Что же, все-таки, произошло в Турции? Победа исламистов? Поражение сторонников светского, прозападного пути развития Турции? Или просто плохо подготовленный мятеж, этакий ГКЧП по-турецки?
В конспирологические версии, вроде той, что Эрдоган сам устроил против себя военный переворот, чтобы, подавив его, развязать в стране массовые репрессии и окончательно установить диктатуру, честно говоря, мало верю.
Это, впрочем, не означает, что турецкий президент не попытается теперь действовать именно так. Тем более, что он, возможно, хотел вот-вот начать новый раунд репрессий против неблагонадежных военных и гражданских лиц.
Едва ли не самая влиятельная турецкая газета “Джумхурийет” сразу после провала путча сообщила, что — по ее информации — мятежники выступили второпях, толком не подготовившись, на скорую руку из-за того, что пытались опередить действия эрдогановских спецслужб, которые якобы планировали в ночь с пятницы на субботу (с 15 на 16 июля) начать массовые аресты противников режима.
Может, так оно и было. А может, было все проще: организаторы неудачной попытки военного переворота готовились давно, но в итоге решили выступить спешно, чтобы воспользоваться отсутствием Эрдогана.
Только ленивый не пытался еще сравнить провалившийся мятеж с выступлением декабристов — хотя исторические аналогии, особенно так далеко разнесенные в географическом и культурном пространстве, а во времени — так вообще почти на двести лет, неизбежно будут хромать. Если уж проводить параллели с прошлым, то уместнее вспомнить неудачный заговор против Гитлера 20 июля 1944 года, в котором ключевую роль играли недовольные Гитлером военные — прусские аристократы и монархисты.
Благодаря относительно недавнему голливудскому фильму “Операция “Валькирия” все помнят главного героя заговора — полковника графа Клауса фон Штауффенберга в исполнении Тома Круза, которому удалось подложить портфель со взрывным устройством чуть ли не под ноги Гитлеру — но тот чудом уцелел.
Мало кто помнит при этом, что к заговору было причастно еще и множество гораздо более крупных немецких военачальников, политиков, дипломатов, в том числе фельдмаршалы Витцлебен, фон Клюге, Роммель, фон Клейст, начальник абвера (военной разведки) адмирал Канарис, бывший начальник генштаба генерал Гальдер, бывший начальник главного штаба сухопутных войск генерал Бек и другие. Среди них был даже бывший посол Германии в Москве граф фон Шулленбург — тот самый, который 22 июня 1941 года вынужден был сообщить советскому руководству, что Германия объявила войну СССР, хотя лично он был решительно против той войны. Настолько, что за несколько дней до ее начала пошел фактически на государственную измену и проинформировал Молотова о дне и часе готовившегося нападения. Ни Сталин, ни Молотов, судившие о западных дипломатах по собственным трусоватым и безропотным подчиненным из советского Наркоминдела, не поверили тогда, что германский посол может самостоятельно пойти на столь смелый поступок — решили, что эта очередная дезинформация.
Среди заговорщиков в июле 1944 был и командующий оккупационными войсками во Франции генерал Карл фон Штюльпнагель. Мало кто помнит, что он сумел на несколько часов фактически взять власть в Париже, арестовав там более тысячи офицеров СС, СД и гестапо.
Но многие из вышеперечисленных высокопоставленных военных не были уверены в успехе заговора, поэтому в нем активно не участвовали и отошли в сторону, как только узнали, что покушение на Гитлера оказалось неудачным, что фюрер жив. Это, кстати, не спасло большинство из них от гибели — некоторые были все равно вскоре арестованы и повешены, некоторые покончили с собой. Как тот же Роммель — ему предложили либо добровольно уйти из жизни и быть похороненным национальным героем, либо принять позор суда, унизительной казни и репрессий против членов семьи. “Лис Пустыни” предпочел принять яд (по другой версии, застрелиться).
Вот и сейчас, как и предсказывали многие, в Турции начались аресты и увольнения высокопоставленных турецких военных, а также судей и других гражданских чиновников. Наверняка среди них тоже есть такие, кто не торопился поддержать путчистов, ждал, на чью сторону склонится чаша весов, и что будет с Эрдоганом — может, сбежит, может, будет арестован, а может, и убит.
Станет ли теперь Эрдоган, начавший сурово закручивать гайки, злом номер один для Запада, отодвинув Путина на второе место — подобно тому, как Путин после Крыма и Донбасса отобрал у Лукашенко титул “последнего диктатора Европы”? Тоже совсем в этом не уверен, хотя некоторые уважаемые мною авторы предсказывают именно такое развитие событий.
Я бы все-таки не забывал о том, что Турция — член НАТО. Турция зависит от союзников по североатлантическому блоку. Турция хочет в ЕС — она, конечно, унижена тем, что в ЕС ее никак не принимают, но от этого желание, похоже, не уменьшается. В разгар событий вечером в пятницу многие руководители НАТО явно не торопились выступить с осуждением путчистов, в поддержку Эрдогана, судя по всему, хотели посмотреть, чья возьмет. Похоже, они были бы не против, если бы военные отстранили турецкого президента от власти.
Почему военные вступили против Эрдогана — понятно. Он давно настроил против себя часть офицерства, которое в Турции, как и во многих странах Востока, считается издавна одной из наиболее просвещенных, прозападных сил общества (при этом не обязательно либерально-демократически настроенных). Турецкие офицеры, как правило, проходят стажировку, а порой и полноценную многолетнюю учебу в западных военных школах и академиях. Во-вторых, турецкая армия исторически всегда выступала гарантом наследия Ататюрка (Мустафы Кемаля) — основателя современной постосманской Турции.
Он сам был профессиональный военный, герой первой мировой войны. Жестокий, между прочим, был политик и военачальник. Резал безжалостно армян и греков, а потом столь же безжалостно насаждал в Турции европейские традиции и обычаи, заставил не только женщин снять чадру, но и мужчин — феску, носить европейское платье, перевел турецкий язык на латинский алфавит, вычистил его от арабских и персидских заимствований.
Создал в Турции парламентскую республику, добился отстранения мусульманского духовенства от участия в политике, превратил страну в самую светскую и европеизированную на всем Ближнем Востоке.
С Россией стал дружить, полагая, что традиционная многовековая вражда с ней была одной из главных причин провала турецкой внешней политики и развала Османской империи.
После смерти Мустафы Кемаля армия всегда стояла на страже “завоеваний кемализма” — угрозу ей она видела и со стороны коммунистов, и стороны либералов, и со стороны исламистов, и всякий раз вмешивалась, отстраняла от власти президентов и премьеров, которые, как казалось военным, отступают от наследия Ататюрка. При этом, наведя порядок, мирно передавала власть новым гражданским правителям.
Что касается Эрдогана, если коротко, к нему у военных — четыре главных претензии.
Он расколол общество на сторонников и противников все большей исламизации страны. Он наступил на корпоративные интересы высшего офицерства — отставки, аресты, тюремные сроки озлобили, как минимум, часть армии. Эрдоган испортил отношения Турции со внешним миром — буквально со всеми, с кем только можно было. Наконец он вновь, по сути, довел дело до новой ожесточенной войны с курдами.
Турция воюет с ними много лет — и все безрезультатно. Курдов же 25 миллионов человек. В двадцать раз больше, чем жителей Чечни. Победить их в партизанской войне, которую они ведут, фактически невозможно.
Почему военные проиграли, тоже более-менее очевидно. Во-первых, плохо подготовились. Во-вторых, не заручились поддержкой всей армии. В-третьих, не учли, что многие граждане не готовы променять исламиста с диктаторскими замашками на военного или группу военных у власти — примерно с такими же замашками. В-четвертых, недооценили популярность Эрдогана среди его сторонников, их готовность поддержать своего лидера.
Что будет дальше — развилка. Жестокие репрессии, включая возврат смертной казни, могут привести к осложнению и без того сложных отношений Турции с Европой и Америкой. А без закручивания гаек Эрдоган рискует опять нарваться — не обязательно на еще один путч, лучше подготовленный. Скорее — на массовые уличные выступления оппозиции, подобные тем, которые ему с таким трудом удалось погасить в 2013 году.
Кроме того, как ни парадоксально, Эрдоган теперь зависит от той части армии и спецслужб, которая его поддержала. Еще он зависит и от своих сторонников — гораздо больше, чем прежде. И насаждать жесткий контроль над современными средствами массовой информации и коммуникаций может не торопиться.
Ведь если бы он в решающий момент не обратился бы к народу по мобильной связи через FaceTime, он, возможно, не переломил бы ситуацию. Не вышли бы массово сторонники Эрдогана на улицы — глядишь, сценарий пошел бы по-другому.
Так что с выводами и прогнозами о том, куда дальше двинется Турция, я не торопился бы. Но и не торопился бы, как некоторые, с однозначными выводами, что от авторитарных правителей избавиться можно только мирными демократическими методами.
