Посреди почти безлюдной центральноазиатской степи медленно, но верно возникает четырехполосное шоссе. Советские легковушки, грузовики и престарелые автобусы дальнего сообщения проезжают мимо современных желтых бульдозеров, кранов и буров, строящих под китайским руководством дорогу, которая однажды должна будет связать Восточную Азию с Западной Европой.
Эта полоска асфальта, бегущая мимо картофельных полей, голых серо-коричневых холмов и пасущихся стад, — символ продвижения Китая на запад, в Центральную Азию. Сейчас китайцы постепенно отбирают этот регион у России. В этих местах нефтепроводы и газопроводы, а также магистральные автомобильные и железные дороги всегда стремились на север — к сердцу бывшего Советского Союза. Теперь они начинают указывать в сторону Китая.
Об этом пишет обозреватель Саймон Деньер на страницах The Washington Post.
«Традиционно это была российская сфера влияния, — говорит Рафаэлло Пантуччи, возглавляющий отдел проблем международной безопасности в лондонском Королевском объединенном институте оборонных исследований. — Однако сейчас Китай все сильнее подминает регион под себя».
Эта перемена волнует российские власти, с опасением наблюдающие, как Китай продвигается сквозь степи. Хотя в наше время Москва и Пекин предпочитают язык партнерства, Центральная Азия превратилась для них в источник тревоги и недоверия.
В сентябре 2013 года президент Китая Си Цзиньпин выбрал новую столицу Казахстана — сияющую и современную Астану — чтобы объявить о проекте, ставшем позднее краеугольным камнем его новой, напористой внешней политики. Речь идет об «Экономическом поясе Шелкового пути», который должен возродить древние торговые маршруты и вновь принести процветание в находящийся в самом сердце Евразии стратегически важный регион, которым мир долго пренебрегал.
Си заявил, что две страны, объединенные двумя тысячелетиями контактов, которые восходят к временам династии Хань, и обладающие общей границей протяженностью в 1100 миль, теперь получили «золотую возможность» развивать свои экономики и углублять дружбу.
На китайско-казахской границе, в месте, которое китайцы называют Хоргосом, а казахи — Коргасом, сейчас — как знак этой дружбы — строится огромное бетонное здание иммиграционных и таможенных служб. Оно высится в продуваемой ветрами долине, точно громоздкий космический корабль в коммунистическом стиле.
Неподалеку Китай фактически строит с нуля целый город. Рядом с двумя квадратными милями зоны свободной торговли, где в новеньких многоэтажных торговых центрах сидят продавцы шуб и айфонов, вырастают дом за домом.
Как считается, в VII веке в Хоргосе была купеческая стоянка на Шелковом пути. Сейчас газета”Жэнминь жибао” называет его жемчужиной нового «Экономического пояса».
Хотя лозунг Шелкового пути сравнительно нов, многие из целей проекта — совсем не новость. Пекин давно стремится заполучить часть сырьевых богатств региона для поддержки китайской промышленности. Кроме этого он создает в Центральной Азии сеть сотрудничества в области безопасности, которая должна стать бастионом против исламистского экстремизма, способного просочиться в беспокойный Синьцзян — западную провинцию Китая. Он также хочет проложить альтернативные маршруты для торговли с Европой в обход узких и перегруженных азиатских морских путей.
В рамках своего проекта «Шелкового пути» Китай также обещает потратить сотни миллионов долларов на строительство в Центральной Азии новой инфраструктуры. Он ждет от этого вполне определенной выгоды, а именно открытия новых рынков для китайских товаров, особенно для стали и цемента — ведь замедление китайской экономике сильно ударило по китайской тяжелой промышленности.
Россия долгое время блокировала попытки Китая создать под эгидой региональной Шанхайской организации сотрудничества банк для развития инфраструктуры, опасаясь, что он станет инструментом китайской экономической экспансии. В итоге Пекин решил действовать в обход Москвы, создав в июне Азиатский банк инфраструктурных инвестиций с капиталом в 100 миллиардов долларов.
Китай также сменил Россию в качестве крупнейшего торгового партнера и кредитора Центральной Азии. Через Хоргос на восток по трубопроводам уходит все больше казахстанской нефти и туркменского газа, что заметно ослабило позиции России на переговорах по газовой сделке с Пекином.
Впрочем, одновременно Си прилагал множество усилий, чтобы успокоить своего российского коллегу Владимира Путина и доказать ему, что Китай не пытается угрожать политическому преобладанию России в Центральной Азии и ее положению в сфере региональной безопасности.
В 2014 году Россия попыталась укрепить свои связи с регионом, создав Евразийский экономический союз, одним из основателей которого стал Казахстан. Однако при всех своих попытках защищать территорию Москва понимала, что у России нет финансовых ресурсов, чтобы обеспечить Центральной Азии необходимую экономическую поддержку.
После того, как в 2014 году отношения между Россией и Западом испортились из-за Украины и против России были введены санкции, догмат о том, что Россия обязана экономически преобладать в Центральной Азии, оказался под вопросом, и вскоре Москва с неохотой отказалась от этой идеи.
Китай, в первую очередь, может предложить инфраструктурные кредиты и инвестиции. Свой проект он пытается представить не просто как «дорогу», которая поможет вывозить казахские сырьевые ресурсы и транспортировать китайские товары в Европу, но как «пояс» экономического процветания.
Китайскому государственному инвестиционному гиганту CITIC в Казахстане принадлежат нефтяное месторождение и асфальтобетонный завод. Компания утверждает, что она создала фонд объемом в 110 миллиардов долларов для инвестиции в проекты «Шелкового пути», причем большая часть этих денег предназначена для Казахстана и других центральноазиатских стран.
Как отмечается в статье, эксперты сходятся в том, что китайский проект «Шелкового пути» оказался неизмеримо успешнее и продвигавшегося в 2011 году госсекретарем США Хиллари Клинтон, но толком не воплотившегося в жизнь «Нового шелкового пути», который должен был связать Афганистан со странами Центральной Азии, и азиатских проектов России, застопорившихся из-за экономических проблем и бюрократической инерции.
Том Миллер, сотрудник консалтинговой фирмы Gavekal Dragonomics, считает, что, по мере укрепления инвестиционных и финансовых связей Пекина с Центральной Азией, его политическое влияние также «неминуемо будет расти». Вспоминая о «Большой игре» — борьбе за влияние в Центральной Азии, которую вели в XIX веке Британская и Российская империи, — он отмечает, что на сей раз победитель будет только один.
«Пекинские стратеги старательно избегают любых разговоров о «новой Большой игре» в сердце Азии— но при этом явно намерены в ней победить», — утверждает Миллер.
Таким образом, несмотря на лживые заявления Путина о «большой дружбе» России с Китаем, на самом деле ситуация выглядит для Москвы плачевно.
Напомню, еще в мае издание Financial Times рассказало, что китайцы не хотят инвестировать в Россию из-за санкций Запада.
В июне уже российская газета «Лента.ру» написала, что китайские банки де-факто поддержали санкции Запада против банков России.
В конце июля глава Организации по атомной энергии Ирана объявил о том, что Пекин и Тегеран заключили договор на строительство двух атомных станций на южном побережье Ирана. Поднебесная сделала это с целью потеснить Россию на мировом рынке строительства гражданских атомных реакторов.
Также много нервов Китай уже потрепал Москве и продолжает это делать по российскому проекту газопровода «Сила Сибири». Тем более, что как рассказали авторитетные эксперты, этот контракт на поставки газа Китаю обречен быть убыточным для России.
Кроме того, летом КНР выпустила девятую по счету «Белую книгу», посвященную вопросам обороны. В которой открыто изложена негативная для Кремля доктрина трех китайских «не»: не заключать союз с Россией, не противостоять США, не мстить Японии.
Напомню также, что 13 декабря из Китая в Грузию прибыл первый поезд, отправленный в рамках нового «Шелкового пути» по территории Казахстана и Азербайджана в обход России. Маршрут должен значительно удешевить перевозки грузов из Китая в Европу.
