождении российских солдат в рядах сепаратистов, действующих на Востоке Украины, — факты, которые являются для Путина, все это время отрицавшего вооруженное вмешательство России, невероятной помехой.
К слову: Бен Ходжес (Ben Hodges), командующий сухопутных войск США в Европе, в этот вторник сообщил о том, что на стороне украинских повстанцев сражается около 12 тысяч российских солдат.
Другая журналистка, Ксения Собчак, дочь покойного мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака, в тени которого Путин начинал свою политическую карьеру, продолжает мысль Гессен.
Она пишет: «На самом деле было бы в каком-то смысле менее тревожно, если бы заказчиком убийства Немцова был Путин. В этом просматривалась бы ужасная, но все-таки система. Управляемая система. (…) Нет никакого Путина, отдающего приказ об убийстве, но есть Путин, построивший адского терминатора и потерявший над ним контроль».
Две представленные точки зрения помогают объяснить реакцию Путина в эту среду и выглядят более здраво, чем многочисленные теории заговора, появляющиеся с подачи особо приближенных к Кремлю.
А если к смерти Немцова добавить достаточно недавние убийства других критиков Путина, журналистки Анны Политковской и шпиона Александра Литвиненко, то правдоподобие приведенных оценок станет еще более очевидным.
Литвиненко убийцы настигли в Лондоне, но гибель Немцова, у самых стен Кремля, выглядит намного символичнее.
