Заявления, прозвучавшие от Петра Порошенко и Владимира Путина по окончании их двухчасовой встречи в Минске, оставляют огромное пространство для интерпретаций.
По сути, и сами участники переговоров трактовали их, выбрав из контекста напряженной беседы то, что казалось им наиболее важным с точки зрения восприятия собственными аудиториями.
Но за этим обменом заявлениями от нас не должен ускользать сам стратегический смысл российско-украинских консультаций. А для того, чтобы его понять, необходимо прежде всего отказаться от восприятия происходящего в категориях войны, которая сменяется миром — или мира, который сменяется войной.
Россия не хочет существования независимой Украины, которая не будет ее сателлитом — думаю, это уже никому не нужно доказывать. Как вести переговоры с такой страной? Арабские страны не хотят существования Израиля с 14 мая 1948 года — что не мешало руководству еврейского государства вести переговоры с арабскими лидерами чуть ли не с первого дня после провозглашения независимости. Вначале эти переговоры были тайными, шел поиск лидеров, которые из-за своего стратегического положения, политических и экономических интересов заинтересованы в том, чтобы Израиль существовал и был стабилен. И в этом смысле поездка Голды Меир после создания государства к иорданскому королю Абдалле сравнима с путешествием Александра Турчинова к Александру Лукашенко в конце марта этого года. И это при том, что Абдалла, в отличие от Лукашенко, был не просто союзником агрессора, но главнокомандующим армией, которая должна была уничтожить Израиль.
Для открытых переговоров с Египтом Израилю понадобилось три десятилетия. Для открытых переговоров с палестинцами, которые использовались противником для дестабилизации государства тогда, когда военная инициатива арабскими режимами была упущена — 45 лет. Тогда и произошло это знаменитое Рукопожатие: в сентябре 1993 года премьер-министр Израиля Ицхак Рабин на лужайке Белого дома пожал руку Ясиру Арафату, воспринимавшемуся израильтянами в качестве лидера террористов. Дискуссии относительно этого рукопожатия продолжаются по сей день — на какие уступки может пойти политик ради мира и не был ли этот жест демонстрацией слабости?
И тем не менее мирный договор с Анваром Садатом и рукопожатие с Ясиром Арафатом открыли совершенно новую эпоху в истории Ближнего Востока — эпоху мирных договоренностей на фоне военных конфликтов или военных конфликтов на фоне переговоров. В ситуации, когда противник с его агрессивными устремлениями никуда не исчезает, это лучше чем война. Израиль не может никуда переместиться с Ближнего Востока, его соседями всегда будут палестинцы Западного берега Иордана и сектора Газа и арабские государства, предпочитающие сегодня «холодный мир» настоящей войне.
Соседом Украины останется Россия, еще не избавившаяся от своих имперских комплексов и мечтающая о поглощении сопредельных территорий. Что нам в этой ситуации остается делать?
Втягивать Россию в переговорный процесс, используя для этого все имеющиеся возможности. И это не только наши военные успехи. Это и давление Европейского Союза и Запада в целом — как бы ни хорохорился Владимир Путин, но санкции Запада ограничивают возможности его маневрирования и усиливают брожение в российской элите. Это и давление союзников по Таможенному союзу — встреча в Минске доказала, что Александр Лукашенко и Нурсултан Назарбаев отнюдь не разделяют агрессивные устремления Путина. Это и перелом в российском общественном мнении — над ним еще предстоит работать и нам, и Западу — но уже ясно, что гибель российских военнослужащих в Украине, которую Кремль не сможет утаить, не может вызвать восторгов у россиян . И в этом смысле Донбасс становится для путинского режима новым Афганистаном.
Но при этом нужно понимать, что с минувшей ночи мы находимся в переговорном процессе на фоне войны — мутном, вязком, не останавливающем военные действия, но перспективным с точки зрения дефицита инициативы у тех, кто заинтересован в нашей дестабилизации. И если выстроить этот процесс правильно, рано или поздно он принесет Украине мир и победу.
Виталий Портников
