Путина напугала реакция на события в Мариуполе: тут уже запахло Гаагой, поэтому боевики получили приказ отрицать свое участие в обстрелах. Об этом в блоге на сайте "Новое время" пишет российский политолог Андрей Пионтковский
В отношении трагедии, произошедшей в Мариуполе, привлекают внимание крайне противоречивые заявления главы ДНР Александра Захарченко в день обстрела. Сперва он громогласно объявил, что началось наступление на город. Многие террористы оставили в Facebook и Twitter записи, объединенные посылом «ура, мы идем вперед!». Об этом же писал и Стешин, знаменитый корреспондент «Комсомольской правды». Кроме того, чуть раньше Захарченко сделал и более общее заявление о том, что перемирие окончено, и боевики пойдут вперед, чтобы расширить подконтрольную им территорию.
Вряд ли главе ДНР позволили бы делать такие далеко идущие заявления без санкций Москвы. В отличие от некоторых полностью отмороженных местных вождей, которых России время от времени даже приходится уничтожать, Захарченко – вполне управляемый человек. Думаю, этим объясняется то, что уже к вечеру он говорил абсолютно другим тоном: мол, мы тут не звери и не садисты, и подумать о таком не могли, обстрел был провокацией украинских властей.
Такая резкая смена риторики объясняется тем, что Путина напугала реакция Запада, сформировавшаяся к концу дня: о том, что сепаратисты и российские войска наверняка причастны к трагедии в Мариуполе. Тут уже запахло Гаагой, а в Гаагу президент РФ не хочет. Поэтому пластинка была немедленно перевернута.
Но в целом продолжение эскалации по всему фронту – это давление на Порошенко. Россия хочет, чтобы переговоры продолжились в новом формате. Минские договоренности теперь совершенно не устраивают Москву, в частности, потому, что ими предусмотрен контроль границы.
В то же время Путин еще не сорвался с цепи окончательно, он не готов перейти точку невозврата в отношениях с Западом. Потому что боится, во-первых, значительного усиления экономических санкций против России, а во-вторых – того, что дело может закончиться для него Гаагским трибуналом.
Именно поэтому и действия, и заявления террористов так непоследовательны и противоречивы.
Судя по вчерашним телевизионным программам, будь то Киселев или Соловьев, Москва старается максимально избегать обсуждения трагедии в Мариуполе, потому что оно ей совершенно невыгодно. Все понимали, что террористы стояли за атаками и в Волновахе, и в Донецке, но никогда еще они не были так явно схвачены за руку, как в Мариуполе. И на Совете Безопасности ООН Россия будет повторять старую тактику: заявлять, что к произошедшему не имеет никакого отношения, а украинцы обстреляли себя сами.
В ближайшие дни очень важна реакция Запада. Было сказано много слов за последние сутки, теперь нужно ждать, последуют ли за ними серьезные санкции. При этом я не стал бы рассчитывать на решения Совбеза. ООН уже много десятилетий, по сути, является нефункционирующей организацией – в основном из-за права вето, которым сейчас злоупотребляет Россия. Это хорошее место для взаимных обвинений и громких деклараций, но не для реальных действий.
Ключевым в этом вопросе является другое событие: 29 января соберется Совет министров иностранных дел ЕС. Если после этого заседания никаких существенных решений не последует, Путин решит, что Запад проглотил очередное его преступление, и продолжит эскалацию конфликта.
