Замечательный Володя Ворфоломеев, который сегодня редакторствует, сказал мне, чтобы я написал "итоговый комментарий по Парижу".
И вот я думаю, что такое итоговое написать.
Видимо, нужно написать такую фразу – всё плохо.
Ну, плохо то, что полностью предотвратить теракты никому никогда не удастся. Можно поймать трёх негодяев, но четвёртый в какой-то норе обязательно бомбу сделает и взорвёт. Можно потом его поймать, убить, осудить, но это потом. И это очень и очень плохо.
Второе, что плохо, — это то, что никак не удается вопрос появления террора решить политически. Можно договориться с двадцатью буйными правительствами и тридцатью отдельными группировками – можно их купить, ублажить, чего-то наобещать и даже это выполнить. Но появляется тридцать первая группировка, и выясняется, что взрывать и убивать “неверных” ей предписывает первый пункт её учения, а второй пункт требует делать это по всему миру. А всё учение требует устроить “финальную битву”. И плохо то, что таких не купишь, а уничтожить всех до единого, не удастся.
Но одно дело, когда эти фанатики живут где-то там, у себя. А другое, когда в твоей стране. Они прибыли под разными соусами, получили документы и пособия, пошли в местные университеты. У них честные лица, жены и дети. Днем они честно трудятся в своей овощной лавке, а вечером, некоторые из них, собирают бомбы. Это плохо. Значит, надо за ними всеми следить, но тогда полиция должна быть в три раза больше, либо всем им в квартирах нужно поставить видеокамеры. Либо всех выслать, и больше не пускать. Либо дать им больше, чем другим, чтобы были добрее, и не взрывали свою новую родину.
Понятно, что это всё плохие варианты, просто один хуже другого.
А если учесть, что там, на богатых нефтяных землях, какие-то негодяи покупают у террористов нефть, а продают им оружие и новенькие “Тойоты”, то ты понимаешь – дело совсем плохо, потому что все говорят, что победить террор можно “единым фронтом”, а какой тут единый фронт?
Так что делать? Может поехать в какое-то тихое место, где пересидеть, переждать? Плохое решение, потому что всем не уехать, да и если они победят тут, то придут туда, где ты сидишь. А если никуда не уезжать, а просто ходить по городу и делать вид, что ничего не может случиться, то это глупо и близоруко: все равно, сидишь в кафе, ешь круассан, а сам зыркаешь вокруг – не оставил ли кто-то бесхозную коробку под соседним столом.
В общем, всё плохо. Очевидно, что бороться со всем этим по принципу “понедельники взять, и отменить” никак не получится. И это, как кажется, все понимают.
И вот тут появляется надежда. Она в том, что все понимают, что на безопасность нужно работать, за неё нужно бороться – она не является “исходным положением”. Исходным положением является насилие — война, поход кого-то на кого-то; чья-то безумная идея, которую сумасшедший фанатик обрушивает на человечество. И человечеству постепенно приходит понимание, что “спокойный мир” приходит лишь тогда, когда ты работаешь на опережение, когда ты понимаешь, что пока поют птички и дует летний ветерок, кто-то, кем овладело безумие, уже взводит таймер бомбы. Обязательно взводит. И поиск фанатика – это не что-то экстраординарное, а обычное рабочее состояние общества. И тишина на улице означает лишь то, что сумасшедший фанатик лишь вырыл более глубокую нору.
Всё плохо. Хорошо лишь то, что все понимают – поиск и борьба с фанатиком – это надолго.
Может быть, навсегда.
