"И это все о нем и немножко о погоде", - так остряки советской эпохи называли главную информационную программу центрального телевидения "Время".
“Он” – генеральный секретарь ЦК КПСС и председатель президиума Верховного Совета СССР Леонид Ильич Брежнев. Все, что он делал и говорил, безоговорочно считалось главной новостью.
Сегодня шутку эпохи застоя стоит слегка перефразировать: “И это все о ней”, то есть об Украине. Все, включая репортажи о визитах и выступлениях Владимира Путина, меркнет перед девятым валом специфически препарированной и поданной информации из соседней страны.
В конце марта практически каждый выпуск новостей на федеральных телеканалах начинался с рассказа о конфликте вокруг компании “Укрнафта” и роли в нем теперь уже бывшего губернатора Днепропетровской области Игоря Коломойского. В день его отставки даже программное выступление президента России на коллегии ФСБ не стало, как обычно, новостью номер один.
Примечательно, что в начале противостояния у офиса нефтяной компании ведущие программ и кремлевские комментаторы говорили о том, что Украиной и ее президентом крутят и вертят олигархи. А сразу после увольнения Коломойского те же самые люди стали повествовать о диктаторских замашках и авторитаризме Петра Порошенко. Теперь о бывшем губернаторе Днепропетровской области, как и следовало ожидать, больше не вспоминают.
И это несмотря на то, что в течение всего минувшего года Игорь Коломойский был своего рода российской телезвездой. Миллиардер-еврей на какое-то время даже потеснил лидера “Правого сектора” Дмитрия Яроша в амплуа “украинского фашиста номер один”. В разговорах со случайными попутчиками в транспорте, знакомыми и родственниками я, при возможности, ставлю маленький психологический эксперимент: напоминаю, что в первом туре президентских выборов в мае 2014 года Ярош получил чуть больше одного процента голосов, а кандидат по фамилии Рабинович – два с половиной. Этот факт обычно встречается растерянным молчанием.
Логика, объективность, факты на российском телевидении (а именно оно формирует взгляд на мир подавляющего большинства граждан России) – все это совершенно вторично по отношению к главной задаче. Она довольно проста: держать граждан в постоянном ужасе перед происходящим в Украине. А это нужно, в свою очередь, для того, чтобы не допустить “майдана” в России. Собственно, все, что касается Украины, с точки зрения российского руководства, является внутренним делом России с далекой осени 2004 года.
“Оранжевая революция” впервые заставила обитателей Кремля по-настоящему задуматься о феномене people power (силе народа) на постсовестком пространстве. Более того, тогдашняя неудача Виктора Януковича на президентских выборах оставалась до последнего времени единственным по-настоящему значимым политическим поражением президента Владимира Путина.
Вывод, который был сделан российской властью, стал одновременно и политическим выбором, от которого она теперь едва ли может отказаться. Он суммируется довольно легко: никакого народного волеизъявления на самом деле не существует. Есть комбинация денег, медийных ресурсов и тайных политических рычагов для натравливания толпы против власти. Если отсечь денежные потоки, взять под контроль СМИ и неустанно искать врагов, то править любой страной можно столько, сколько захочется.
Все эти десять лет борьба с тем, что провластные политконсультанты в России именуют “оранжевыми технологиями”, стала основным компонентом внутренней и внешней политики Москвы. Сначала “арабская весна”, а затем оппозиционные митинги 2011-2012 годов в России лишь укрепили Кремль в убеждении, что главная опасность исходит от людей, выходящих на площади. А новый Майдан 2013-2014 годов в Киеве и падение режима Януковича стали настоящим кошмаром для российского руководства. Призрак 2004 года вернулся в высокие московские кабинеты.
Решение навсегда превратить Украину в самый наглядный, убедительный и памятный для российской публики пример того, что бывает, если ослушаться власть, было принято в начале 2014 года. С тех пор государственное ТВ России неукоснительно выполняет поставленную задачу.
И ему это удается. Я недавно вернулся из Львова, где брал интервью у мэра города Андрея Садового. Даже некоторые мои московские знакомые – образованные, политически активные интернет-пользователи – встречали меня вопросом: “Как ты там выжил? С тобой же все, наверное, отказывались говорить по-русски?” Ответный рассказ о том, что ни с чем подобным я не сталкивался, выслушивался с некоторым недоверием.
Это, конечно, личный опыт. Но социологические опросы его регулярно подтверждают. Более пятидесяти, а по некоторым данным – до шестидесяти процентов россиян считают, что получают полную и объективную информацию об Украине из программ телевидения. Между тем, Украина на российском ТВ и настоящая Украина отличаются так сильно, что порой можно подумать, что речь идет о двух разных странах.
Рано или поздно разрыв между реальностью и мифом будет иметь серьезные политические последствия – и для российского общества, и для российской власти. А пока этого не произошло, Игорь Коломойский всегда имеет шанс вернуться на экраны России для исполнения какой-нибудь новой роли в почти документальном сериале “Как мы потеряли Украину”.
Константин Эггерт, российский журналист, обозреватель радиостанции “Коммерсант FM”
